– О… О, точно! – поспешно согласился он, почесал затылок и скопировал ее позу – выпрямился и спрятал руки за спину. – Я… не догадался посмотреть. Уинифред подавила улыбку и спросила: – Мистер Дарлинг, вы, случаем, не видели мой портрет? – Она не стала задумчиво сдвигать брови, зная, что на ее лице это выражение выглядит неестественно, и просто выжидающе уставилась на молодого человека. – Лаура написала его для меня, но он пропал. Будет очень стыдно, если она найдет его случайно брошенным где-нибудь. Дарлингу хватило совести покраснеть. В отличие от Уинифред, у которой щеки едва розовели, он от смущения заливался лихорадочным румянцем. Ее это рассмешило бы, не будь она так зла на него за кражу. Она помнила, что Дарлинг тоже неплохо читает людей, и заставила себя нацепить скучающий вид. – Нет… Нет, не находил. – Все еще пунцовея, он выдавил улыбку. – Я… дам вам знать, если увижу его. Сочтя лицезрение его унижения достаточно удовлетворительным, Уинифред склонила голову и промолчала. Взгляд юноши устремился куда-то выше ее лба. Он вытащил из-за спины руку, будто желая коснуться ее головы, но тут же передумал и сжал ладонь в кулак. – Позвольте… у вас паутина в волосах? Уинифред вся сжалась на мгновение, старый шрам закололо. Черт подери! С озадаченным видом она коснулась волос. Так и не сумев нащупать паутину, она сдвинула ладонь левее. – Должно быть, прицепилась в вашей гостиной. Там почему-то очень грязно, – соврала она, все еще пытаясь нащупать паутину в прическе. Дарлинг, даже если понял, что Уинифред солгала, не подал вида. Он не отводил взгляда от ее волос. – Могу я?.. – нерешительно попросил он. На мгновение заколебавшись, она отвела свою ладонь и наклонила голову. Рука Дарлинга легко, словно перышко, прошлась по косам и прикоснулась к волосам на макушке. Уинифред захотелось посмотреть ему в лицо, но она ждала, пока он отнимет руку. Дарлинг молчал. Ей до ужаса не хотелось разрушать неловкое, но трогательное молчание, повисшее между ними. Но все же, не решаясь поднять голову, она тихо спросила: – Вы… убрали? Юноша молча отнял ладонь, снова скользнув по косам, но так ничего и не сказал. Уинифред подняла голову и поразилась серьезности выражения его лица. В глазах Дарлинга не было улыбки, зато было что-то новое. – Убрал, – хрипло произнес он. Несмотря на их голоса, тишина все еще висела между ними – пронзительная, звонкая. Уинифред испугалась ее и того, что она могла означать. Отведя взгляд от его лица, она тихонько кашлянула. – Гостиная… очень красивая, – с усилием проговорила она. – Я заметила, что она обустроена почти в том же стиле, что и ваш кабинет. Только картин нет. Мельком взглянув на Дарлинга, Уинифред поймала его расстроенное выражение лица. Должно быть, он поразился, как она сейчас с такой легкостью может болтать о мебели. – А следы от них есть. На обоях. Вы их сняли? Она понимала, что говорит слишком уж в лоб, и человек посмекалистее давно бы сообразил, к чему она ведет. Но это был Дарлинг – очаровательный, глупый мальчишка. Уинифред даже показалось, что он не сразу понял, что она обращается к нему. – Картины?.. А. Да, – ответил он отрывисто. – Там висели какие-то пейзажи. Мне показалось, они не слишком подходят… тематике кабинета. – Вы лжете, – ласково возразила Уинифред, чувствуя злость на юношу за то, что он ей соврал. И ей было все равно, что думать так – сущее лицемерие. – Пятна на обоях вертикальные. Что это были за картины, мистер Дарлинг? Он стушевался и снова покраснел. – Видите ли… Я попросил Милларда их убрать. Мои