Лидия Х-ва рассказывала, выступая свидетелем в суде: когда сын исчез, у нее было сбережений 15 тысяч рублей. Милиция искать мальчика отказалась, об этом я упоминал. Лидия ездила и экстрасенсам, ходила с фотографией по поездам, все сбережения прокатала. Однажды шла по электричке, показывала фото людям: не видел ли кто мальчика? — И знаете кого встретила? Вот этого! — указала она на Чикатило. — Он выхватил карточку: «Что это? Зачем?» Уронил. И быстро ушел. А знаете ли вы, что нам пришлось пережить, когда начали таскать мужа: признайся, дескать, куда труп спрятал? Повторю то, что уже цитировал в начале главы из обвинительного заключения по делу Чикатило: «Всего на причастность к расследуемым убийствам было проверено около полумиллиона лиц…» Обо всех не расскажешь. В завершении приведу еще один случай. …В перерыве судебного заседания подошла ко мне еще довольно молодая, красивая, но какая-то увядшая женщина. Тихим голосом спросила: — Скажите, с кем мне проконсультироваться? Могу я его убить?.. Она имела в виду Чикатило. Потом к нам подойдет Яндиев, будет говорить с ней о детях (у нее их осталось трое), о том, что внимания требуют они, а не Чикатило, судьбу которого без нее определит суд. Но когда Люба Д-ва отойдет от нас, Яндиев мне скажет: — В данном случае во всех бедах, свалившихся на нее после убийства сына, виноват следователь Лысенко из Октябрьского района Ростова… …Девятилетний Саша Д-в играл с ребятами во дворе одиннадцатого мая 1989 года до пяти часов вечера, потом ушел. Домой он не вернулся… Он лежал в центре города. По улице Нансена, являющейся путепроводом, интенсивное движение. Не менее интенсивное и внизу, по расположенной перпендикулярно улице Шеболдаева. С нее машины заворачивают вправо и влево — вверх на Нансена, огибая заросли кустарника. На этом шумном перекрестие и оставил Чикатило мальчика на 55 летних дней. А следователь изо дня в день вызывал на допросы отца. Требовал: признавайся, что убил сына. Показывай, где спрятал труп. Рассказывай, как убил, мальчика… Люба бегала по инстанциям, требуя, чтобы перестали травить мужа. Следователь угрожал: мужа посажу, а тебя — в дурдом. У них у всех эта угроза на устах… Через 55 дней случайно заглянул в кусты водитель такси, обнаружил портфель, а потом и скелет мальчика. После похорон и вовсе жизни не стало: соседи носились, уже ходили пересуды о том, что отец своими руками уничтожил ребенка. Вмешался Яндиев, но было поздно: отец покончил с собой, накинув петлю… Такие «щепки» летели на всем пути поиска в операции «Лесополоса» и рядом с нею. Листаю блокноты, документы, и каждая страница забита ими, щепками судеб людских. Спаси и помилуй нас от таких защитников… Совершенно не случайно, не просто так, по окончании операции «Лесополоса» генерал милиции Михаил Фетисов, выступая по телевидению, просил прощения у тех, ному было причинено беспокойство, у кого были неприятности и кто пострадал в процессе поиска преступника. Некоторые пострадавшие слышать его уже не могли. Но людям не извинения нужны. Нужны законы, которые бы полностью защищали от обид и страданий. Каким бы широкомасштабным ни был поиск, какой бы важной ни была операция, пострадавших безвинно быть не должно. Таков один из уроков дела Чикатило. «Вы арестованы!» «Мы защелкнули на его запястьях наручники и тихонько повели к машине. Было 15 часов 40 минут. Мы ему сразу сказали, что являемся работниками уголовного розыска. Чикатило сидел молча. Машина направилась в сторону трассы Новочеркасск—Ростов. Чикатило долго молчал, потом наконец произнес фразу: — Нельзя ссориться с начальством…» Давайте вернемся к началу ноября 1990 года и вспомним: Игорь Рыбаков, милиционер, встретил Чикатило 6 ноября на остановке «Донлесхоз», проверил у него документы и отпустил, не найдя ничего подозрительного. Следователь Амурхан Яндиев нашел учащихся медицинского училища, видевших, как уговаривал мальчика выйти из электрички мужчина, которого они часто видят и обещали показать. Исса Костоев отложил мечты о празднике в кругу семьи и вернулся в Ростов. На 13 ноября были назначены поездки в электричках для поисков пока еще неизвестного