Последняя реплика унтера заставила дознавателя нахмуриться и самым внимательным образом сначала окинуть взглядом кулем лежащего на полу Малка, а затем уткнуться в его личное дело. — Про Родословную у него ничего не сказано. Мало того, здесь написано, что он — обычная «пустышка», каким-то чудом прорвавший границу Говарда, — через некоторое время сообщил дознаватель и добавил: — Про то, что практикует Тайное Искусство, направленное на закалку тела, тоже ни слова. — То, что он не воин-маг, я и так скажу. Будь иначе, у него все заклинания на первую трансформацию были бы нацелены, а он Искрами швыряется и в камере, мне надзиратели сказали, «лечилками» пользуется, — хмыкнул Нерод Хлое и, ткнув Малка носком ботинка в бок, рявкнул: — Поднимайся, чего разлегся?! Беседа с уважаемым дознавателем еще не закончена!!! Малк, успевший оклематься после удара и теперь лишь изображавший страдания, медленно поднялся. На жандармов он старался не смотреть, угрюмо глядя себе под ноги. Йоррох, он ведь и помыслить не мог, что когда-нибудь окажется в подобной ситуации! Даже прошлое попадание «под крылышко» к стражам порядка, доселе казавшееся ему чему-то возмутительным, теперь воспринималось как отдых на курорте. Но больше всего выводило из себя не унижение и не боль от избиений, а чувство абсолютной беспомощности, бессилия перед властью каких-то мелких псов Триумвирата. — Отпустите меня, я ни в чем не виноват! — процедил Малк, играя желваками на скулах. Он понимал, что избиение может повториться — наверняка повторится, — но принимать правила игры жандармов не собирался. Себя оговаривать он не будет! — Ты смотри, как быстро очухался! А я ведь твой удар знаю, — поделился с Неродом Хлосом дознаватель, — железного здоровья парень. И ведь даже «лечилку» свою применить не мог: подавители всю внешнюю магию на нем глушат. Чудеса! — Наконец, словно вспомнив о существовании задержанного, он повернулся к Малку. — Слушай, ты за ту седмицу, что здесь сидишь, меня уже утомил. Не виноват, не знаю, отпустите… — Может, добавить ему? — хрустнув костяшками, перебил унтер, отчего дознаватель недовольно поморщился. — Нерод, ты — воин-маг в ранге Ученика, боевой поход за плечами. Ну будь сдержанней! — сказал и снова обратился к Малку: — Что до тебя и твоей невиновности, то… давай считать! Во-первых, уважаемый Нерод Хлое в первый раз тебя повстречал во время уличных беспорядков, спровоцированных монархистами. Во-вторых, и тогда, и сейчас ты оказал сопротивление при задержании… — Я это случайно и готов принести извинения. Все слишком внезапно произошло, действовал на рефлексах, — глухо ответил Малк. — Вот-вот, рефлексами ты себе на отягчающие обстоятельства и заработал!.. Что там дальше? — сказал дознаватель, и унтер тотчас отозвался: — Он не просто сопротивлялся, а убить нас хотел. Меня и поручика Клабса. Если меня палкой в живот пырнул, то того вообще Искрой наградил, и если бы не артефакт… — Вот! — Дознаватель со значением поднял палец. — Покушение на жизнь жандарма имеется. Что уже серьезным сроком попахивает, а если приплюсовать сюда еще и черную звезду в личном деле, то и вовсе на каторгу или службу в штрафной роте Экспедиционного корпуса тянет. Соображаешь? Малк промолчал. От его ответов явно ничего не зависело, а раз так, то к чему впустую сотрясать воздух? — Его еще в районе взяли, где сходка опасных бунтовщиков раньше проходила. Мы их недавно разогнали, но кто знает… вдруг он к ним шел? — азартно сопя, вставил свои пять оболов унтер. Флавий Шлее поморщился как от лимона. — Нерод, ну угомонись ты, а? Вечно не к месту перебиваешь, — бросил он таким тоном, что унтер только обиженно крякнул. Флавий же некоторое время пожевал губу, пытаясь поймать ускользнувшую мысль, и продолжил: — Что до вас… Малк, то все сказанное видится мне лишь фасадом. Такой же «пустышкой», как и вы сами, призванной скрывать нечто большее. — Например? — уже откровенно шалея от наглости обоих жандармов, спросил Малк. — Например, в квартире, где вы снимаете жилье, несколько дней назад мы провели обыск. Если, конечно, можно назвать обыском осмотр пустой комнаты с единственным матрацем в углу, — презрительно усмехнулся дознаватель. — Все бы ничего, но там был обнаружен пустой тайник. И вот с той поры мучает меня вопрос: а почему, собственно, он пустой? — Понятия не имею, о чем вы, — дернул щекой Малк. Он так беспокоился из-за возможной потери своего добра, а на деле выяснилось, что