Мастер хмыкнула. – А дождь мы сделаем призывным. – Это как? – спросила Эльга. – Вот все тебе расскажи. Еще не знаю, не совсем точно чувствую. – Унисса намотала на палец прядь светлых волос и куснула ее зубами. – Но в целом… Она оглянулась на перебранные мешки. – Твоя задача на остаток дня, раз у тебя рука… – Она почти не болит уже, – сказала Эльга, показывая зеленеющий оттиск. Мастер Мару вздохнула, и этот вздох показался девочке хуже всяких обидных слов. – Твоя задача, – повторила она, – взять воск, он, наверное, уже подтаял. Если не совсем, значит, греешь его в ладонях. Воск хороший, текучий. Мы с тобой подвинем стол к панно, и, пока я буду заниматься листьями, ты сверху начнешь вощить дерево. Не старайся подолгу натирать каждую плитку, важно, чтобы воска хватило на все. Размазывай хорошо, бери небольшими порциями. Вот тебе тряпочка. Унисса протянула Эльге квадратик грубого серого полотна. Они подставили стол, к столу примкнули лавку. Эльга сбегала за воском, который с нагретой стороны чашки легко давился пальцами. – Справишься? – спросила Унисса. – Я попробую, – сказала Эльга, забираясь на стол. Ажурная резьба, украшающая пространство под крышей, вдруг распустила колечки над самой макушкой. – Не высоко? – Нет, мастер Мару. Панно пахло свежим деревом. – Сильно не торопись, – сказала Унисса. – Работа тяжелая. – Хорошо. Воск темно-желтой кляксой шлепнулся под самую верхнюю планку. – Тряпкой! – скомандовала мастер Мару, когда Эльга ладонью принялась спешно останавливать его стремление потечь вниз. – Ай! Сейчас. Оказалось, что вощить панно еще труднее, чем командовать листьями. Правая рука устала уже через пять минут. Эльга поработала левой, потом сразу двумя, а потом опять правой, которая начала ныть и отваливаться. Совсем ей, видимо, не хотелось в грандали! Зато навощенные плитки приобретали мягкое, теплое сияние, и структура дерева проступала выпукло и ярко. Отступив, Эльга оценила сделанное и пришла к выводу, что в скорости, наверное, уступает даже улитке, объедающей капустный лист. Уж больно мал оказался пройденный участок. А еще воск в чашке затвердел и никак не хотел поддаваться под пальцами. Да и пальцы еще… Эльга едва не заплакала, сползла со стола, скрючилась на лавке, сжимая восковую колбаску в кулаке. Давай же! Она так пристально смотрела на руку, что не заметила подошедшую Униссу. – Ну что? – Мастер Мару окинула взглядом панно. – Устала? Эльга не ответила. – Ясно, – сказала Унисса. – Положи уже воск. Девочка шмыгнула носом. Женщина сняла с крюка лампу со свечой, подожгла фитилек от с готовностью вспыхнувшего листа и повесила ее над столом. В беседке сделалось оранжево и уютно, и сразу стало заметно, что снаружи уже темно, зыбко, сиренево, солнце ушло. – Не расклеивайся. – Унисса подсела к ученице и приобняла ее. – Знаешь, сколько впереди еще будет неудач? – Много? – спросила Эльга. Мастер улыбнулась. – Понимаешь, каждая неудача, если у тебя правильный настрой, приближает тебя к задуманному. Потому что неудача говорит тебе: что-то ты делаешь не так. Не вовремя. Без должной подготовки. Соображай! – говорит она. Задумайся надо мной. Я же не какая-то там… Еще чуть-чуть, и все получится. Знаешь, как я зову свои неудачи? – Как? – Первыми помощницами. – А что, есть и вторые помощницы? С раскрытой ладони девочки Унисса взяла за сплюснутый хвостик восковую колбаску и положила ее в кружку на столе. – Вторая помощница одна. Она называется терпение. Но ее страшно трудно воспитать, скажу я тебе. Так, давай напоследок немного поработаем и пойдем спать? – Да, мастер Мару. Они перетащили внутрь беседки еще восемь мешков, распределив их по названиям местечек. Служка принес поздний ужин, но мастер услала его в гостиницу. Затем они сидели на лавке, вокруг свечи за стеклом вились мошки, а по перилам и по столбам ползла вверх полоса заката, густо-красная, как варенье из слив. – Хороший день, – сказала Унисса. – Я устала, мастер Мару, – сказала Эльга. Глаза у нее слипались. Ноги гудели. Все вокруг казалось мягким, мохнатым, темнеющим. В голове безостановочно шептались листья. – Не спи. – Унисса легко потрепала девочку за плечо. – Вот спустимся в гостиницу, поужинаем… – Я совсем не хочу есть, – сказала Эльга, погружаясь в сладкую дрему. – Эй, я тебя на руках не понесу! Ну-ка! – Мастер Мару потянула ее вверх. – Здесь холодно и ветер, к твоему сведению. – Да, мастер Мару. – Так, держи фонарь, – сказала Унисса. Перед лицом девочки заплясал свечной огонек, в протянутые пальцы толкнулось витое железное кольцо. – Держишь? Эльга кивнула. – Ну и не стой. Легкий толчок в спину – и, словно сама собой, проплыла мимо Эльги похудевшая гора мешков. Небо качнулось, рассыпав звезды. Под свет фонаря принялись выпрыгивать навстречу кусты и камни, а дорожка будто конь-недотрога рванула из-под ног. – Куда? Унисса поймала ученицу за плечо. – Вы видели, как она? – пробормотала Эльга, опуская фонарь. – И захочешь – не поймаешь. Раз – и в сторону. – Кто? – Тропка. – Ясно. Эльга почувствовала, как какая-то мягкая сила отнимает у нее фонарь, а затем подкидывает наверх, к самому небу. – За такое вообще-то порют, – сказало небо голосом мастера. – А я ее на руках… Нет, Унисса Кехла Мару, что-то ты подобрела… – Да, мастер Мару, – хотела сказать Эльга, обняв женщину за шею. Но сказала ли? Сон запорошил глаза листьями, отнял ноги и руки, окунул в ручей с темнотой. Спи, Эльга Галкава. Картинкой мелькнул гостиничный двор, в скрипе двери на мгновение осветилась комната, улыбнулась, отдаляясь, Унисса, а потом две фигурки, похожие на отца и мать, замахали своей дочке руками.