– И за что ты ненавидишь меня? Кентон смерил его беспристрастным взглядом: – Помнишь, когда я заработал этот шрам? Аннев помнил. – Три года назад. До того, как к нам пришел Титус и начались Испытания суда. А еще в этот год он крепко сдружился с Терином, а Маюн начала обращать на него внимание. – Точно. Я как раз начал брать уроки у мастера Дюварека. Я и еще кое-кто. – Да-да, – подхватил Аннев, – помню, я тогда чуть с ума от зависти не сошел. – Ты завидовал? – Конечно. Дюварек ведь был моим кумиром. Его чаще всех отправляли на задания, он столько всего повидал и путешествовал по таким местам, которые мне и во сне не снились. А еще ему всегда сопутствовала удача. – Это уже не так. – И правда, – признался Аннев, осознав, что сморозил глупость. – Но если мы доставим его в Шаенбалу вместе с жезлом, получится, что задание он все равно выполнил. – Возможно, – сказал Кентон. – Я и не знал, что тебе нравится Дюварек. Его мало кто любит: он слишком много пьет и слишком скрытен. Но Академия неспроста посылает его за артефактами чаще остальных. Сражается он получше Эдры, просто не кричит об этом на каждом углу и ненавидит учить шалопаев. Поэтому его и назначили тренером для знающих дев. Причин сомневаться в его словах Аннев не видел. – Вообще-то, репутация у него испортилась только после… – После моего шрама? Аннев кивнул, а Кентон с негодованием продолжил: – Дюварек всегда был очень внимательным и ответственным. И шрам я получил вовсе не на тренировке. – Но ведь это случилось во время урока? – По-моему, я уже об этом сказал. – Так объясни толком, что произошло? Кентон свирепо глянул на него и процедил: – Это никого, кроме меня, не касается. – Он тряхнул головой. – К тому же я говорил о другом. Так вот: Дюварек тогда согласился давать уроки двум ученикам. Старейший Винзор выбрал меня, а госпожа Кьяра – Маюн. – Маюн? – Аннев на долгий миг потерял дар речи. – Но я… она мне этого не говорила. – Неудивительно, – ледяным тоном произнес Кентон. – Полагаю, она и обо мне никогда не говорила. Потрясенный Аннев лишь помотал головой. – Так я и думал. Она ходила на уроки только полгода, а потом… перестала. – И не возвращалась? – Нет. Ушла сразу после того, как мое лицо украсил шрам. Аннев машинально подсчитал кое-что в уме и сообразил, что их отношения с Маюн начали стремительно развиваться как раз после этого несчастливого события. Он почувствовал, как нутро свело судорогой, а смотреть в глаза Кентону стало почему-то совершенно невыносимо. – Так вы тогда… – начал он, пытаясь облечь мысль в слова. – То есть она… – Она – нет. – Голос Кентона перешел в едва уловимый шепот. – Но я – до сих пор. Некоторое время они ехали молча, сосредоточенно глядя вперед, на прыгающий луч фонаря. – Ты думаешь, она перестала с тобой тренироваться из-за твоего шрама. – Из-за него, – угрюмо пробормотал Кентон. – Она скривилась от отвращения, когда его увидела. Наверное, с тех пор она даже ни разу на меня не взглянула. Анневу стало еще хуже. То, в чем он с таким упорством отказывался себе признаваться, было правдой. Если Маюн отвернулась от Кентона из-за какого-то шрама, он сам на что смеет надеяться, с одной-то рукой? «Она не должна узнать, – твердил он про себя. – Другого выхода нет. Она ни за что не должна об этом узнать». – Ну и что? Вам было всего четырнадцать, – снова заговорил Аннев, когда эмоции утихли. – И занимались вы вместе всего с полгода. Неужели за это время вы успели сблизиться? Не дождавшись ответа, он все-таки осмелился поднять глаза и посмотреть на аватара. Кентон пробуравил его тяжелым взглядом: – Ты знал, что знающие жены используют специальные травы, чтобы не забеременеть? Аннев отшатнулся, инстинктивно натянув поводья. Лошадь остановилась. – Как я уже сказал, – прошептал Кентон, – у каждого из нас есть причины ненавидеть друг друга. И, пришпорив коня, поскакал за Фином. Глава 54 Они остановились