Она зачерпнула из кадки на стуле воду деревянным ковшичком, опрокинула на голову, взвизгнула – вода оказалась холодная. Мыться так мыться. До боли Эльга терла спину, неудобно сгибая руку, потом встала и прошлась мочалкой по бедрам, по рукам. Падали капли, летели брызги. Вода в лохани побелела и посерела, украсилась островками пены. Ну-ка, еще холодненькой! – Ёрпыль-гон! В редеющем пару кое-как отыскался плат для вытирания. Эльга прижалась к ткани лицом, раздергала, высушила волосы, обернула плат вокруг себя. Уф-ф! – Мастер Мару, я все! Она посидела на стульчике, наслаждаясь теплом от печи и запахами кухни. На разделочном столе подобрала сладкие крошки от пирога, сунула в рот. Хорошо! Прислушалась – нет, вроде не слышно больше ржания. Значит, просто приезжал кто-то да уехал. Может, тот же Деодор с благодарностями. Эльга задумалась, возможно ли отделить от человека чувства и перенести их в букет. Чтобы радость. Или счастье. Или вот покой и ощущение чистоты. Голое, будто после лохани с водой, чувство. Как с ним работать? Какими листьями набивать? – Эльга! – позвала Унисса. – Иду-у! Взмахом руки развеяв пар, Эльга выступила из кухни, раскрасневшаяся, веселая. Унисса стояла, ожидая, за пустым столом. – Встань напротив, – сказала она, указывая рукой. – Да, мастер Мару. Эльга подошла. За окном обнаружилась крытая повозка. На передке дремал бородатый извозчик. Веселость схлынула, в одном плате сделалось зябко. – Эльга. Унисса кашлянула в прижатый к губам кулак. – Эльга Галкава. С сегодняшнего дня ты отправляешься по вейларам, городам и наделам Края молодым самостоятельным мастером. Вот письма. Мастер выложила несколько свернутых в трубку листов. – Это мое поручительство, оно понадобится на первых порах, и письма к титору Гельмиху Астараго и энгавру Розато. Вот пять двойных эринов. Монеты в тощем мешочке звякнули о столешницу. – Мастер Ма… – Помолчи, – сказала Унисса. – Сарвиссиан отвезет тебя на север, далеко на север. Сначала – вейлар Амин, дальше – Меена и Готтурн с поворотом уже на восход. Там давно не было мастеров листьев. Я, наверное, не ходила туда года четыре. Изучай людей, набивай букеты, совершенствуйся. Заходи к титорам и кафаликсам, тебя примут, если будет дело. К середине зимы я буду ждать тебя здесь. – А вы? – А я прогуляюсь по западным землям, по приграничью. Хочется посмотреть, как там. Если что, листья расскажут тебе, где я и что со мной. И вот… Унисса протянула ученице новый сак, сшитый из крепкого полотна, с широкой лямкой и рядом кармашков посередине. – Это от меня. Заселишь сама. – Мастер Мару! Эльга обогнула стол. Несколько мгновений она смотрела Униссе в светлые, улыбающиеся глаза, а потом прижалась к ней, пахнущей строгостью и солнцем, обняла вместе с новым саком, который смялся в неудобную, давящую на живот складку. – Мастер Мару. Эльга заплакала. – Что ты, дурочка? – спросила Унисса, гладя ее вздрагивающие плечи. – Я не знаю, – выдавила Эльга сквозь всхлипывания. – Эх ты, мастер. – Ну какой я мастер? – Молодой и глупый. Все. – Унисса отстранила ученицу. – Чего рыдать-то? Радуйся. И вообще, Сарвиссиан тебя ждет. Эльга шмыгнула носом. – Ну и имечко. – Ладно, – улыбнулась Унисса, – беги одевайся. Одеял я тебе собрала. Не замерзнешь, если что. В гостиницах, на постоялых дворах можешь смело ночевать. – А почему так быстро? Унисса посмотрела на ученицу в мокром белом плате, застывшую на ступеньке лестницы. – Потому что проблеск, – сказала она. – И времени тебе терять никак нельзя. Необходимо расти. Работать, работать и работать. – Без вас? – Именно что без меня. Я теперь буду тебе помехой. Ты скоро почувствуешь, это как зуд, как плясунья, когда хочется набивать букеты без остановки, а пальцы даже во сне ведут невидимый узор. Мне понадобилось два с половиной года, а тебе, видишь, и десяти месяцев хватило. Ты талантливей меня, девочка. – Я… У Эльги перехватило дыхание. – Беги, – улыбнулась Унисса. Сборы были короткие. Самое дорогое – листья. Их Эльга набрала в новый сак из листьевой. Взяла не много, рассуждая, что пополнит мешок в лесах по пути. Два платья, дорожный плащ-накидка, купленный перед дорогой на Гуммин, после Дивьего Камня. Рукав, правда, прохудился в локте. Запасная пара кожаных башмаков. – Зимой жду тебя, – повторила Унисса. Она вышла из дома вместе с ученицей, открыла ворота, помогла Эльге закинуть сак в фургон. Сарвиссиан очнулся и почесался. Месяц цветень дышал солнцем, вздымался прозрачным небесным куполом, пах сладко, медово, рисовал птиц в вышине, лез крапивой в щели забора. Повсюду над городскими крышами вспухала березово-липовая пена. Эльга забралась в повозку. – Я за тебя спокойна. – Унисса притянула ее, чмокнула губами в щеку. – Все будет хорошо. Даже не знаю, кто из нас первее станет грандалем. Эльга рассмеялась, сдерживая слезы. – Я попробую. – Жду. Унисса хлопнула ладонью в дощатый борт. Сарвиссиан кивнул, поправил шляпу с широкими полями и взялся за вожжи. – Поехали. Мохноногие лошадки, помахивая хвостами, потянули фургон за ворота. Вот пропали они, вот заскрипели по мощеной улице передние колеса, а вот во дворе остались лишь кривые колеи и несколько коричнево-зеленых «яблок» лошадиного навоза. Часть 3