родители… – Милларда? – Мисс Бейл! Уинифред обернулась. Из правого крыла к ним спешил дворецкий. На одну его руку был накинут ее плащ, в другой он держал кипу бумаг, перевязанную бечевкой. Мельком взглянув на Дарлинга, она смерила Милларда ледяным взором. – Да? Старик вместо ответа приподнял кипу. – Боюсь, вам пора ехать, мисс Бейл. Только что доложили, что мистер Уоррен уехал в Сити, и неизвестно, сколько он там пробудет. Вам нужно спешить. Этот старый черт знает о портретах. Знает, что она их видела. Он не хочет, чтобы Дарлинг рассказал ей правду! – Непременно. Подайте мне накидку, – холодно ответила она и не сдвинулась с места. Пусть он выиграл эту битву, но таких битв будет еще много. Миллард не выказал признаков раздражения. Он поставил пачку бумаг на пол и помог ей одеться. Дарлинг стоял молча, не вмешиваясь. Уинифред заметила, что он все еще сжимает в кулаке клочок паутины из ее волос. – До свидания, мистер Дарлинг. Я дам вам знать, как только дело будет сделано, – сухо попрощалась она. Юноша уныло кивнул ей, но не произнес ни слова. – Миллард, отнесите бумаги в карету, – приказала она. Вдвоем они вышли на улицу. Дворецкий вел себя безукоризненно вежливо, придержал ей дверь, помог сесть в экипаж и даже лично сообщил кучеру, куда нужно ехать, но Уинифред все равно не терпелось отделаться от мерзкого старикашки. Когда он хотел захлопнуть дверцу экипажа, она придержала ее рукой. Взгляд Милларда – подчеркнуто учтивый – скользнул по ее перчатке и остановился на лице. – Да, мисс Бейл? Она наклонилась вперед. – Не мешайте мне выполнять мою работу, Миллард. Старик поклонился. – Конечно, мисс. Делайте вашу работу. А я буду делать свою. Загадочно улыбнувшись, будто зная то, о чем она не ведала, он захлопнул дверцу и стукнул по крыше, давая знак кучеру трогаться. Уинифред прикусила язык до металлического привкуса во рту. Глава 9 Двери и наказания Чтобы занять чем-нибудь руки, дрожавшие от едва сдерживаемой злости, Уинифред крепко стиснула пальцами узелок бечевки. Ей хотелось схватить кипу бумаг обеими руками и вышвырнуть ее в окно. Миллард, гнусный старик, что-то скрывает. Неспроста он вылез из своей норы точно в тот момент, когда Дарлинг почти что развязал язык. Еще и упомянул его имя. Уинифред откинулась на спинку кресла и попыталась перевести дыхание, но воздух мерзким сухим комом застревал у нее в горле. Она все испортила своими резкими вопросами. Она должна была работать на Дарлинга, стать его правой рукой… А не копать под него. Что-то очень похожее на стыд кольнуло Уинифред. Разумеется, как всякий хороший шпион, она должна была узнать хоть что-нибудь о своем нанимателе. Но разве того, что рассказал ей Дарлинг, недостаточно? Дарлинги были богаты и вращались в высшем свете. Теодор – единственный наследник, который провел добрую часть жизни в хартфордширском захолустье. Пусть он и не раскрывает своих истинных намерений и причину, по которой хочет сжить мистера Уоррена со свету, – разве это так уж важно, если она желает точно того же? Уинифред настолько привыкла к тому, что с Дарлингом можно не притворяться, что стоило ей соврать, как все пошло прахом. А то, что он тоже ей солгал, окончательно вывело ее из себя. Теперь она не была уверена ни в чем, что говорил ей Дарлинг, – если он обманул насчет портрета, то мог солгать и обо всем остальном. Сейчас они доверяли друг другу еще меньше, чем вначале, и это было виной Уинифред. Вместо печали она почувствовала злость на саму себя. Пусть Дарлинг и пустоголовый идиот, но раз он ей