Аннев во все глаза глядел на древнего, пытаясь охватить разумом то, что только что услышал. – Понял, старейший Тосан. Тосан кивнул: – Добрых снов, служитель Айнневог. С этими словами старейший скрылся за дверью, и Аннев остался один в полной темноте. Глава 25 Аннев вздрогнул и открыл глаза. Руки шарили по воздуху, будто он пытался до чего-то дотянуться; волосы слиплись от пота. Он тяжело и шумно дышал – но был жив. «Что это было? Где я?» Он часто заморгал, силясь рассмотреть хоть что-то в кромешной темноте. Через несколько мгновений Аннев пришел в себя. Он лежал в своей спальне. Сквозь крошечные трещины в стенах просачивался лунный свет. Дыхание стало более ровным. Он запустил руку под набитый колкой соломой матрас и нащупал заветную перчатку. Пальцы скользнули по вышитой птице, встретив маленький твердый бугорок. Кольцо обещания. Из-за кома, подкатившего к горлу, стало трудно дышать. Аннев вынул кольцо и нервно сглотнул. «Чего я так испугался? И почему у меня руки дрожат?» Тут он вспомнил сон. Чудовищное видение… какое-то темное место, снующие тени, залитые кровью камни… Аннев хватался за ускользающие образы, пытаясь найти причину своего страха, но смог припомнить лишь отдельные детали: каменный стол, золотая маска… красные губы и зеленые глаза. «Мне приснилась Маюн?» Зажав перчатку в кулаке, он изо всех сил старался вспомнить еще хоть что-нибудь, но тщетно: сновидение окончательно испарилось, уступив место не менее жутким воспоминаниям о вчерашнем дне. Пробираясь по темным коридорам Академии, Аннев размышлял о том, что сказал ему Тосан. Юноша был во многом не согласен с древним, однако не мог не признать, что кое в чем тот все-таки прав. Добравшись до дома, Аннев, к своему облегчению, обнаружил, что Содар уже спит. Анневу спать не хотелось, поэтому он зажег свечу и пошел в часовню. Глубоко погруженный в раздумья, он и сам не заметил, как подмел пол и протер лавки. После уборки, все еще не находя себе места, он решил отправиться в постель, надеясь забыться спокойным сном. И вот что из этого вышло. Отдышавшись после кошмара, Аннев встал и отправился на кухню. Там он взял кожаные мешки и побрел в деревню за водой. Дойдя до колодца, он пнул подпорку, и ведро с грохотом полетело вниз. Аннев дождался, когда раздастся всплеск, и схватился за ручку. Пока ведро ползло наверх, он размышлял о том, что же не дает ему уснуть. Содар крепко его обидел: мало того что все время лжет, так еще и отказывается рассказывать об отце с матерью. На Тосана он был страшно зол: как он посмел сказать, что во всех провалах Аннева виноват Содар? Злился он и на себя – ведь в глубине души он считал, что Тосан может оказаться прав. Но самое мерзкое заключалось в том, что завтра он собирается использовать друзей, чтобы добиться своего. В часовню Аннев вернулся с полными ведрами воды и тяжелым сердцем. Он перелил воду в глиняный чан и уже решил, что заодно стоит сходить в Чащу за дровами, как вдруг его вновь захлестнула волна необъяснимого беспокойства. «Сон…» Снова в памяти вспыхнули какие-то обрывки: стол, залитый кровью… голос, звучащий из пустоты… черные страшные руки, тянущие его вниз, в камни… Аннева трясло от ужаса, но все же он цеплялся за эти кусочки, пытаясь сложить из них целую картину, добраться до сути этого кошмара. Однако измотанность сделала свое дело. Чувствуя, что едва держится на ногах, он доковылял до спальни и бросился на холодную постель. Голова лопалась от мыслей: он думал о приснившемся кошмаре и о Маюн, о словах Тосана и завтрашнем Испытании суда. «Не завтрашнем… – дошло вдруг до него. – Испытание-то уже сегодня». Проснулся Аннев через несколько часов. Он тихонько встал с кровати и на цыпочках подошел к сундуку с одеждой. Рассвет едва занялся, так что торопиться было ни к чему. Аннев натянул нижнее белье и, немного помедлив, отправился на кухню. Содар, по-видимому, еще спал. Стараясь не шуметь, Аннев взял небольшой тазик, мыло и кусок мокрой тряпки и вернулся в спальню. Он помылся, надел штаны, тунику и, наконец, перчатку Маюн. От всевидящего кристалла Нараха она, конечно, не спасет, но ему было слишком непривычно появляться на людях с обнаженной левой рукой. Безупречная вышивка, украшавшая перчатку, лишний раз напомнила ему, что́ сегодня стоит на кону. Когда Аннев вошел на кухню, в очаге уже горел огонь, а на столе дымились миска супа и стакан с чаем. Содар кивнул Анневу, приглашая присесть. – Я подумал, что раз уж ты встал ни свет ни заря и переделал всю работу, то будешь не против позавтракать раньше обычного. Аннев показал на миску с чашкой: – Спасибо магии? Содар пожал плечами: – Может, я и воспользовался парой фокусов, чтобы разогреть еду. Но наколдовать завтрак из ничего – это мне не под силу. Аннев прыснул со смеху: – Ну да, а