– Смотри-ка, – шепнула она Эльге, – кажется, работает. В вышине глухо, разбуженно заворчало. Солнце потускнело, словно припорошенное листьями. Фыр-р-р! – рассыпались редкие пока капли, попадая на счастливцев. – Дождь! – крикнул кто-то. Крик всколыхнул людей. Толпа пришла в усиленное движение, поворачиваясь к панно новыми лицами. – Плюйте! Плюйте! – Тфу! – Гуще! – Их-тьфу! Погодите, я еще раз. Их… тьфу-у! Дохнуло прохладой. Дождевой залп прошел косой полосой. Эльга с удивлением посмотрела на влажное пятнышко, крапинку, возникшую на светлой ткани платья. – Помоги мне, – сказала Унисса. Опираясь на ученицу, она медленно повернулась и нетвердым шагом взошла в беседку. Эльга опустила ее на скамейку. – Не хочу мокнуть, – сказала Унисса. Поставив локоть на стол, она подперла ладонью щеку и прикрыла глаза. – Дождь будет замечательный. Ее лицо сделалось умиротворенно-светлым. Устало осела фигура. Снаружи по толпе прокатился еще один дождевой заряд, вызвав крики радости. Кто-то принялся ломиться вниз с холма. – Люди, дождь! В глубине толпы пустились в пляс. Эльга села прямо на ступеньки. Ей виделись сотканные из листьев люди – липа, клевер, чертополох, слива, их ноги, их одежды из льна и ягод, – а небо казалось огромным листом лопуха, в котором вредные гусеницы проели множество дырочек. Бух-бу-бух! Громыхнуло так, что дрогнули земля и беседка. Солнце спряталось за дымкой. Закапало сильнее, будто тонкие пальцы застучали по крыше. Даль размылась, приобретя сиреневые и темно-синие тона. Осенний клен, цветок синеглазки. Бу-бух! Ниточка молнии сверкнула вдалеке. Дождь обрел голос, зашумел, заворчал, припустил. С изгибов крыши потянулись вниз струйки воды. – До-о-ождь! Эльга смотрела, как радость омывает лица людей, как они блестят, как, облепленные мокрыми одеждами, изгибаются их тела. В канавке у крыльца уже образовалась лужица. Мелкие брызги летели с перил. Вытоптанная земля расползалась под мужскими, женскими ногами. Дождь еще усилился, накрыл холм сплошной пеленой, спрятал в себе большую часть толпы. Какая-то старуха в длинном платье, сорвав платок, упала перед Эльгой на колени: – Долгой жизни, долгой жизни! Дождь капал слезами с ее подбородка. – Это не мне… – Эльга обернулась. – Мастер Мару! Голова Униссы лежала на столе. – Мастер Мару! Девочка вскочила. На миг ей показалось, что мастер не дышит, но Унисса, шевельнувшись, слабо качнула рукой. – Все хорошо, я слышу. – До-ождь! – ходило над головами. – Набирайте воду! – крикнул вдруг кто-то. – Набирайте, во что есть! Делайте запасы! Бу-бух! Гром вновь прокатился над толпой, и она дрогнула, оплывая и распадаясь. Дождь принялся затыкать прорехи. Словно листья под ветром, люди торопливо потекли вниз, к своим домам, корытам и кувшинам. Пять минут – и на вершине холма не осталось почти никого. Мокло панно, стояла вода в отпечатках босых ног, темнели забытые тяпки. Кто-то поскользнулся у смотровой площадки, упал и завозился там, раскидывая комья грязи. Мир звенел и шелестел вокруг. Он был нечеткий, зыбкий. Силуэт Дивьего Камня дрожал под пеленой дождя. – А до грандаля мне еще далеко, – услышала Эльга усталый голос мастера. – Зато дождь, – сказала она. – Да, дождь. Эльга вышла из-под крыши и, высунув язык, поймала несколько теплых капель. Вода показалась ей сладкой. А потом в стороне неожиданно громко хлопнуло, из расколотого Дивьего Камня выстрелила в небо гигантская водяная струя и пролилась на город. Эльга фыркнула, вернулась в беседку и уснула у мастера под боком. Господин Канлик, к всеобщему облегчению, отделался синяком под глазом и болезненным вывихом плеча. Отставив руку на перевязи, он неловко обнял Униссу. В отремонтированном зале было пусто и пыльно. Панно с закрытыми ставнями задвинули к дальней стене. Рядом, в углу, поставили трехведерный бочонок с водой. Висел на веревке ковшик. – Садитесь, – попросил эконом. – Мы, собственно, попрощаться, – улыбнулась Унисса. Она все еще была бледна. Светлые волосы непослушными клочками торчали из-под платка. – Уже? – огорчился Канлик. – Заказ мы исполнили. Эльга кивнула, подтверждая слова учителя. Эконом, присев, потрепал ее по голове не пострадавшей рукой. – Жаль. – Он вздохнул и, поднявшись, повернулся к панно. – Для дождя, значит, просто полить водой? – Да. Или любое местечко, или все вместе. В зависимости от того, где нужен дождь. Три ковшика – день дождя. – Я понял. – Года на три хватит. Потом листья начнут облетать. Господин эконом подошел к низкому столику и взял с него глухо звякнувший мешочек. – Я выписал вам сорок двойных эринов награды. Унисса тряхнула головой. – Куда мне столько? – Вы заслужили. Канлик протянул мешочек Униссе. Та, подумав, взяла. – Благодарю. Господин эконом кивнул. – Меньшее, что я могу сделать. За окнами залы несмело проглядывало солнце, казалось, удивленное, что ему опять можно светить и греть.