От волнения Даня забыл о манерах. Не поздоровавшись, выпалил: – Пропал кто-то еще? Дядя Вова удивленно воззрился на Даню и на подоспевшего сына. – А почему ты спрашиваешь? – Он нахмурился. – Парни, вы что-то знаете? – Так пропал или нет? – Даня не сдавался. – Говорить рано, но… – Дядя Вова поколебался. – К нам обратилась официантка, уверяет, что владелец кафе пошел на кухню за куском пирога для клиентов и как сквозь землю провалился. Ну, или вылетел в форточку. В зале есть камера наблюдения, видео подтверждает слова официантки: из кухни он не выходил. – Он выглядел сбитым с толку. Дане стало жаль его. – Наверняка, – неуверенно продолжил дядя Вова, – мы имеем дело с каким-то недоразумением. – Он вперил взгляд в Даню. – Или нет? – Или нет, – повторил Даня. – И у вас, парни, есть теория? – Нет, – промямлил Валик, трогая Даню за плечо. – Есть, – решился Даня. – Мы думаем, людей похищает паровоз. – Даня ткнул пальцем в памятник, подслушивающий их разговор. Валик поежился, наверное, думая о коллегии мозгоправов. Дядя Вова одарил СО долгим внимательным взглядом, посмотрел на мальчиков и терпеливо вздохнул. – Займитесь-ка делом, парни. Мне сейчас не до ваших игр. – Конечно, – сказал Даня. – Только один момент. – Да? – рассеянно спросил дядя Вова. – Мы только что были у реки. Возле старой цементной трубы лежит тельняшка. И что-то мне подсказывает, что она принадлежит пропавшему мужчине. Глава 14 Попался, колдун! – Алло, – пробормотал Валик в телефон заплетающимся языком. – Ты знаешь, который час? – Но он тут же вспомнил, что они в Балябино – поселке, где людей уносят через форточки мертвые машинисты. – Блин, ты в порядке? Что-то случилось? – Нет, – сказал Даня, рисуя пальцем по стеклу. – Все нормально, извини, что разбудил. Часы отсчитали полночь. За окном купалась в зелени площадь. Шуршали кроны. Подгоняемые ветром тучи скользили по желтому пятаку луны. Казалось, она двигается из стороны в сторону, как зрачок, высматривающий добычу. Туман клубился над черным паровозом, но крабо-жабо-муравьед не появился. Даня гадал, чем занимается монстр в железной гробнице? Точит зубы? Маринует с лучком бабу Шуру и кошатника-бородача? – Ты меня напугал. – После фразы в телефоне зачавкало. – Приятного аппетита, – сказал Даня. – Мгм… спасибо. Завалялась под подушкой плитка шоколада. Так чего ты звонишь? – Я тут не мог уснуть… размышлял… Ты говорил, нужен толчок, чтобы машинист воскрес. Токсичные отходы, удар молнии или жертвоприношение. – И что? – Что за жертвоприношение? – Голос Дани дрогнул. – Убийство? – Не обязательно, – ответил Валик. – Это может быть что угодно. Лоскут одежды, ломтик хлеба, куклы. Символические дары духам. У варягов, до того, как они приняли христианство, был ритуал «блот»: в жертву приносились мед и мясо. – И что надо делать с этими дарами? – Даня отыскал взглядом рунный камень. Луна серебрила шершавую поверхность, иссеченную буквами древнего алфавита. – По-разному. – Валик зевнул. – Их вешали на дерево, сжигали, закапывали. – Закапывали… – повторил Даня. – Ты о чем? – Завтра. – Даня задернул штору, отринув опасный порыв немедленно идти на площадь. – Возле рунного камня в восемь. – Я хотел выспаться… – Выспишься, когда победим крабо-жабо-муравьеда. В динамике зашуршало. – О, – сказал Валик. – У меня тут еще пряник. В восемь друзья сошлись у «Орландины» – осиротевшее кафе не обслуживало клиентов. Обменялись рукопожатиями и решительно направились к двухметровому валуну. – При чем здесь рунный камень? – спросил Валик. – А это мы и должны выяснить. – Даня провел умозрительную линию между валуном и паровозом-памятником. Они стояли друг напротив друга: если бы глазами были фара СО и луна, вырезанная над рунами, локомотив и камень играли бы в гляделки. Даня опустился на колени и порылся в земле. – Может это быть жертвоприношением? – спросил он, показывая Валику пластиковые головешки кукол Барби. – Их закопали прямо под камнем. – Точно! – ахнул Валик. – И как я сразу не подумал! – В Балябино есть колдуны? – Даня пальцами углубил ямку. – Официально – нет. – А заезжие? – Даня вытащил из почвы что-то маленькое и круглое, напоминающее сливовую косточку. Это она и была. Мальчики переглянулись. – Ян Кукуцапольевич! – шепнул Валик. – Нужно срочно его найти! – воскликнул Даня, вскакивая. Долго искать не пришлось. Голова с взъерошенными черными перышками маячила над штакетником. Специалист по рунам вытащил во двор стул и, взобравшись на него, обчищал сад пропавшей бабы Шуры. – Попались! – крикнул Даня, распахивая калитку. – А я вам верил! – завопил Валик оскорбленно. – Думал, вы ученый, а вы! Колдун! – Какой еще колдун? – опешил профессор Черныш и, как цапля, подтянул одну ногу. Он балансировал на стуле, а мальчики воинственно потрясали кулаками. – Не пытайтесь отвертеться! Сливы и руны, все совпадает! Вы зарыли головы под камнем? – Головы? А… – Профессор хлопнул себя по взмокшему лбу и выдохнул облегченно. – Так вы всего-навсего про ритуал, который я провел! Боже, я испугался, что это как-то связано с теми злосчастными снимками! – Снимками из музея? – спросил Даня. – Что? Нет! Снимками, на которых я в нижнем белье. Представляете, какие-то негодяи отправили моей университетской коллеге порочащие честь фотографии, естественно, сфабрикованные! С моей же странички, вообразите себе скандал! Чтоб я, светоч лингвистики, носил розовые трусы со стразами? И посылал подобные фото порядочной женщине? – Что вы нам мозги пудрите! – перебил профессора Даня. – Какие трусы? Вы сами признались, что куклы – ваших рук дело. – Моих, – согласился профессор. – Не отрицаю. Но что же здесь преступного, господа? – Как что? – изумился Даня. – Криминальную ответственность за колдовство еще никто не отменял! – Вообще-то отменили, – подсказал Валик шепотом. – И все равно! – Но я не занимался колдовством! – возразил Черныш. – Позвольте мне слезть и все объяснить! Мальчики обменялись недоуменными взглядами. Профессор спрыгнул со стула. – Прошу – в мой кабинет. – Вы первый, – буркнул Валик.