бояться стоило совсем другого. Смешно. — Да-да, даже не сомневаюсь, — отмахнулся от его слов Флавий Шлее, — но сами посудите. Как может такое быть, что в квартире молодого Адепта, еще не потерявшего надежду прорваться через ранг Ученика, в хорошо оборудованном тайнике и вдруг нет ни обязательного Зеркала Друзала, ни каких-нибудь эликсиров, ни даже денег, на которые можно подобные вещи взять в аренду или купить?! Мне вот это решительно непонятно… Чем вас не устроил схрон в квартире, зачем вы все перепрятали? Что-то здесь явно не то. Надо искать! А я знаете какой сыскарь? О-о-о! Спросите у Нерода, он подтвердит: если уж вцепился в кого, то от меня уже не уйти! — Что найти-то собираетесь? — зло спросил Малк. — А вот это зависит от того, как вы, господин Малк, себя поведете, — покровительственно улыбнулся Флавий Шлее. И Малк вдруг совершенно ясно понял, что ненавидит его гораздо больше, чем даже костолома-унтера. — Я понял. Сколько? — севшим голосом спросил он, и тотчас заработал одобрительный хлопок ладонью по спине от унтера и издевательский смех от дознавателя. — Наконец-то у нас конструктивный диалог пошел, господин Адепт, — сказал он, продолжая веселиться. — Всего пятьдесят драхм, и ваше дело будет закрыто, а вы сами отправитесь домой. Как вам предложение? — Дорого, — выдавил Малк. С одной стороны, если собрать всю имеющуюся наличность и добавить к ней гонорар за мост, денег должно было хватить с запасом. Но с другой… с другой стороны, кто сказал, что почуявшие наживу гиены ограничатся только этим? — А я думаю, в самый раз! — осадил его дознаватель. — Чтобы собрать на вас материалы, вложено столько труда, что оставить всех участвующих без вознаграждения сродни преступлению. Обиду нашего бравого унтера, опять же, загладить надо! Нет, пятьдесят драхм это даже меньше, чем нужно. — Мне нужно будет время, чтобы собрать требуемую сумму, — проронил Малк. Флавий с Неродом расплылись в улыбках. — Уж что-что, а время у вас будет! Как и писчие принадлежности, чтобы черкнуть пару слов всем тем, кто займется сбором денег… Вы ведь не думаете, что вас отпустят под честное слово, а? В камеру Малк вернулся сам. Несмотря на общую наглость и привычку к вседозволенности, жандармы знали меру в избиениях и в пытки их не превращали. Свою роль, конечно, сыграло и раскрывшееся с неожиданной стороны телосложение Малка — не говоря уж о взращенной практикой Дождя терпимости к боли, — но все же он был реалистом и ситуацию оценивал здраво. Благо времени подумать у него было достаточно: в участке Малк сидел уже седмицу, и этот допрос у Флавия Шлеса был далеко не первым. Разве что речь о «компенсации затрат» жандармов зашла только сейчас… Ну так видимо, его пленители ждали, пока Малк дозреет, и вот теперь решили собрать «урожай». Но все равно с-сволочи! И ведь по-настоящему жестко за него не берутся лишь потому, что обвинить его можно только в сопротивлении жандармам. А если бы в тайнике нашли проклятый нож, не говоря уже о заговоренных пулях? Или того хуже, если бы его взяли после покупки в аптеке ядовитой ручной бомбы? Нет-нет, тогда о предложении дать взятку Малк мог бы только мечтать. И те несколько допросов, в течение которых злопамятный унтер отвешивал ему тумаков, наверняка показались бы ему райским сном. Но где взять деньги? Кого попросить их собрать и доставить в жандармерию? Вопрос оказался совсем не праздным, потому как знакомых, которым Малк настолько доверял и которых заботила его судьба, было не так уж и много. Еще полгода назад он сразу бы назвал имена Хелавии и Толфана, возможно, Сержа и еще нескольких товарищей по «Стае», наверняка наставника Хордола из Общества, но теперь… теперь Малк повзрослел. И научился оценивать не столько показное дружелюбие людей, сколько их готовность пойти на некие жертвы. Например, рискнуть спокойствием и связаться с властями, поручиться за Малка или вполне вероятно расстаться с деньгами ради выплаты «компенсации». Определенно, сейчас он мог рассчитывать только на Хелавию, Толфана или Сержа. Да и то без особой уверенности. Дорожки колхаунцев разбежались уже достаточно далеко, чтобы начать сомневаться друг в друге. Оставался Серж… однако с ним все еще сложнее. Человек, который дружит со всеми, не дружит ни с кем. И рассчитывать в сложный момент на столь скользкого типа точно не стоило. Единственная причина, по которой его имя появилось в списке «помощников», — это подозрения Малка в его