А потом она улетела. Это было чудесно! Но еще чудесней был рождественский стол, который я увидел, когда вошел в дом. На нем было полно разных вкусностей: ветчина, сосиски, студень со свеклой. Я наелся до отвала. А потом съел еще восемь фрикаделек — впрок. Папа собирался поставить «Cheek to Cheek», но тут я проснулся и понял, что все это было только во сне. Я заплакал, от злости на того идиота с черными усиками. Это он виноват! Во всем. Глава 6. Скелет в шкафу На следующий день я набрался храбрости и после первой перемены, когда Эльза направлялась в класс, подошел и взял ее за руку. Но тут же отдернул. Рука Эльзы оказалась наэлектризована — так же, как и копна ее курчавых волос. В кармане у меня лежало то, чем я готов был пожертвовать ради любви. — Эльза! — Что? — она остановилась и посмотрела на меня в упор. Глаза у нее были серо-голубые. Или зеленые. Я не решался взглянуть. — Ну, ты… На этом мой словарный запас иссяк. — В чем дело, Фред? Что я должен был ответить? Мне хотелось сказать ей что-нибудь хорошее, чтобы она поняла: я это сделал не нарочно. То, что случилось вчера, — недоразумение. Я готов был сказать все что угодно, лишь бы она улыбнулась. — Могу раздобыть елку по сходной цене, — вдруг выпалил я. Эльза нахмурилась. Мне показалось, что она сейчас уложит меня на обе лопатки прямо здесь, в коридоре, у стеклянного шкафа со скелетом. — Спасибо, у нас уже есть. А почему ты все-таки сделал это вчера? Именно ты. Хотел меня подставить? Я тебе так противна? Или другое что? Может, объяснишь? Именно этого я сделать и не мог. — Потому что, — начал я, — потому что… Ах, да так, пустяки… У меня запылали щеки, такое от нее исходило жаркое излучение. Я отправился в туалет и долго стоял там, обливая лицо ледяной водой. Вряд ли я заслужил медаль за храбрость. На большой перемене мы с Оскаром отправились в магазин за черной изолентой. Он хотел обмотать хоккейную клюшку. Приятно было хоть ненадолго выскочить из школы. — Черт, каким слабаком и трусом бываешь порой, — вырвалось у меня. Я так выругался, потому что поблизости не было взрослых. А еще потому, что кругом была война, почти во всей Европе. — Ты что-то задумал? — Нет. Просто надо тренировать силу воли и не дрейфить. — Да, — поддержал Оскар, — чтобы защитить нашу честь. — Вот именно! Мы подошли к стеклянному шкафу со скелетом. Иногда его доставали оттуда, чтобы мы рассмотрели замысловатые костяшки пальцев, повертели вихлявшиеся кости рук и пересчитали позвонки. Но чаще всего скелет был закрыт в шкафу и таращился оттуда на всех проходящих пустыми глазницами. Ключ от дверцы был спрятан на шкафу. Ученикам не полагалось это знать. Но мы знали. — Если я заберусь тебе на плечи, то достану, — прикинул я. — Давай, — согласился Оскар и нагнулся. Мы достали ключ и открыли стеклянную дверцу. Скелет улыбался, словно предвидел, что его ждут необыкновенные приключения. Оскар достал из кармана моток изоленты и откусил подходящий по размеру кусочек. Мы приклеили его под дырой, где когда-то был нос. Здорово! Скелет стал похож на того одержимого войной идиота со смехотворными усиками. У нас получился фюрер-скелет, над ним можно было вволю поиздеваться. — По крайней мере, он теперь не выглядит таким бравым, — отметил Оскар. — Верно, пусть стоит тут безмозглый и дохлый у всех на виду. Но лучше его все-таки запереть. Мы закрыли дверцу. Но не вернули ключ на шкаф, а спрятали его в надежном месте — в кармане моих брюк, где уже лежал флакончик с духами. Теперь сдернуть усы можно было, только разбив стекло. — Интересно, что они скажут, когда увидят? — Оскар повернулся ко мне. — Да пусть говорят все что угодно. Мы свое дело сделали. Мы скрылись в туалете, оставив дверь приоткрытой, и вскоре увидели, что у шкафа собралась толпа. Все смеялись, показывая пальцем на скелет. На это мы и рассчитывали. Занятия в школе в тот день заканчивались раньше, это был предпоследний учебный день перед каникулами. Шел последний урок. Учительница предложила нам порисовать кто что хочет. Но я вместо этого написал письмо Эльзе. И капнул на бумагу из душистого флакончика. Прости. Ты все не так поняла. Ты мне не не нравишься. Как раз наоборот. Надеюсь, ты любишь коров. Я не подписал письмо. Она и так должна была догадаться. Когда я уже складывал письмо, в коридоре послышались шаги директора. Только он один так стучал каблуками, будто маршировал под оркестр. У нашего класса шаги стихли. Директор распахнул дверь и вошел. Молча. Не сказал: «Здравствуйте, дети! Как успехи сегодня?» Просто стоял, переводя взгляд с одного ученика на другого. И наконец прервал тишину: — Кто это сделал? — Сделал что? — спросила учительница. — Совершил вредительство, — сказал он сурово. — Кто-то посмел наклеить усы на скелет. Учительница посмотрела на его сжатые кулаки, на выдвигающийся вперед, словно ящик письменного стола, подбородок. — Но ведь в этом нет ничего страшного, — возразила она. — Я так не считаю. Я считаю, что это глупая демонстрация протеста против другого государства. И я хочу выяснить, кто это сделал. Я оглянулся на Эльзу, чтобы набраться храбрости: — Это я, — сказал я. — Что? — удивилась учительница.