у городских стен, по сенью кривого шишковатого дуба, одиноко стоящего в зарослях папоротника. До восточных ворот отсюда было менее полусотни ярдов. По знаку Аннева все трое спешились и, привязав лошадей, принялись вооружаться. Пока Кентон крепил на спине перевязь с мечом тачи, Аннев, стараясь не глядеть в его сторону, обвязал вокруг талии ремень, на котором с одной стороны висел меч, с другой – топор. Фин же вооружился до зубов: на предплечьях – металлические наручи со спрятанными внутри метательными ножами; на поясе – смотанная кольцами гаррота и два каких-то мешочка; за спиной – два трехфутовых пернача. Довершали экипировку шипованные налокотники и кожаные перчатки. – Я думал, мы делаем ставку на незаметность? Фин привязал к поясу фонарик с фениксом. – Да я каждый день тренируюсь. Могу во что угодно вырядиться – и меня все равно никто не заметит. В это Анневу верилось с трудом, однако он решил оставить свои мысли при себе. Напряжения в их команде и без того хватало. – Ладно. Только фонарь потом вернуть не забудь. – Верну, – пообещал Фин и похлопал ладонью по деревянному цилиндру. – А если под твоим умелым руководством мы облажаемся – я принесу его Тосану, и, считай, половина титула у меня в кармане. – Здорово придумано, – ответил Аннев. Как же ему хотелось придушить этого самодовольного придурка! «Они оба меня ненавидят… Хотя я их тоже недолюбливаю, чего уж там». Он покачал головой: то, что они умудрились добраться до Банока и не поубивать друг друга, – это уже чудо. Остается лишь надеяться, что он до конца сумеет удержать команду и они выполнят это задание. Аннев с Фином направились к Кентону, который уже стоял у стены и, прищурившись, осматривал каменные блоки. – В чем дело? – с беспокойством спросил Аннев. – Тут камни на полдюйма выпирают, – с презрением заметил аватар. – И это называется защитная стена? Фин задрал голову: – Да это же настоящая лестница. У нас в Академии тренировочные стенки и то посложнее будут. Однако Аннев нервничал. Он прислушался – на эту сторону праздничный шум почти не долетал, – потом вытер о штаны взмокшие от пота ладони и вцепился пальцами в выступающие камни. Боковым зрением он успел увидеть, что аватары сделали то же самое. Без лишних слов они сунули носки мягких кожаных сапог в зазоры между блоками и начали карабкаться. Чтобы добраться до верха, Анневу потребовалось меньше минуты. Бесшумно, словно тень, он спрыгнул на короткий парапет и, присев на корточки, замер рядом с едва различимым во тьме Кентоном. Через пару секунд к ним присоединился Фин. Аватар хвастался не зря: несмотря на внушительный арсенал, двигался он совершенно бесшумно. Все трое медленно выпрямились и устремили взгляд на раскинувшийся под ними город. Банок предстал перед ними в виде бескрайнего нагромождения покатых крыш. Если в Шаенбалу улицы располагались в виде концентрических окружностей, которые строго по центру пересекали две дороги, то в Баноке ни о какой четкости не могло идти речи. Дюжины и дюжины улочек и переулков – одни такие широкие, что вполне могли сойти за магистрали, другие настолько узенькие, что сверху казались тоненькими полосочками, – пересекались друг с другом под разными углами, образуя какой-то невероятный лабиринт. Большинство домов были одноэтажные, но попадались и двухэтажные, и даже такие, что возвышались надо всем городом. Самое огромное здание, построенное из песчаника, напоминало замок и крепость одновременно и лишь чуть-чуть уступало по размерам Академии. Правда, выглядело не так мрачно и гнетуще. Оно стояло вдалеке от центра, который нынче являл собой средоточие праздничного веселья: здесь пылали костры, вокруг которых толпы горожан пили, смеялись, играли на музыкальных инструментах или предавались всем этим занятиям одновременно. Поодаль топтались несколько человек в одинаковой форме – очевидно, представители городской стражи.