Конечно, он прав. Взять хотя бы всех этих птиц, беззаботно порхающих и кружащих на фоне ясного голубого неба. Кажется, это вороны. Вот только… с их клювами было что-то не то. На свету они отливали металлом. Так странно. – Флориан, спустись. Пожалуйста! – Не приставай к брату, Антония. – Мама невозмутимо сидела на мягком стуле у противоположной стенки корзины и смотрела на меня поверх чашки с горячим чаем. Я снова взглянула на странных ворон: – Но, мама, он… Одна из птиц с пронзительным воплем ушла в пике к шару, и воздух прошил звук рвущейся ткани. Корзина дёрнулась и накренилась. Я врезалась в плетёную стену. От удара из лёгких вышибло весь воздух, и я даже закричать толком не смогла, когда Флориана сбросило с края корзины. Паника придала мне сил. Я вскочила и выглянула за край. Горло перехватило от облегчения: он успел ухватиться за канат! – Держись! – Я потянулась к нему. Над нами кишела масса из чёрных крыльев. Вороны кружили вокруг тёмно-красного шара, беспрестанно щёлкая клювами. Нет, не клювами. Ножницами. У этих птиц вместо клювов были ножницы, и они, распарывая ими воздушный шар, отрезали от него шёлковые кусочки, которые падали вниз, мерцая на свету как капли крови. В отчаянии я перевесилась через край. Я могу спасти Флориана. Пожалуйста, позвольте мне его спасти! Но мои пальцы схватили пустоту. Брат сорвался и всё падал, и падал, и падал. Воздушный шар опять содрогнулся, и меня выбросило из корзины. Схватившись за край, я повисла над пропастью, душевная мука и горе разрывали меня изнутри как дикий зверь. Мой брат погиб! – Антония! – позвал меня кто-то. Я испуганно ахнула, наткнувшись взглядом на лицо девочки с тёмными кудрями, сидящей верхом на… летающем козле? Должно быть, у меня разыгралось воображение. Это было попросту смешно. Но девочка не спешила исчезать. Она подлетела ближе и попыталась схватить мою руку, но её пальцы прошли сквозь мои, словно она была призраком. Девочка чертыхнулась. – Ты ненастоящая, – сказала я. – Ты сидишь на летающем козле. – А на тебя нападают вороны с ножницами вместо клювов! – огрызнулась девочка. – Я пытаюсь тебе помочь, Антония! Послушай меня! Я Моппи. Помнишь? Это всё не взаправду! Но она ошибалась. Я ещё никогда не видела ничего более настоящего, чем мамины глаза, когда она выглянула из-за края корзины. Полные осколков её разрушенного счастья. – Где он? – спросила она. – Где Флориан? – Его больше нет, мам, – через силу прохрипела я эти страшные слова. – Пожалуйста, помоги мне! Пальцы слабели. Долго я не продержусь. Ещё и вороны начали пикировать мне на руки. Чёрные крылья хлестали меня по лицу, серебристые ножницы рассекали ладони, оставляя болезненные алые полосы. – Пожалуйста, мама! Но она продолжала стоять и буравить меня осуждающим взглядом: – Зачем? С какой стати мне тебя спасать? Какой от тебя толк? Или ты скажешь, что сможешь его вернуть? – Я… я не могу. Я не знаю как. – Тогда ты для меня бесполезна. – Я твоя дочь, мама! Выражение её лица стало отстранённым. – Ты мне не нужна, Антония. Мне нужен Флориан. А ты никогда не сможешь его вернуть. – И она шагнула назад вглубь корзины. Из моего горла вылетел придушенный всхлип. Одна рука сорвалась с края, и я повисла над пустотой, одинокая и никому не нужная. – Не слушай её! – закричала девочка на летающем козле. – Тебе не нужна её помощь! Ты сама можешь себя спасти! Ты волшебница! В моей холодной груди затеплился уголёк. – Ну же, Антония! А то я не знаю, что твоя голова забита тысячей слов! Воспользуйся ими! Антония! Поднять! – Антония, – повторила я одновременно с тем, как моя другая рука соскользнула, и я полетела вниз, всё быстрее и быстрее. – Поднять! – заорала я. И внезапно перестала падать. Тёплые пальцы Моппи впились мне в плечи. Её тёмные волосы разметались, мешаясь с моими, и я не