– Встаньте, – со смехом сказала Алиенора. – Не могу же я допустить, чтобы вы, будущий король и повелитель Ирландии, стояли передо мной на коленях. – Я всегда буду оказывать тебе такое уважение, мама, – сказал Ричард, целуя ее правую руку. – И я, – угодливо добавил Джон. Алиенора бросила на Ричарда взгляд, полный обожания. – Встаньте, сир, прошу, – сказала она, потом, повернувшись к Джону, подняла и его. – Рада видеть вас обоих в добром здравии. – А я – тебя, – произнес Ричард. Ее улыбка была лучезарной. – И теперь ты король. Наконец-то. Радость отразилась на лице Ричарда. – Наконец-то, мама. Лицо у Джона стало таким, словно ему в рот попал кусок протухшего мяса. – Как прошло плавание из Нормандии? – спросила Алиенора, заметив это. – Сносно, мама, – сказал Джон. Ричард подмигнул. – Мой братец провел большую часть времени, уткнувшись носом в ведро. – Не моя вина, что меня тошнит в море, – возразил Джон. – Пора бы уже привыкнуть, – фыркнул Ричард. – Тебе скоро плыть назад. Джон надулся. Мне доводилось слышать о планах герцога насчет Джона и незаконнорожденного брата, Жоффруа. Обоим запрещалось появляться в Англии, пока мы совершаем Крестовый поход, – чтобы предотвратить попытки захватить трон. – Мир, – сказала Алиенора. Братья подчинились, и я улыбнулся про себя. Двое взрослых мужчин успокоились, стоило ей произнести всего одно слово. – У меня было много дел, мама, но у тебя еще больше, – сказал Ричард. – Я благодарен тебе. – Проведя столько лет в заточении, я знаю, как прекрасно вновь оказаться на свободе, – проговорила королева. – Я с радостью отдала приказ опустошить тюрьмы. Кроме того, это милосердное деяние поможет душе Генриха на небесах. Ваш господин отец погребен? – Да. В Фонтевро, как он распорядился, – безразлично ответил Ричард. Лицо государыни омрачилось. – До сих пор не могу поверить, что его нет. Она все еще питает к нему чувства, с удивлением подумал я. Возможно, это лишь крупицы былой любви, но они есть. Ричард снова взял ее за руку. – Теперь ты свободна. И снова королева! – До твоей женитьбы. – Даже тогда тебя будут любить и почитать, мама. Глаза ее потеплели. – Ты взял с собой Джона, а следовательно, внял моему совету. – Внял, после долгих размышлений. Ему отойдут графства Сомерсет, Дорсет, Девон и Корнуолл, а также Ноттингем и Дерби. Эти владения обеспечат ему ежегодную ренту в четыре тысячи фунтов – вполне достаточно для принца крови. – Это хорошо, – сказала Алиенора. – Я благодарен, сир, – заявил Джон. Ричард сурово посмотрел на него. – Щедрое вознаграждение за вероломство. Щеки у Джона покраснели, взгляд потупился. – Кровь есть кровь, – сказала Алиенора. – Нельзя бросать своих. Поступки герцога казались мне не очень понятными. Он как никто другой ценил преданность и верность. Ричард щедро вознаградил баронов и рыцарей Генриха, оставшихся с ним до конца: лучшим примером был Маршал. Тех, кто не проявил должной верности, он лишил должностей или подверг штрафу, а кое-кого покарал обоими способами. Вороватого сенешаля Анжу даже заковали по рукам и ногам и бросили в темницу. А трусливый Джон, бросивший умирающего отца, как только стало ясно, что его дело проиграно, не понес никакого наказания. Совсем напротив: ему пожаловали изрядный кусок Англии, способный обеспечить огромный годовой доход. Как сказал мне де Дрюн, он отошел Джону в утешение за то, что его не провозгласили наследником. Этой чести удостоился Артур, сын Джефри, покойного брата Ричарда и Джона. Расчетливый шаг – двухлетний ребенок вряд ли станет угрожать престолу, пока Ричард совершает Крестовый