доверился, обращается с ней как с равной, то она сделает все, чтобы принести ему голову Уоррена на блюдечке. Подтянув к себе поближе бумаги, Уинифред выглянула в окно. Они уже въехали в Сохо. «Рассвет» находился за поворотом возле кирпично-красного дома. Она торопливо постучала по крыше экипажа. Если кто-нибудь из людей Уоррена увидит, как она выбирается из роскошной кареты Дарлинга, беды точно не миновать. Кучер помог ей спуститься, и Уинифред обогнула дом, прижимая к груди кипу подделок. «Рассвет» был ничем не примечателен: аляповатая темно-зеленая дверь с декоративной ручкой посередине, кирпичные стены, маленькие окна с деревянными рамами. В Сохо все здания походили друг на друга, так что она совсем не исключала, что какой-нибудь гость может однажды забрести в их публичный дом по ошибке, наивно полагая, что стучится в дверь гостиницы, кабака или местного театра. Уинифред, как и другие люди Уоррена, обычно заходила в «Рассвет» с черного хода. Едва успев увернуться от чуть не сбившего ее кеба, из которого доносился оглушительный хохот, она обогнула дом, поднялась по боковой лестнице и толкнула дверь. Обычно под ступеньками курили местные пьяницы и слуги Уоррена, с отвратительным смехом заглядывающие проституткам под юбки, но сегодня Уинифред повезло – было пусто. На входе она столкнулась с Рози, работницей «Рассвета». Внешне они с Уинифред были похожи: обе белокурые, среднего роста, с одинакового оттенка синими глазами. Но лицо у Рози было шире, брови уже, а цвет лица светлее и болезненнее. К тому же Уоррен запрещал ей открывать рот и улыбаться клиентам, потому что почти все нижние зубы у нее почернели и сгнили. Рози недружелюбно сверкнула на Уинифред глазами и, не обратив внимания на бумаги в ее руках, буркнула под нос приветствие. Как и другие девочки «Рассвета», она недолюбливала Уинифред, но Рози казалась ей самой приятной из всех. Хотя, конечно, не настолько, чтобы водить с ней дружбу. Уинифред знала, что кабинет Уоррена закрыт, а отмычками его замок не вскрыть. Но, к счастью, у нее был запасной ключ. Мистер Уоррен доверял ей и часто давал поручение забрать или принести что-нибудь, пока его нет в «Рассвете». Уинифред быстро поднялась за ключом в свою комнату, отперла дверь кабинета и вошла, никем не замеченная. Ее окутала привычная тихая темнота. Свечи были потушены, а единственная лампа стояла на нижней полке в шкафу – Уоррен почти никогда ею не пользовался. Заперев дверь на ключ и поставив пачку бумаг на пол, она на ощупь нашла на столе свечу и коробок спичек, прищурилась и зажгла свет. Когда зрение приспособилось к тусклому освещению, она зажгла еще одну свечу и водрузила бумаги на стол. Жалобно звякнула коробочка с набивным табаком. Дальше дело оставалось за малым. Все договоры, контракты и ценные бумаги хранились в шкафу, на полке, под замком. Уоррен никогда не рассказывал ей об этом, но это было единственное хранилище в его кабинете, запертое на ключ. Как-то раз, когда он был в отъезде, Уинифред забралась в кабинет и подобрала отмычку, а найдя бумаги, испугалась и тут же сунула их обратно, будто ничего и не было. Она могла забрать свой контракт в тот же вечер, разорвать его в клочки и сбежать, но струсила. Она была много младше, много глупее и много больше нуждалась в чьей-либо защите, пусть даже это была защита Уоррена. Уинифред распаковала подделки, вскрыла ящик и по памяти уложила их аккуратными стопками. Помедлив, она нашла четвертый снизу лист и приоткрыла его. На подделке красовалась ее подпись, безупречно скопированная Лаурой.