могла оторвать от них взгляд. Я с шумом вдохнула. Что происходит?! Я снова вернулась под сень деревьев, скрытых во мраке ночи. Птицы с клювами-ножницами, мама, воздушный шар – всё это исчезло. И лишь далёкий крик кого-то падающего в бездонную пустоту продолжал звучать у меня в ушах. Но глаза Моппи заставили меня собраться, сконцентрировать внимание, и крик наконец тоже стих. – Мы ищем корону, – сказала она. – Помнишь? Память начала возвращаться. Корона. Лес Безмолвных Страхов. Оживающие кошмары. Я ахнула, с запозданием осознав случившееся. Моппи отпустила меня, и моим плечам сразу же стало холодно. – Прости, – начала я. – Всё казалось таким реальным… – Я знаю, – перебила она, прислонившись к стволу. – Твоя мама правда тебе всё это наговорила? Насчёт твоего брата? Потому что если да – клянусь, я раздую ей нос размером с этот остров. Я старательно рассматривала зелёные завитки мха вокруг моих стоп. – Нет, – едва слышно выговорила я. – Но я знаю, что она так думает. Моппи поджала губы, будто сдерживая возражения. – Пошли дальше, – предложила я. – Думаю, мы уже близко. Но давай больше не расходиться. Если… – Я помедлила. – Если, конечно, ты меня больше не ненавидишь. Она закатила глаза: – Я тебя не ненавижу. – Моя мама отправила твоего папу в тюрьму. Ну, не лично, но сути это не меняет. И я унизила тебя на приёме, и из-за меня нас обеих исключили. Понятно, что ты не хотела, чтобы я видела твой кошмар. – Я не поэтому предложила разделиться. В смысле да, я вроде как ненавидела тебя после приёма, – криво улыбнувшись, призналась она. – Но на самом деле я просто… Сама подумай – кому захочется, чтобы другие узнали о твоём самом страшном кошмаре? Я кивнула. С этим не поспоришь. Конечно, я была благодарна, что Моппи меня спасла, но теперь чувствовала себя крайне неуютно. Она узнала обо мне нечто такое, чего никто больше не знал – даже мастер Бетрис. – Я никому не скажу о твоём кошмаре, – пообещала я. – А я – о твоём. И… Спасибо, что нашла меня. Я могла застрять там навеки, если бы ты не подсказала мне, как освободиться. Я неловко улыбнулась: – А меня бы порезали птицы-ножницы. Из нас вышла неплохая… Внезапно глаза Моппи округлились, заметив что-то за моим плечом, и она быстро зажала мне рот ладонью. Позади меня раздался женский голос: – Нет, пожалуйста, не делай этого. Я уже столько лет ни с кем не говорила. Я медленно повернулась, держа губы крепко сжатыми и помня предупреждение Аи: «Следите за тем, что вы будете говорить в присутствии этого существа». Мы не знали, как именно Воровка Слов их крадёт. А вдруг ей достаточно, если мы заговорим в её присутствии? Моппи прижалась ко мне плечом, и мне передалась её дрожь. А может, это я дрожала. Потому что увиденное очень напоминало порождение кошмара – только в этот раз мы не могли проснуться. На ней была светлая туника без рукавов, с тянущимся по земле подолом. Длинные молочно-белые, как луна, волосы струились по плечам до пояса. Бледное лицо было классической овальной формы. Но у неё не было глаз. Не было носа. Зато были сотни ртов: маленькие и большие, с алыми губами и острыми зубами, они как болячки покрывали все видимые части её тела – руки, ключицы. Рот на плече заговорил скрипучим басом: – Мало кто способен совладать со своими кошмарами. И мне остаётся лишь слышать их крики… Несколько ртов поменьше открылись, и воздух зазвенел от многоголосого отчаянного воя. А затем Воровка Слов улыбнулась всем своим телом. Это одновременно и поражало, и ужасало. Меня замутило. Существо склонило голову набок. Два больших рта на месте глаз открылись и закрылись в жуткой имитации моргания. – Итак? – спросила она по-детски высоким голоском. – Кто вы такие? Зачем пришли? Я покосилась на Моппи. Её глаза округлились, губы были плотно сжаты. Она тоже помнила предупреждение Аи.