причастности к самой пугающей тайной службе Борея. Именно в этом качестве Серж был ему сейчас нужен, и именно на эти его связи Малк рассчитывал… Был, правда, еще один человек, который вполне мог ему помочь, — леди Марой. Однако ее в свой список Малк вносить пока не стал… Пусть она и обладала как необходимыми для его спасения денежными средствами, так и нужными знакомствами!.. У всего есть цена, есть она и у «бескорыстной» помощи. И настолько сильно задолжав Терри, Малк больше не сможет изображать независимость и игнорировать знаки внимания. А там и до превращения в альфонса недалеко. Так что нет, о Терри Марой он вспомнит только в случае, если не сработают все остальные варианты. И не раньше!.. Письма ему пришлось писать прямо в камере. На дешевой желтой бумаге, гусиным пером и в свете дрожащего пламени свечи, которую держал надзиратель. Причем текст всех трех писем содержал одно и то же — просьбу срочно прийти в отдельное сыскное управление и заплатить за него залог в полсотни драхм. Саму же сумму он просил считать займом и обещал выплатить ее в кратчайшие сроки после освобождения. Коротко, ясно и по делу. Однако сочтут ли его друзья-товарищи содержание письма достаточно убедительным и не примут ли за розыгрыш или мошенничество — этого он не знал. — Завтра по адресам отправят, — сообщил Малку надзиратель, забирая записки вместе с писчими принадлежностями. И оставил его в камере одного… за что Малк был искренне ему благодарен. Оказаться в одной камере с десятком жаждущих его крови уголовников — еще в интернате он прочитал кучу бульварных романов, авторы которых обожали ставить своих героев в подобные ситуации, — стало бы слишком уж явным проявлением черной полосы, которая началась в его жизни. Сам Малк также не следовал традициям литературных и вполне реальных «сидельцев». Не дерзил надзирателям, не развлекался дрессировкой пойманных мышей и тараканов — ни тех ни других в камере не было, — и даже не готовил побег, подпиливая прутья решетки, выдалбливая в полу подземный ход или готовя призыв могущественного потустороннего спасителя. Он ел, спал и в те редкие часы, когда его не дергали на допросы и не отвлекали разговорами скучающие обитатели соседних камер, медитировал. Вообще опыт медитации по формуле его обновленного Тайного Искусства без использования Зеркала Друзала оказался далеко не столь бесполезен, как представлялось ранее. Да, магический артефакт сильно облегчал тренировку, показывал прогресс и наиболее явные ошибки, но в то же время он множил некоторые дурные привычки, заметить которые удалось только сейчас. А заметив, заняться их исправлением… Еще подобного рода практика позволяла примерно оценить то будущее, которое ждало всех магов, собирающихся прорываться за границу ранга Бакалавра. Со слов того же Хордола, после перехода в Младшие Магистры для большинства чародеев Зеркало становилось бесполезным. Им приходилось рассчитывать прежде всего на свою волю и талант, и именно по этой причине столь многие маги так и оставались слабейшими в своем ранге, не говоря уж о рывке к большему могуществу. Так вот, Малк смог оценить свою способность развиваться без «костылей». И результат сильно ему не понравился. Да, до пика ранга Бакалавра еще надо было дожить — что с учетом сыплющихся на него неприятностей было весьма сомнительно, — но разве могут какие-то трудности мешать стремлению к большой цели? У Малка такая цель имелась, и вот теперь он попробовал прикинуть, реалистична ли она… Однако приговор был короток. — Угораздило же родиться гребаным «пустышкой»!!! — чуть слышно простонал Малк, едва впервые ощутил, как без поддержки Зеркала уже на нынешнем ранге лишается пластичности внутреннее убранство Дворца Духа и начинает жить своей жизнью ментальная «пустыня». А что будет дальше? Ответ очевиден. Впрочем… унывать из-за этого Малк и не думал. Сложностью больше, сложностью меньше… Маг идет к своей цели не потому, что надеется ее достичь, а потому, что в том смысл его жизни. И возникающие на пути преграды следует воспринимать как испытания, закаляющие либо волю, либо разум, либо силу. Так Малк смотрел на вещи раньше, так планировал смотреть и впредь… По представлениям Малка, если хоть какое-то из писем и «выстрелит», то изменений в его тюремной жизни следовало ждать не ранее чем через два-три дня. Пока письма передадут курьерам, пока те доберутся до нужных адресов, пока найдут нужных людей… Деньги, опять же, вот