Тот испуганно мотнул головой. – Ну же! Толпа качнулась, и мужика внесло в беседку. – Берись. Она показала ему встать у притворенного ставнями панно. Эльга не помнила, чтобы они навешивали ставни. – Мне нужны еще трое. С задних рядов кто-то крикнул что-то неразборчиво-злое, возникла толчея, лица людей помрачнели, толпа сбилась теснее, задышала отчаянием. Дивий Камень чернел за ними, с трещиной, алеющей по сколам, как разбитое сердце. – Вы хотите дождя? – как кость собакам, бросила в воздух свой голос Унисса. – Ну же, я дам вам дождь. Еще трое. Сдавленный вздох прокатился по толпе. Злость. Страх. Надежда. Один, два, три человека протиснулись, встали перед мастером. – Вы точно… Взгляд из-под колтуна. Унисса даже не стала слушать. – Беритесь за края, осторожно катите наружу. Ш-ш-ш – сонно зашептали листья. Эльга покрепче сжала юбочные оборки в кулаке. Панно, огромное, полное тайного шелеста и скрипов, протиснулось в проем, застряло, дернулось. – Держите там, – выдохнула Унисса. Потянулись руки, мужские, женские. Кто-то прищемил палец и, вякнув, получил по затылку ладонью. Панно выплыло и встало, чуть-чуть наклонившись. Высокое. Темно-коричневое. – Пошли, – сказала Унисса ученице, и они выбрались к толпе под солнце. Эльге казалось, что она идет не сама. – Нам не принесли воды, – хрипло сказала Унисса, поворачиваясь перед людьми. – Так получилось. Вам всем придется помочь мне. Она перевела дыхание, покачнулась, и Эльга неловко обхватила ее в поясе, чтобы не дать упасть. – Снимите ставни. Ее, помедлив, послушались. Дерево стукнуло о дерево, толпа отхлынула и потрясенно замерла. Кривые рты. Стылые глаза. Кости сквозь кожу. – Это же Камень наш… – А вот Бархатцы. – И Гарь-Поле! Местечки сияли под солнечными лучами. – Вам нужно… – сказала Унисса, едва шевеля губами. – Каждому… Ее расслышала только Эльга. – Тише! – крикнула она, стараясь перекрыть гул голосов. – Вам нужно плюнуть! Каждому! Кто куда достанет. Не только на Дивий Камень. Всюду. Унисса благодарно прикрыла глаза. Люди запереглядывались, морщили лбы, пялились непонимающе. Тогда Эльга шагнула к панно первой. – П-фу! Слюны было немного, брызги упали куда-то в район Покосов. – Ну, плюйте же! Рядом с Эльгой вдруг оказалась женщина, тронула морщинистым пальцем. – Куда плевать, доча? – Куда хотите. – Пффуй! Женщина плюнула, вытерла сухой рот рукавом. Отошла в сторону, приставив к глазам ладонь от солнца. – И в Камень можно? – спросил кто-то. – Да. – И дождь будет? – Будет. – Что-то не верится. – Плюйте! По одному, оглядываясь, пожимая плечами, мол, раз сказано, то чего уж нам, люди подступали к панно. Вытягивались шеи, задирались головы. Один глаз щурился, другой целился. Собирались губы, высовывался язык. Тьфу, пффу, пфуй! Ни облачка. Солнце карабкалось, лило жаркий свет. Эльга снова держала Униссу, которая, казалось, мелко дрожала изнутри. У Эльги ныли пальцы и подгибались колени. – Плюйте! Тьфу, пффу, пфуй! Люди сменяли друг друга, отступали назад. Ходили кадыки, морщились лица. Хрустели мертвые листья. – Ну же, – шептала Эльга. Кто-то высокий, с клочковатой, неряшливой бородой, привстав на носки, выцелил Дивий Камень. – Тьфо-у! – Ой! – хлопнули себя по носу в толпе. – Капнуло! Множество глаз зашарили по блеклому небосводу. – Кто? Что? Где? Зараскрывались рты, ловя небесную влагу. – Плюйте! – Тьфу! – Пфу! – Скамеечку можно? Тьфу-фоу! – Ой, и на меня попало! – И на меня! Толпа заволновалась, заходила по холму в густом, настоянном ожидании. Кто-то воздел руки. Тьфу, пффу, пфуй! Кр-рак! – раскололось небо. – Что это? Что? – задробили по холму голоса. Унисса вскинула голову. Лицо ее расцвело короткой улыбкой.