поход. Джон, уже взрослый, являл собой совершенно иную, более опасную кандидатуру. – Давай забудем прошлое, – обратился Ричард к Джону. – Ты – единственный брат, который остался у меня, и я хочу, чтобы мы были друзьями. – И я желаю этого всем сердцем, – искренним тоном заверил Джон. Под одобрительным взглядом Алиеноры два брата обменялись поцелуем мира. Я не поверил ни единому из слов, слетевших с мясистых губ Джона, но, украдкой поглядев на Фиц-Алдельма, убедился, что мой враг доволен этой новой дружбой. Расстроенный этим обстоятельством, я принялся размышлять. Занятые после смерти Генриха своими обязанностями, мы редко виделись с Фиц-Алдельмом. Но, порывшись в памяти, я отметил, что не раз заставал его беседующим с Джоном. Вспомнилось и их вероятное свидание в Бонмулене в прошлом ноябре. Господь распятый, подумалось мне. Эти двое в сговоре. Меня беспокоило, что у меня нет ни малейшего представления о цели этого сговора. – Я представлю тебе двух самых верных моих людей, мама, – сказал Ричард. И снова я отмел в сторону свои заботы. Герцог подозвал Фиц-Алдельма, тот подошел к королеве и преклонил колено. Этот человек много сделал на службе в Аквитании, заявил Ричард; без него значительная часть земель попала бы в руки мятежникам. Преданный и работоспособный, Фиц-Алдельм оказался просто неоценим. Алиенора протянула Фиц-Алдельму руку для поцелуя. Они обменялись парой фраз. Джон с явным удовольствием наблюдал за этой картиной. У меня засосало под ложечкой. Мой враг имел теперь двух могущественных покровителей в лице Ричарда и его брата. Надежда поквитаться с ним становилась несбыточной, как никогда. – Руфус! – В голосе Ричарда звучала теплота. Я разминулся с Фиц-Алдельмом, который вернулся на свое место у двери. Мы даже не посмотрели друг на друга. Я опустился на колено перед Алиенорой и герцогом, склонил голову. – Сир. Мадам. – Встань, Руфус. – Сильная рука герцога подняла меня. – Познакомься с Руфусом, мама. Это мой бывший оруженосец, ирландец, а теперь рыцарь моего двора. Он обладает сердцем льва и яростен в битве. Он прямодушен, стоек и предан, и я не могу представить лучшего товарища, чтобы идти в бой против Саладина. – Мой сын не разбрасывает похвалы просто так, Руфус, – сказала Алиенора. – Мне радостно знать, что ты будешь с ним в Крестовом походе. – Я никогда его не оставлю, мадам, если только он сам не прикажет, – ответил я осипшим от чувств голосом. – Герцог способен сказать нечто подобное, когда ему придет время взойти на брачное ложе. В голосе Алиеноры зазвенела веселая нотка. – Мадам? Смущенный и сбитый с толку – мне было известно, что Ричард собирается жениться на Алисе по возвращении из Крестового похода, а не перед ним, – я посмотрел на его мать. – Меня еще не короновали, и ты торопишь время, мама, – заметил герцог, вскинув бровь. – Кого имела ты в виду, если не Алису? Алиенора перевела взгляд на меня, затем на Фиц-Алдельма. Сообразив, Ричард кивнул. – Спасибо, Роберт и Руфус. Оставьте нас. Покидая комнату вместе с Фиц-Алдельмом, я сгорал от любопытства. К моему удовлетворению, тот, видимо, тоже пребывал в неведении. Он хотел что-то сказать мне, но тут в коридоре, невдалеке от нас, я заметил Беатрису. Удивленный и обрадованный, я ринулся вперед. – Госпожа! – Руфус! Ее рука взметнулась ко рту. Я поклонился, напрочь забыв и о своем любопытстве по поводу герцога и его вероятной невесты, и о тревогах насчет Фиц-Алдельма. Сердце в груди колотилось, и, распрямившись, я почувствовал, что мои и без того красные щеки сделались совсем пунцовыми. – Столько времени прошло!