Мы очутились, на первый взгляд, в тупике. Если не знать, что за спиной остался выход. Здесь было грязно, воняло объедками. Под копытами лошадей поскрипывал мусор. Но наш провожатый слишком хорошо знал путь, и вскоре узкие улочки сменились куда более широкими, а впереди замаячила вывеска постоялого двора. – Снимем комнату, пообедаем, – отрывисто говорил Эд, будто отдавал приказы. – Как только стемнеет, мы с Лессой уйдем. Вы дожидайтесь нас здесь. – Сами решим, что делать, – ответил Феон. – Как хотите, но доставать вас из королевских застенков не стану. Эд толкнул дверь постоялого двора, и в нос ударил запах супа. Я сглотнула слюну. Неужели и правда можно отдохнуть? Пока я осматривалась, Эд успел снять комнаты – две. Понятно, не намерен дальше изучать кислые лица Конни и Феона. Обедали торопливо – не терпелось вымыться и отдохнуть от езды. Когда голод был утолен, тут же разбрелись по комнатам. Как и думала, вместо того, чтобы отправить меня к Конни, как девушку по сути, или самому остаться с ней, как девушка по облику, Эд провел меня в свою комнату, а Конни и Феону оставил соседнюю. – Можно, я первой в ванную? – попросила его. – Иди, – милостиво разрешил канцлер, и я тут же подхватила прихваченную из его дома одежду и скрылась за дверью. Сверкающая ванна, теплая вода – Эд знал, куда нас привел. Что ж, спасибо! Довольно плескалась, пока вода не остыла, затем переоделась и окинула взглядом отражение в зеркале. Сейчас, когда не было необходимости сохранять личину, на меня снова глядел сосредоточенный брюнет с пронзительными черными глазами. Неужели уже сегодня вечером я снова стану собой? – Лесса, ты скоро? – Похоже, терпение канцлеру все-таки изменило. – Уже выхожу! Вернулась в комнату и обнаружила, что Эд сунул нос в мой дорожный мешок, потому что на кровати лежала одна из его рубашек. Видно, мои наряды ему порядком надоели. Ничего, скоро избавится. Канцлер взял одежду, скрылся за дверью, а я легла и закрыла глаза. От волнения никак не могла сосредоточиться на какой-то одной мысли. Они скакали, будто белки на ветках. Прыг-скок. Кажется, я все-таки задремала, потому что не слышала, когда вернулся Эд. На мгновение открыла глаза, когда скрипнула соседняя кровать, и снова закрыла. Во сне я была в огромном тронном зале, а на престоле сидела моя старая знакомая. Только сейчас Тьма не была черной и бесплотной. Она была прекрасна. Таких женщин рисуют на картинах. Тонкая, почти прозрачная, белокожая и черноволосая, она пристально смотрела на меня. – Зачем я здесь? – спросила я, осознавая, что во сне могу говорить то, что пожелаю. – Нам надо поговорить. – Тьма соскользнула с трона. – Так, чтобы уж точно никто не услышал. Моя связь с Эдом, даже в чужом теле, все еще сильна. – О чем? – Об Эдмонде. О чем же еще? – Тьма печально улыбнулась. – Он нравится тебе, Лесса? – Эдмонд? – Я даже не допускала такой мысли. – Не знаю. Я его совсем не знаю. – Но и не отталкиваешь. Я видела в твоей памяти странное видение. Ты гадала? – Да, – признала я. К чему отрицать? – И видела Эдмонда, правда? Богини ничего не делают просто так. Помни об этом, когда вы пойдете в храм. Только… Лесса, что бы ты ни почувствовала, что бы ни решила, помни – для Эда на первом месте всегда будешь не ты, а Виардани. Я не знаю, готова ли ты будешь с этим смириться, но, когда придет время, передай ему, что я готова смириться с твоим присутствием и дать клятву, что не причиню тебе вреда. – Ты так говоришь, будто между мной и Эдом что-то есть. – Мне стало не по себе. Сама такая возможность была невероятной. Да, я почти его не боялась, но вот так впустить в жизнь незнакомого человека? – Будет. Если судьба не решит иначе. Но с судьбой ты говорила, и она выразилась достаточно прямо. Поэтому думай, Лесса. Слушай свое сердце, потому что Эдмонд все равно прислушается к разуму. И не отталкивай его, ладно? Тьма отвела взгляд. А я не знала, что сказать. Было в Эдмонде что-то, что заставляло меня тянуться к нему. Нет, это была не любовь. Да и какая любовь, если я застряла в его теле? Но некая симпатия, которую почти не осознавала. Вспомнила эту ночь и ощущение умиротворенности и покоя, которое испытывала рядом с Эдмондом. Эдмонд Фердинанд Лауэр. Человек, которого я когда-то ненавидела. И с которым теперь не знаю, как быть. Почему-то казалось, что стоит нам поменяться обратно, он уйдет. Я была почти уверена в этом. А может… – Лесса, просыпайся, – донесся до меня его голос. Во сне – именно его, не мой. – Нам пора. – Иди, – улыбнулась Тьма. – И до поры до времени сохрани наш разговор в секрете. Удачи, Алессия. – Спасибо, – ответила