так сразу из кармана не вытащишь, их искать и, возможно, занимать надо… Нет, даже три дня — это слишком оптимистичный срок! Однако Малк ошибался. Уже к вечеру следующего дня в унылый тюремный быт ворвался вихрь перемен. И началось все с появления старого знакомца — капитана Тырхата. Малк только-только вернулся после очередного «разговора» с дознавателем, призванного простимулировать его желание сотрудничать на случай провала затеи с письмами. Или, возможно, свою роль сыграла вера Флавия Шлеса, что не все с Малком так уж чисто, и он просто пытался хотя бы для галочки найти какие-нибудь зацепки? Не важно. Малка детали не волновали. Главное, что его опять от души избил мстительный унтер, и он был вынужден по возвращении в камеру заняться самолечением. Вдруг загрохотала ведущая в казематы дверь, и до его ушей донесся знакомый голос капитана. — Слушай, Флавий… Мне плевать, что за дела ты тут проворачиваешь и какие секреты прячешь. Я не из дисциплинарного комитета, и это не мое дело. Но если я сказал, что хочу взглянуть на твоих задержанных, я взгляну. Пора бы это уже было уяснить! — ничуть не считаясь с должностью, властно выговаривал дознавателю Тырхат, и сейчас он ничуть не напоминал того жалкого трясущегося мужика, которого дико напугало появление госпожи Леары. Впрочем, совсем уж задавить Флавия Шлеса авторитетом у него не получилось. И пусть за шумом шагов его ответа Малк не расслышал, но зато тон распознал прекрасно — дознаватель хоть и не дерзил, но отвечал достаточно твердо и уверенно. — Что?! Покровителем своим меня пугать будешь? — Вот кто не сдерживал голоса, так это капитан. Как и эмоций. — Серьезно? И что же он мне сделает, когда узнает, что причина шума-гама в нежелании его любимчика «дружить» с хорошими людьми?! А, молчишь! Тогда оставь меня в покое и дай на людей посмотреть. Малк, еще толком ничего не понимая, но уже начиная догадываться, что это за ним, медленно приблизился к решетке. Успел аккурат к тому моменту, когда прогуливающийся по коридору капитан поравнялся с его камерой. — Ба, какие люди! — воскликнул Тырхат, мгновенно его узнав и остановившись напротив. — А красивый какой… У меня-то, когда гостил, условия получше были, а? Судя по голосу, встрече с Малком он был очевидно рад. На фоне прошлого унижения это выглядело если не странно, то неожиданно. А пока Малк раздумывал над наиболее подходящим ответом, капитан развернулся к дознавателю, тенью следующему за ним. — За что он у тебя здесь обретается? — Опасный бунтовщик, монархист и террорист, неоднократно покушавшийся на жизнь сотрудников нашего отделения!!! — отчеканил Флавий Шлее, гневно раздувая ноздри. И Малк со всей очевидностью понял, что даже если Тырхат вдруг пришел именно за ним — хотя о причине он мог лишь догадываться, — освободить его у капитана не получится. Просто лишь из нежелания дознавателя прогибаться под залетного начальника. И очень даже может быть, что сорвется выкуп. Довести дело до суда и добиться максимального наказания для ставшего камнем преткновения Малка вполне в духе местных жандармов. Особенно если нанесенная им обида будет достаточно велика… А в том, что обида будет, можно было даже не сомневаться. — Да ты что?! — изобразил удивление Тырхат, разве что не хлопнув себя ладонями по коленям. — Бунтовщик? Может, еще и сообщников ему уже нашел и к делу подходящему подшил, а? — Капитан, не забывайся! — процедил Флавий Шлее. — И если увидел, кого хотел, то убирайся… — Мне нужен этот человек, — безапелляционно заявил Тырхат, даже не пытаясь как-то сгладить нарастающий конфликт. У него был то ли зуб на местных жандармов, то ли «нелюбовь» с таинственным покровителем Флавия, но в итоге он явно нарывался на неприятности. И втягивал в них Малка. Во всяком случае, так все выглядело на первый взгляд. И лишь после некоторого раздумья Малк смог заподозрить в происходящем второе дно. Вспоминая тот страх, который испытывал Тырхат перед госпожой Леарой, не планировал ли жандарм подобным поведением подвести под ее гнев и своего оппонента?! Догадка выглядела весьма многообещающе. По крайней мере, на взгляд Малка, уже отчаявшегося встретиться с представительницей Темной Канцелярии. Главное, чтобы причина происходящего крылась именно в этом, а не в каких-то дрязгах между силовыми структурами, делящими власть… — Нужен? Так иди к своим писарям, выправляй нужные бумаги и возвращайся, — осклабился дознаватель. — А пока проваливай.