Наступило время обеда. После гигантского разгрузочного бункера команда электровоза завалилась в столовую. Даня спросил, жадно поглощая жареные кабачки: – А что нужно, чтобы стать машинистом? – Зрение хорошее, – ответил дядя Витя. – Острый слух, внимание, но главное – ответственность. – У меня все это есть! – обрадовался Даня. Дядя Витя гордо поднял голову и подмигнул напарнику, дескать, я же говорил! – Валик, – сказал Даня, – пошли в железнодорожное училище! – Я близорукий, – вздохнул Валик, на тарелке которого громоздилась кабачковая колонна. – Я все-таки варягами займусь. – А что за варяги? – спросил младший машинист. – Зря вы это! – замахал руками Даня. – Его же не остановить! Валик прочистил горло: – Начнем с норманской теории! Глава 13 Мертвый машинист не дремлет! Уже смеркалось, когда локомотивная бригада высадила мальчишек у депо. Они были усталые и счастливые, оглушенные эмоциями. Даня решил, что сегодня будет спать как убитый, пусть крабо-жабо-муравьед хоть прыгает по нему – не проснется. – Ну что, – спросил дядя Витя из кабины, – сами дорогу найдете? – Конечно, найдем! – заверил Валик. – Только вдоль путей идите, где светло. – Спасибо вам, – сказал Даня. – Это был лучший день в моей жизни. – Обращайтесь, – засмеялся дядя Витя. – Можете погудеть? – попросил Валик. – Ты что! – сказал дядя Витя. – Строго запрещено гудеть без надобности. – Ой, простите, я не знал. – Да шучу я! Младший машинист, дать сигнал отправления! – Есть дать сигнал! Электровоз протяжно загудел и покатил по рельсам. Мальчики махали вслед, пока он не скрылся из виду. – Мировой у тебя приемный дедушка, – сказал Валик. – Да, мировой! – согласился Даня. – Пошли, срежем напрямик. – Друг потопал к едва заметной тропке, петляющей среди осоки. – Может, вдоль путей, как дядя Витя сказал? – Да тут два шага идти. Даня пожал плечами и догнал Валика. Они шли, загребая кедами некошеную траву, и болтали о будущем. Где-то рядом журчала речушка. Покрикивали птицы. Полная луна озаряла путь. – Если меня пригласят на конференцию в Швецию, подвезешь по дружбе? – На чем? – Как на чем? На поезде! Ты же к тому времени машинистом будешь. – Тогда подвезу. Надо график глянуть. Тропинка сузилась, Даня пропустил Валика вперед и увидел на его спине добрых полсотни комаров. – Куда ты нас завел? – Даня принялся охлопывать себя, сгоняя насекомых. Валик был уже сам не рад, что потащился через осоку. – Раньше тут нормальная дорожка была. – Когда? При варягах? Давай побежим, пока нас досуха не высосали. Веди, Сусанин! Друзья припустили по осоковым зарослям. Тропинка спускалась в низину. Высокие, в рост мальчишек, стебли таинственно шуршали. Тучи комарья заслонили луну. И снова, как вчера, Дане показалось, что он вот-вот нащупает какую-то очень важную мысль, сложатся детали пазла, и станет ясно, что творится в Балябино. Он поднатужился, но мысль выскользнула, как мыло из рук. Даня споткнулся о торчащий из почвы корень, взрезался в Валика, и мальчики кубарем покатились по склону. Горка вела к небольшому обрыву и к реке, мирно плескавшейся внизу. – Тормози! – пискнул Даня. Валик вцепился одной рукой в подвернувшийся куст, другой – в воротник товарища. Данины ноги вылетели за край обрыва. Еще чуть-чуть, и пришлось бы искупаться. – Чтоб тебя с твоими обходными путями! – Эй, я тебя вообще-то спас. – В знак благодарности не отвешу тебе оплеуху. Валик помог Дане встать. – Это еще Балябино? – Даня огляделся. Единственным признаком цивилизации был водоотводный туннель, прошивший холм. – Балябино-Балябино, – сказал Валик. – Здесь рунный камень нашли. Слышишь? Совсем близко проехал состав. – Пошли скорее домой, – сказал Даня, отряхиваясь. – Сюда! – Валик побежал к туннелю, оперся о его выступающий край и начал карабкаться по крутому холму. Даня остановился напротив туннеля, ожидая, пока освободится подъем. Из метрового жерла тянуло запахом тины и гнили. Сквозняк обдал Данино лицо. Во мраке туннеля полыхнул багровый свет, загрохотали колесные пары. Даня отшатнулся и почти сверзился с обрыва, но удержал равновесие. Свет сделался ярче, он залил осклизлые стенки и земляную площадку перед туннелем. Даня увидел прелые листья и мусор, скопившийся в цементной трубе. По водоотводному туннелю, как в метро, несся поезд, и Даня не сомневался, что это СО. Единственный в мире локомотив, способный уменьшаться в размерах. Свет ослепил и дезориентировал Даню. Как кролик перед удавом, он замер перед рокочущей дырой. – Данька! – завопил Валик. Даня опомнился и рванул на голос. Камни сыпались из-под подошв, холм вибрировал вместе с туннелем, норовил сбросить в реку, но лучше уж туда, чем прямо к трубе, под колеса локомотива! Валик поймал руку Дани и выдернул его на ровный участок земли. Даня согнулся пополам, уперся ладонями в бедра и тяжело дыша посмотрел вниз. Тормоза завизжали в недрах холма. Туннель превратился в прожектор, рассекающий сумерки лучом. Но не локомотив вылетел из него, а какая-то скомканная тряпка, белая в черную полоску. «Будто кошка выкашляла шерсть», – подумал Даня. И все закончилось. Утих шум, погас свет. Валик потянул Даню за футболку, и мальчики помчались на звук нормальных человеческих поездов. Через пять минут они выбежали к частному сектору. – Вот же привязался как банный лист. – Валик погрозил темноте кулаком. – Такой день испортил! – Ты меня дважды сегодня спас! – Даня порывисто обнял друга. – Прекращай, раздавишь! – сказал Валик польщенно. – Я ж не бесплатно, я за сырники. – Считай, я перед тобой в сырниковом долгу. – Даня подумал о тряпке, выпавшей из туннеля. Что-то она напоминала… полосатая, как… Даня подскочил. – Ты чего? – спросил Валик. – Ты куда? Даня, не ответив, помчался по улице и выбежал на вокзальную площадь. Паровоз-памятник стоял на своем месте. Черная морда циклопа будто бы усмехалась. «Но как он может быть одновременно в двух местах? – спросил себя Даня. – На постаменте и в трубе, на постаменте и в моей комнате?» Даня решил, что паровоз не перемещается физически, но умеет создавать свою призрачную копию. И вообще, дело не в паровозе, а в том, кто им управляет. Даня показал СО фигу и посеменил к «Орландине». Сердце забилось быстрее. Возле кафе стояла полицейская машина. Дядя Вова задумчиво вышагивал по летней террасе.