мужчины… …Но 13 ноября этим планам не суждено было сбыться. Поступило сообщение: в лесопосадках, у той же остановки «Донлесхоз», найден труп двадцатидвухлетней Светланы К-к… Начальник следственного управления областной милиции Михаил Фетисов в тот день ехал в Шахты на похороны погибшего от рук преступников милиционера. Вдруг он увидел оперативную машину, а в ней группу сотрудников. Думал, едут туда же, куда и он. А когда остановились, выяснилось: очередное убийство, «серийное». — А группа прикрытия? Что, никого не видела? — Почему, проверяли документы у одного, Чикатило Андрея Романовича… — ответили ему. — Так, постой! Эта фамилия несколько раз нам попадалась… Так… У него там группа крови другая… Немедленно проверить досконально… Досконально… Некоторое время спустя над телом убитой девушки среди других склонился Исса Костоев. Страшное это место на оперативной карте было обозначено несколькими красными крестиками — здесь уже находили погибших. Шел тяжелый, холодный дождь, сужающий и без того тесное пространство зарослей. Вода, накапливаясь в складках капюшонов, на фуражках, стенала на обнаженное исколотое, изрезанное тело жертвы, когда над ним склонялись эксперты, работники милиции, следователи. — Где же ваши посты прикрытия? Где? Это вы называете «дежурят»? — Костоев еле сдерживался, чтобы не сорваться окончательно. Глядя на работников милиции, он не ждал ответа. Ответ лежал перед ними, утверждавшими, что каждая электричка под наблюдением, на каждой остановке имеются глаза, и вот тебе… Немного позже они узнают о том, что Чикатило утром отправился из Новочеркасска в Шахты с очередной жалобой в горисполком. В тамбуре встретил эту девушку и увел ее из поезда на следующей после «Донлесхоза» остановке. Пост прикрытия должен был прибыть первой электричкой, но в движении на железной дороге в тот день отмечался сбой, и он опоздал. — Посты работали, — ответил один из оперативников. — Есть и рапорт, задерживали тут одного, он раньше попадался, из «отработанных». Его решили проверить до «донышка». Тогда и открылось такое, что следователи только сжимали зубы покрепче. «Отработанный» гражданин Чикатило Андрей Романович попадался много раз, начиная с 1979 года, по различным делам проверялся. И неизменно отпускался с миром. Почему? Один признак освобождал его от глубокой проверки: у Чикатило была вторая группа крови, обеспечивавшая ему постоянное, устойчивое алиби, где бы он ни попадался на пути следствия и оперативных работников. Преступника, того, который оставил в лесополосах множество жертв, искали по единственному вещественному доказательству — по сперме. Она неизменно имела четвертую группу. До сих пор криминалистика считала: обнаружив на месте преступления кровь, слюну, пот, другие выделения, исследовав хотя бы один из этих «компонентов» человека, можно смело утверждать, что и все остальные будут соответствовать именно такой группе крови. Зафиксировав это, считают, что к анализам можно никогда не возвращаться. Да, Чикатило попадал в зону внимания правоохранительных органов. Когда в 1984 году его задержал Заносовский, он был уверен и настойчиво всем доказывал: это тот человек, которого ищем. Его надо проверять всесторонне. Благодаря этой настойчивости, Чикатило какое-то время держали, исследовали кровь. Заносовский настаивал на всесторонней проверке: — Я не специалист. Но нужно посмотреть… Может быть, под воздействием атмосферы сперма изменяется… может еще какие загадки… Надо работать с ним, это преступник… Ничего, кроме добродушного похлопывания по плечу, Заносовский в ответ не получал. — Там люди умные, разберутся, — говорили ему. У Чикатило была одна феноменальная загадка, именуемая в науке как «парадоксальное выделительство». Не только Заносовский ставил под сомнение результаты анализов. Были и другие. Писали «наверх». Наконец в 1988 году правоохранительные органы страны получили документ, подписанный Генеральным прокурором Союза и главным судебно-медицинским экспертом Министерства здравоохранения, в котором говорилось, что медицинской практикой выявлены редчайшие случаи, когда у человека группа крови и других выделений может