я и открыла глаза. Глава 21 В храме темной богини Алессия Вне стен особняка канцлера Адиаполь выглядел величественным и внушающим страх. Когда я только попала в тело Эдмонда, мне было не до того, чтобы разглядывать городские улочки. Зато сейчас, когда мы с Эдом шли к знакомому храму, я вовсю глазела по сторонам. На дома, напоминающие старинные крепости, устремляющиеся вверх острыми башенками. На куполообразные крыши дворцов. На белые фонтаны, статуи воинов, редкие парки. Хотела бы я жить здесь? Вряд ли. Хотя человек привыкает ко всему. Может, однажды и я привыкла бы к мрачному величию столицы? – Смотри под ноги, а то расшибешь мне нос, – фыркнул Эд. – Смотрю, – отозвалась я, спускаясь с небес на землю. От нервов дышать было тяжело, а виды города хоть как-то отвлекали. Я тщетно пыталась отделаться от настойчиво зудящих в голове вопросов: Получится? Не получится? Поменяемся ли мы обратно? Что тогда будет со мной? Сможет ли Эд уладить проблемы с Затрией? С королем? Страшно. Эдмонд молчал. Он-то как раз смотрел на вымощенные мостовые Адиаполя, а не на его красоты. Волновался ли он? Судя по виду, нет. А что происходило в его душе, я могла только догадываться. Наконец впереди замаячил темный храм. Тот, который нам нужен? Другой? – Это он, – ответил Эдмонд на невысказанный вопрос. – Храм, где меня ранили. Сердце забилось быстрее. Я едва сдерживалась, чтобы не вцепиться в руку Эда, но это выглядело бы странно. – Стой, – скомандовал он. – Измени внешность и сними маску. Нас могут ждать. Оставалось только послушаться. Маска перекочевала во внутренний карман плаща, а Эд оценил мой вид и кивнул. Мол, подходит. Что ж, осталось всего несколько шагов. Ноги внезапно стали ватными и будто приросли к мостовой. Эд приобнял меня, поднялся на цыпочки и шепнул: – У входа дежурят. Делай вид, что ты меня очень сильно любишь и мы пришли попросить благословения у покровительницы Кацуи. Я удивленно моргнула, затем почувствовала, как краснею. – Лесса, – рыкнул Эд. Обняла его за плечи, привлекая к себе, и медленно направилась к храму. – Дорогой, а ты уверен, что Кацуя даст нам свое благословение? – капризно заговорил Эдмонд. – Конечно, любовь моя, – ответила ему. – Я даже не сомневаюсь. Мужчина в широкополой черной шляпе посмотрел на нас и промолчал. Вряд ли он был один. Хватка Эда на талии и вовсе стала стальной. Мы миновали двери. Хватка ослабла. В храме было тихо и пустынно. Тьма довольно мурлыкнула, ощущая родную стихию, а вот Эдмонд, наоборот, поморщился. В моем теле по-прежнему была светлая магия, и, наверное, ему нелегко было здесь находиться. У черного алтаря горели свечи. Статуя богини взирала на нас недобро. – И что мы будем делать? – прошептала я. – Зови ее. Ты темная, она откликнется, а если позову я – нет. – И как звать? – По имени. – Кацуя! Тишина. Только чуть дрогнуло пламя свечей. – Кацуя! – позвала чуть громче. – Богиня Кацуя, услышь наш зов! Показалось, или кто-то рассмеялся? Но Эд вроде бы ничего не слышал. – Кацуя! Прошу… – попыталась снова. – Хватит, – перебил меня Эдмонд и сам подошел к алтарю. – Кацуя, ты сама знаешь, зачем мы здесь. Поэтому хватит шутить, иначе, клянусь, я уничтожу все твои храмы в Виардани. Ты знаешь, я могу. Выходи! – Тише, ваша светлость, – прошелестел женский голос. – И теперь уже светлость во всех смыслах. И по храму полетел звонкий смех. С шумом захлопнулись входные двери. Почему-то я была уверена – даже если кто-то попытается их открыть, не выйдет. Эти мысли помогали спастись от главной – с нами говорила сама богиня. А когда от статуи вдруг отделилась тень, я и вовсе забыла, как дышать. – Здравствуй, канцлер Виардани. – Кацуя склонилась к Эдмонду, коснулась пальцем его щеки, и на коже расцвел ожог. – Убери руки, – потребовал он. – Ух, недотрога! – Кацуя звонко рассмеялась и поправила черное платье. Она была такой, как изображали на картинах, – высокой, черноволосой и наполненной тьмой, как и… сама Тьма? Неужели они родственницы? Затем черные глаза с тлеющими угольками зрачков посмотрели на меня. – А это, значит, Алессия Адано, благословенная Эдрой? – усмехнулась она. – Или проклятая? – Что вы имеете в виду? – пересохшими губами спросила я. – Ты просила Эдру о помощи, – склонилась ко мне Кацуя, вдруг став ростом выше канцлера. Выше меня… – Эдра и помогла, как умеет. У нее странное чувство юмора, знаешь ли. Тебе для счастья нужен тот, кто подставит плечо в трудную минуту? Вот он, бери. Заметила, как Эд закусил губу. Видно, у него с Кацуей старые счеты. Или это он обиделся за наше перемещение? Я перестала что-либо понимать.