– Только я ею пользоваться не могу, – отрезала Гортензия. – Вроде нормально пользуетесь, – удивилась Василиса, – не жаловались до сегодняшнего дня. Хозяйка растопырила пальцы на руке. – Ложечек шесть, а я использую пять из них, к той, помойной, не прикасаюсь. – Господи, как вы ее узнаете? – удивилась помощница по хозяйству. – Уж и не помню, какую по случайности в отходы отправила. – Она воняет отбросами, – заявила владелица апартаментов. На лице бабки появилось выражение беспредельного изумления. – Воняет отбросами? Через пятнадцать лет? Гортензия опустошила свою чашку. – Хватит. Я от тебя устала. Убирайся. – Я привела комнаты в порядок, – сказала Василиса. Гортензия закатила глаза. – Убирайся! Это не от слова «убирать», это значит убраться вон! Уходи! – Простите меня, – всхлипнула Василиса, – не гоните. Пожалуйста! Заберите десять тысяч за чайник, только оставьте на работе. Чем дольше длился разговор, тем сильнее мне хотелось взять тяжелую сахарницу со стола и опустить ее на макушку отвратительной Гортензии. Но мне ни в коем случае нельзя этого делать, поэтому я сидела молча. Гортензия встала. – Хватит. У меня началась мигрень. Уходите. Обе. Василиса медленно удалилась. – Мы с вами не договорили, – напомнила я. – Я потеряла интерес к беседе, – отрезала хозяйка. – Жаль, – вздохнула я, – могла получиться хорошая статья о вашем отце, ее бы прочитали сотни тысяч людей, узнали о прекрасном художнике… Вредная тетка насупилась. – Убирайтесь! Надоели! Глава тридцать первая Мы с Василисой молча вышли на улицу. – Далеко живете? – спросила я. – Давайте подвезу. – Спасибо, идти всего ничего, – пробормотала та, – но мне не домой. Хотела сначала продукты купить. Наташа еле ходит, она инвалид. Имя «Наташа» заставило меня насторожиться, сразу вспомнился альбом, найденный в «Лавке света». – Ваша родственница больна? Нет проблем, я доставлю вас до магазина, – пообещала я. Василиса опустила голову, я почему-то проделала то же самое и увидела туфли пожилой женщины. Они выглядели слишком легкими для холодного мая, в одном месте подошва была приделана с помощью изоляционной ленты… Стукнуть Гортензию тяжелым предметом по голове мне захотелось еще сильнее. – Василиса, – сказала я, – простите, не знаю вашего отчества… – Зовите меня просто Вася, – улыбнулась домработница, – не люблю, когда ко мне как к президенту обращаются. – Садитесь в машину, – попросила я, – сначала заглянем в магазин, купим еду, потом я отвезу вас домой. – Ну… ну… – замялась старушка. – Все в порядке. Вы выиграли приз нашего фонда, – соврала я. – Какой? – оторопела бабуля. – Набор продуктов по вашему желанию и двадцать тысяч на покупку того, что вы пожелаете, – пояснила я, – основатель благотворительного фонда дает такой бонус каждому, кто не любит свое отчество. Василиса заморгала. – Это вы? Основатель? Я взяла ее под руку и повела к джипу. – Нет. Меня зовут Татьяна, я простая сотрудница, подрабатываю журналисткой. – Просто не верится, – заахала Василиса, – прямо сказка. Двадцать тысяч? Правда? Целых двадцать тысяч? – Да, – кивнула я, усаживаясь за руль. – И продукты отдельно? – не могла поверить бабуля, залезая на сиденье. – Точно, – подтвердила я. – На какую сумму купить можно? – не утихала старушка. – Вы отбираете то, что хотите, – пояснила я, – без алкоголя. Василиса наконец-то улыбнулась. – Насмешили право. Даже в молодости выпить не любила. – Вот и приехали, супермаркет оказался рядом! – воскликнула я. – Пошли за продуктами. В магазине мы провели больше часа. Получив от меня карт-бланш на приобретение провианта, Василиса пришла в детский восторг. Она долго изучала содержимое полок, сравнивала цены, учила меня: – Всегда надо голову включать. Вот печенье. Вроде на десять рублей дешевле остального. Его берем? Ан нет. Смотрим на вес. Тут двести граммов. Глядим на срок годности – через неделю заканчивается. Изучаем пачку рядом. Ого! Дорого! Но! Внутри полкило печенюшек, да еще все с шоколадом и свежие. Понимаешь? За второй вариант отдашь больше рубликов, чем за первый! Кто другой схватит что подешевле, но не я! Малая цена оказывается огромной, если оценить вес печенья. И что, их все за неделю съесть? Я слушала, соглашалась, не торопила Василису. Прекрасно понимала: бабушка ходит за покупками со списком, не позволяет себе ничего сверх намеченного. Небось набор у нее всегда один и тот же: молоко, растительное масло, соль, сахар, чай. Прогулка по торговому залу, забитому вкусными продуктами, на которые Василиса может только смотреть, превращается для нее в испытание. Ей хочется купить и печенье, и творожок, и йогурт, и скумбрию, и сыр… Но в кошельке деньги звенят, а не шуршат. Сегодня у нее редкий день, когда поход в супермаркет радость. Пусть Василиса ею насладится! Жила пенсионерка неподалеку от магазина в старом доме на пятом этаже. Когда я втащила в темную прихожую пакеты, послышался стук. Из коридора вышла немолодая худая женщина, она передвигалась, опираясь на две палки. – Ой, у нас гости, – удивилась она. – Наташенька! Смотри, – ликующим голосом заявила Василиса, – я выиграла бонус! Татьяна представитель фонда! Старушка принялась рассказывать о том, что случилось у Гортензии. Не прерывая речи, она поманила меня рукой. Я пошла за ней и очутилась в столовой, которую объединили с кухней. – Танечка, садитесь, – щебетала Василиса, – Наташенька, сейчас я сварю кофе. Настоящий. Не растворимый. Есть сливки. Настоящие, не порошок из банки. Конфеты вот! Настоящие, не соевые! Продолжая радоваться, Василиса стала бегать по маршруту: стол – холодильник – чайник. Мы с Наташей устроились за круглым столом со скатертью. – Бонус? – шепотом спросила Ната. – Вася наивна, как ребенок. В молодости ей не удалось получить высшее образование. Но, полагаю, даже окончив Московский университет, Василиса осталась бы до пенсии наивной девочкой, которая верит людям. Она считает телевизор источником правдивой информации. Но я человек другого склада, понимаю, вы проявили сострадание к Василисе. Сейчас я вернула бы вам деньги, но мне их заплатят только через неделю. Я преподаю детям иностранные языки. Заработок невелик, но нам хватает. Давно прошу тетю уйти от Гортензии, да Васе ее жалко. У Мироновой нет друзей, она одинока. Но кто в этом виноват? Только «милый» характер этой змеи. Десять тысяч, которые она платит Василисе, для нас не лишние, однако терпеть ее хамство из-за них не стоит. Вот, послушайте наш диалог. Наташа повысила голос. – Вася, надеюсь, что после того, как к тебе сегодня отнеслась Горти, ты никогда у нее не появишься! – Ты права, Таточка, – ответила Вася, – очень трудно с Гортензией. Она временами становится злой. Но не бросать же ее одну! И потом, она дочь великого Вениамина Мартыновича, нашего руководителя. Он объяснил, куда я попаду после смерти, рассказал, что ждет нас, избранных. Такое счастье! Я знаю, что встречу маму, папу, бабушку, деда. Всех увижу! Сейчас кофеек будет готов. – Слышали? – понизила голос Наташа. Я кивнула.