не совпадать… Выходит, Заносовский интуитивно чувствовал то, что через четыре года после его предположений подтвердят официальные органы. Но загадку эту можно было решить значительно раньше. Мне пришлось беседовать со специалистами, которые говорили, что данный феномен отмечен в научной литературе еще в тридцатые годы. А проблема, утверждают они, лишь в уровне подготовки криминалистов, в их профессионализме. Виноваты ли следователи, оперативные работники, что, встречая преступника, тут же его отпускали? Кто теперь может сказать определенно? Бесспорно другое: наука, имеющая безграничные возможности, не реализует их по разным причинам во благо. Как бы там ни было, а устойчивый стереотип многие годы спасал Чикатило, «работал» против его жертв. — Следить за каждым шагом. Будем брать на преступлении, — сказал Костоев, и Чикатило взяли под наблюдение… Амурхана Яндиева одолевали сомнения. Допустим, думал он, Чикатило найдет жертву, поведет убивать. Случится все это неожиданно: не скажет же он работникам милиции, куда направляется, чтобы заранее выставили посты. Близко подойти незаметно будет невозможно. Оперативники оглянуться не успеют, как на их глазах появится новая жертва. Тогда что? Возбуждать уголовное дело против того, кто допустил такую крайность? Но было еще одно, пожалуй, куда более важное. Восемь лет не могли поймать опасного преступника. На его пути — десятки убийств. По каждому случаю начиналось следствие, заводилось уголовное дело. Очень велика возможность следственной ошибки, привлечения к уголовной ответственности невиновных. Впоследствии это, как мы уже знаем, подтвердилось. Яндиев прекрасно знал эту систему, и память подсказывала: было такое, было. В Свердловской области однажды задержали сексуального убийцу, на совести которого было пять жертв. Мимо оперативных работников, следователей такая новость не проходит. Как правило, начинают заглядывать в свое хозяйство: все ли там чисто. В Свердловской области «чисто» не было: за преступления задержанного маньяка один был уже расстрелян, другой получил длительный срок. А это значило: всем тем, по чьей вине пострадали люди, грозит судебное преследование. Когда Яндиеву говорят о том, что сексуального преступника сокамерники могут убить из морально-нравственных побуждений как мразь, как недочеловека, которого и они, закоренелые убийцы, не приемлют, он на такого человека смотрит с сожалением и сочувствием. — Оставьте свои сказки о высоконравственном убийце, о моральной несовместимости детям, — говорит Яндиев. — Есть следователь, по вине которого осужден к длительному сроку или расстрелян невиновный. И вдруг схватили настоящего преступника. Завтра выяснится истина, следователь окажется в опасности. Люди разные, человек может оказаться нечестным. Он мобилизует своих «должников», сидящих в тюрьме, и они «отрабатывают» долг, убивают настоящего преступника. Он уже не даст никаких показаний, правда умрет вместе с ним. Останется только та «правда», которая надежно отражена в документах, состряпанных следователем. Такое случилось в Свердловске, сокамерники уничтожили маньяка, якобы по моральным мотивам. С этими своими опасениями и подступился Яндиев и Костоеву: — Надо брать его, Исса Магомедович… — Может, подождем немного? Столько убийств… Надо наверняка… — Вы ведь опытнее меня, — возражал Яндиев. — Знаете, сейчас уже кто-то точно боится: схватим Чикатило тогда раскроется, что этот «кто-то» кого-то невинного упек за решетку. Может, сейчас, когда мы с вами говорим, этот кто-то уже обдумывает, как устроить Чикатило самоубийство, несчастный случай на перекрестке… Костоев все это понимал. Рассказывая уже после об этом разговоре, Яндиев категорически отверг утверждения, будто Исса Костоев и на этот раз «купился» на группе крови Чикатило. — Он схитрил: хотел, чтобы как можно меньше людей знали о том, что начнется разработка Чикатило. Сказал при всех, что раз попавший в поле зрения человек проверялся, то не надо его трогать. Но сразу же в узком кругу обсуждались детали «отработки» Чикатило. Меня волновало то, что круг этот был не таким уж и узким. Вот почему и затеял я разговор с