доставать из мешка столетний бекон – это не в счет. Содар улыбнулся, и обстановка, казалось, немного разрядилась. – Хочешь, достану тебе немного? Уверен, он все такой же горячий – и свежий. Аннев помотал головой: – Ты сказал, я смогу съесть только тот бекон, который сам выну из мешка. – Думаю, теперь у тебя получится – если захочешь. Ты уже овладел магией Милости. Сладить с мешком будет не сложнее. Тут Аннев не нашелся что возразить, поэтому лишь коротко кивнул в ответ и сел за стул. Дождавшись, когда Содар к нему присоединится, Аннев склонил голову и вознес безмолвную молитву, призывая Одара благословить и еду, и его сегодняшнее выступление на Испытании. Ел он быстро и управился почти одновременно с Содаром. Никто из них не проронил ни слова. Аннев встал, собрал свою посуду со стола и украдкой взглянул на старика. Их взгляды встретились, и Анневу стало ясно, что Содар снова напряжен. Ему стало невыносимо стыдно. – Спасибо за завтрак. – На здоровье, – ответил Содар тоном, который сказал Анневу намного больше, чем слова. Еще совсем недавно Аннев обнял бы старика, а тот пожелал бы ему удачного дня, сопроводив свое напутствие парой-тройкой шутливых тычков в бок. Но теперь что-то изменилось, и оба это чувствовали. Между ними словно раскинулась пропасть, и Аннев уже не был уверен, что когда-нибудь все станет как прежде. – Удачи. Аннев кивнул. Он поставил миску с чашкой у корыта с водой, но, немного подумав, решил все же помыть посуду. Пока он возился, Содар внимательно за ним наблюдал – Аннев чувствовал спиной его взгляд, – а когда закончил, старик не опустил глаз. Аннев направился к двери. – Постой, – окликнул его Содар. – У меня для тебя кое-что есть. Аннев повернулся – и едва успел схватить черную перчатку, которую бросил ему священник. Она оказалась почти в точности такой же, как перчатка иллюзии, только сделана из выцветших и потрепанных лоскутов, грубо сшитых между собой. – Собрал ее по кусочку из твоих старых перчаток, – сказал Содар. – Сохранил их себе на память – а они, надо же, пригодились. К глазам Аннева подступили слезы; он силился что-нибудь сказать, но слова комом застряли в горле. А уже в следующее мгновение он почувствовал объятия Содара. Он так и не понял, кто из них первым сделал шаг навстречу, лишь крепко обхватил старика и прошептал: – Спасибо. – Смотри не потеряй. Новую сшить уже не из чего, а без перчатки жить в Академии тебе нельзя, – хрипло произнес Содар. Он улыбался, лицо его было мокро от слез. Все обиды и сомнения Аннева улетучились в один миг. Каким же он был дураком! В чем бы ни пытался убедить его Тосан, правда в том, что Содар – единственный, кто верит, что Аннев способен завоевать титул аватара, не предавая себя и других. И пусть сам Аннев уже не чувствовал в этом такую уверенность, как раньше, в его душе снова затеплилась надежда. – Содар… – начал он, отважившись наконец задать мучивший его вопрос. – Да? – А ты вообще хочешь, чтобы я стал аватаром? Аннев вглядывался в лицо старика, тщетно пытаясь угадать, о чем он думает. – Я хочу, чтобы ты был счастлив, – медленно проговорил Содар. – Независимо от того, какой титул тебе присудили и какое одеяние ты носишь. Ты больше чем аватар и больше чем священник – поэтому я не верю, что ты можешь быть счастлив, став тем или другим. – Так, значит… ты не хочешь, чтобы я прошел Испытание? Содар посмотрел на него с печальной нежностью: Аннев так ничего и не понял. – Ты уже его прошел – тысячу раз. И сегодня, надеюсь, повторишь в тысячу первый. А наградит ли тебя Академия? – Содар пожал плечами. – Не имеет значения. Я знаю, что ты способен завоевать титул. После стольких попыток это желанная и справедливая награда. Но она не принесет тебе счастья. Оно идет вот отсюда. – Он положил руку себе на грудь. – Теперь понимаешь? Аннев не понимал, но главное – он получил ответ, который жаждал услышать. Вера Содара пробудила в нем какое-то новое ощущение: уверенность, что выбор ему делать не придется – он сможет совмещать работу в часовне с новыми обязанностями в Академии. Как именно, он пока не знал, однако ему нравилось чувствовать, как эта уверенность разгорается в груди, словно костер. Он пройдет сегодняшнее Испытание – на своих собственных условиях. Навряд ли Содар говорил именно об этом, но он должен попытаться. И он не позволит ни священнику, ни Тосану диктовать ему, что делать. Что бы сегодня ни случилось на арене, он будет действовать так, как велит ему сердце, – и примет любые последствия своих действий. Прежде чем отпустить Аннева, Содар еще раз крепко прижал его к себе. Потом, вытирая глаза, он подтолкнул юношу к двери: – Ступай. Придет завтрашний день – и от наших сегодняшних радостей не останется и следа. Поэтому наслаждайся ими сейчас. Ступай – и задай им всем перцу!