Ступеньки мягко подкидывали Эльгу вверх. Рыцек – одуванчик, шигула, вереск – путался под ногами. – Я уже почти мастер? – спросила Эльга. – Узнаешь завтра, – пообещала Унисса. – Вы очень твердая, – сказала Эльга. – И очень добрая. А я, наверное, заслуживала хворостины. Не сейчас, раньше. – Возможно. – Я так испугалась, что вы меня Деодору отдадите, что у меня букет как-то само собой… – На это и было рассчитано. Все, спи. Эльга обнаружила себя в кровати и удивилась, как быстро и незаметно это произошло. Определенно память играла с ней в прятки. И время… – А можно сделать букет из времени? – спросила она. – Он будет горький, – сказала Унисса. – Как из осота? – Скорее, как из полыни. – Мастер накрыла Эльгу одеялом. – Букет из времени всегда горек. Спи уже. В ней не все было правильно. Эльга видела в фигуре Униссы неровно лежащие, взлохмаченные листы, видела накрытую чарником трещинку, она даже протянула пальцы – поправить. Но весь букет из окружающего тут же осыпался сухой тьмой. Она проспала почти до полудня и, если бы не солнце, вздумавшее заглянуть в окно и жаркой ладонью тронуть лоб и щеку, встала бы ближе к вечеру. Рыцек лежал в ногах. – Ну-ка! Эльга растолкала кота, и тот сначала потянулся, выгнул спину, цепляя одеяло когтями, а потом с немым укором посмотрел на хозяйку. – Сам виноват, – сказала ему она, усаживаясь на кровати. Рыцек чихнул. – Ну, это понятно, – кивнула Эльга, подвязывая растрепавшиеся волосы. – Чихать ты на меня хотел. Только учти: я все равно тебя люблю. Кот, помедлив, мягко спрыгнул на пол и выскользнул в приоткрытую дверь, махнув на прощание хвостом. Вот она, кошачья благодарность! – Эльга! – донесся из глубины дома голос Униссы. – Да, мастер Мару! – …тала? – Да! – …кайся вниз! – послышалось сквозь скрип половиц и шум льющейся воды. – Сейчас! Эльга соскочила на пол. Что-то будет! Да! Она сделала букет Деодора! Человеческий букет! Она видела, какой он. Она набила саму суть его. Ах, какая я молодец! Эльга закружилась по комнате, которая то взрывалась листьями и, будто бахромой, прорастала по углам мягкими лепестками, то становилась обычной и уже не такой привлекательной, ворчливо отзываясь на шелест маленьких ступней. Радость переполняла девушку. Теперь ведь что? – думала она. Теперь мы сможем работать с мастером вместе! Мы поедем в фургоне по краю и будем предлагать свою помощь всем, кто ее попросит. Сколько можно всего исправить! – Эльга! – Да! Эльга подвязала ленты платья по-детски, на животе. – …тынет! Что-то стынет? – Бегу! Она спустилась по лестнице. В большой комнате было пусто, марбетта стояла в углу, будущие букеты рядком белели у стены под букетами уже состоявшимися. Кувшин и одинокая кружка на столе. Не похоже, что что-то стынет. – Эльга! Голос Униссы раздался из кухни. – Да, мастер Мару. Серой молнией из коридора проскользнул под ногой Рыцек. Сверкнул голубыми глазами. Уволок в зубах кусок мяса, воришка. На кухне трещало и гудело, клубился пар, и в этих клубах проступали то кадки на стульях и небольшая горка дров у стены, то глубокая лохань в углу со сбитой занавеской. Задушенно мерцал оконный свет. – Сюда, – вынырнула из пара мокрая, в подоткнутом платье Унисса, – сегодня ты должна вымыться. – Это обязательно? – спросила Эльга. – Да. Унисса принялась развязывать ленты на платье ученицы. – А почему? – Скоро узнаешь. Эльге почудилось снаружи лошадиное ржание. Она отступила к порогу. – Я не справилась, да? – У нее задрожала губа. – Вы хотите отдать меня господину Кеммиху? Он послал повозку? – Вот дурочка! – вздохнула мастер. – Мочалка на стуле, вода в лохани горячая, если что, подольешь холодной. Поняла? – сказала Унисса и пропала в пару, оставив Эльгу недоумевать в одиночестве. Но если не Деодор, то что тогда? Эльга расшнуровала ворот и стянула платье через голову, поискала глазами, куда положить, нашла крючок на стене. Вода в лохани действительно была горячая. Эльга сначала постояла в ней, привыкая, потом села, согнула ноги в коленях. Из неплотно прикрытой печной заслонки подмигивал огонь. Унисса не появлялась. Эльга нащупала мочалку, из горшка у лохани зацепила ладонью мягкой белой глины, размазала по плечам. Ах, хорошо! Грязь потекла струйками. Голову ниже, выше, мочалкой пройтись по шее, по груди, по животу. А ступни тереть щекотно, честное слово. Но странно, конечно. До банного дня еще половина недели, размышляла Эльга. А тут раз – пожалуйте, Эльга Галкава, в лохань. Может, прием праздничный какой у городского энгавра? Или меня теперь всем представить надо? Ну, после букета. Не кранцвейлер же в гости заглянет!