Костоевым, — говорил Яндиев. Проблема была исключительно серьезной. Если Чикатило тот, кого ищут, то, случись с ним несчастье, вся многолетняя работа могла оказаться пустыми потугами. Было над чем думать. В муках рождалось решение. И его приняли: брать. Операция по аресту Чикатило была назначена на 20 ноября. В группу задержания был включен Анатолий Евсеев, оперативный работник уголовного розыска. Он рассказал: — Напротив Новочеркасского электровозостроительного завода есть парк, примыкающий практически к проходной. Чикатило шел от Дворца культуры по аллее, направляясь, видимо, к своему дому. Мы пошли за ним. У него была синяя сумка из плащевой ткани в руке. В сумке — трехлитровая банка. Мужчина был без головного убора, в коричневой куртке, сером костюме с галстуком. На пальце — повязка… Вот он зашел в кафе. Мы с Першиковым остановились у входа, стали между собой разговаривать. Колесников, руководитель группы захвата, прошел в кафе. Когда этот человек собрался уходить, я стал спиной к выходу. Он хотел меня обойти, Першиков сделал шаг назад, и объект оказался между нами. Я взял его за правую руку, Першиков за левую. В это время Колесников спросил: — Ваша фамилия Чикатило? — Чикатило, — подтвердил мужчина. — Вы арестованы, Чикатило. Мы защелкнули на его запястьях наручники и тихонько повели к машине. Было 15 часов 40 минут. Мы ему сразу сказали, что являемся работниками уголовного розыска. Чикатило сидел молча. Машина направилась в сторону трассы Новочернасск—Ростов. Чикатило долго молчал, потом наконец произнес фразу: — Нельзя ссориться с начальством… Я предупредил, что разговаривать ему запрещено, но он меня будто не слышал: «Да, с начальством спорить нельзя…» Удивления или протеста в связи с тем, что ему объявили не о задержании, а об аресте, он никакого не высказал, выглядел отрешенным. Мы по рации докладывали, что везем арестованного, он и на это не реагировал. Приехали в Ростов. Сразу же доложили о прибытии, затем поднялись на второй этаж в кабинет начальника управления Михаила Фетисова. Там, кроме него, нас уже ждали прокурор области и его заместитель, начальник Российского уголовного розыска, руководители следственной группы «Лесополоса», эксперты. Исса Костоев предложил Чикатило сесть, представил всех присутствовавших, попросил ответить на вопросы. Они были обычными, процедурными: фамилия, имя, отчество, где проживает, где раньше жил, откуда родом и т. д. В тот момент я заметил некоторую заторможенность Чикатило. Ему задают вопрос, он начинает отвечать, потом останавливается. Задают следующий — продолжает отвечать на первый. Создавалось впечатление, что думал он в то время совершенно о другом. Резало слух косноязычие, обилие слов-паразитов, и опять же поражала абсолютная отстраненность от всего происходящего… Объявили о том, что необходимо провести следственные действия. Эксперты отобрали на исследование слюну, с разных участков тела состригли на анализ волосы. Прибыла «Скорая помощь», медсестра взяла кровь… К аресту Чикатило была заранее приготовлена одежда. Его вещи изъяли. Трехлитровая банка, находившаяся в сумке, была наполовину заполнена пивом. При обыске в карманах обнаружили пеньковый шпагат толщиной примерно в половину пальца, свернутый кольцом. Еще тесьму, около метра. Какие-то документы, носовой платок, обрывки газет. И еще, очень хорошо помню, острозаточенный нож «белочка»… Костоев объявил Чикатило об аресте, предъявил ему постановление. Чикатило расписался, ждал, нагнув голову, ни о чем не говорил. В движениях его в ходе всех процедур была тоже какая-то заторможенность. Мы его препроводили в Комитет госбезопасности, к дежурному. Было около восьми часов вечера 20 ноября… На этом, пожалуй, можно было бы поставить точку, простившись с Анатолием Евсеевым. Но после показаний в суде и после наших с ним встреч в блокнотах остались картинки и эпизоды, которые, как мне кажется, грех похоронить в архивах. Кому-то ведь пригодятся наблюдения человека, которому пришлось провести рядом с Чикатило два месяца, порой буквально, как говорится, «скованным одной цепью». Назовем его рассказ «Рядом с убийцей». Рядом с убийцей