– Разумеется, нет. – Вы еще не придумали имя для котенка? – спросил я, чтобы переменить тему. – Брат хочет назвать его Гилбертом. – Она помедлила и возмущенно добавила: – В свою честь. Я улыбнулся – это имя часто выбирали для котов. – А вы не хотите. – Нет! Он мой, а не брата. – Девочка с любовью погладила котенка, и тот замурлыкал, на удивление громко для такого крохотного существа. – Не могу решить: то ли Крошка Мяу, то ли Крошка Лапка. – Если он мяукает так же, как мурчит, лучше назвать его Большой Мяу, – предложил я. – Нет. За годы, минувшие со времен нашей первой встречи, самоуверенность Изабеллы окрепла еще больше. – Как скажете, госпожа. Котенок ваш, и называть его вам, – сказал я и протянул руку, чтобы пощекотать малыша под шейкой. – Уверен, какое бы имя вы ни выбрали, оно отлично подойдет. – Где майордом? Вопрос прозвучал резко, голос был мне незнаком. Мы обернулись. В главные ворота вошел черноволосый мужчина приятной внешности, в подбитом мехом темно-зеленом плаще, из-под которого выглядывала облегающая малиновая туника. На ногах у него были длинные штаны, на поясе висели меч и кинжал. Я дал бы ему около тридцати лет. Гордая осанка выдавала рыцаря – как и дородный оруженосец, семенивший в паре шагов позади господина. Я прежде не видел этого человека, но что-то в нем показалось мне знакомым. Правда, я не мог уловить, что именно. – Кто это? – спросила Изабелла. – Понятия не имею, госпожа, – ответил я. Но тут меня осенило. – К молу только что причалил корабль. Возможно, он приплыл на нем. – Похоже, он страшно спешит. Поскольку майордома нигде не наблюдалось, взгляд новоприбывшего упал на Хьюго. Подозвав его к себе, рыцарь произнес несколько фраз и указал на большой зал. Навострив уши, я разобрал слово «графиня». Не глянув ни на меня, ни на Реджинальда, Хьюго побежал по ступенькам. – Я хочу посмотреть, что будет, – заявила Изабелла и пошла следом. Мне не было смысла спешить за ней: какие бы новости ни доставил рыцарь, они предназначались исключительно для графини и майордома. Поэтому я обуздал свое любопытство до того времени, когда вернется Хьюго и что-нибудь расскажет. Пока же я исподволь поглядывал на рыцаря, нетерпеливо расхаживавшего взад-вперед и постоянно смотревшего в сторону зала. Наконец я понял, что́ привлекло мое внимание: плоская голова. Вглядываясь более пристально, я стал узнавать другие черты: черные как смоль волосы, острые скулы. Родич Фиц-Алдельма, решил я. Кузен или, что более вероятно, старший брат. И, судя по манере держаться, такой же задавака. Хьюго вернулся быстро. Он сказал что-то рыцарю, и тот побежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Оруженосец несся за ним. Хьюго подошел к нам с Реджинальдом. – Он к графине. Какие-то вести из Ирландии, похоже. Мне все еще хотелось выяснить, кто это такой. – Он из Фиц-Алдельмов? Хьюго кивнул: – Брат твоего приятеля. Его зовут Гай. У меня не было причин опасаться брата Сапоги-Кулаки, однако по коже у меня пошли мурашки. – Должно быть, случилось что-то важное, раз он так спешно стремится попасть к ней. – Я ничего не слышал, – сказал мой друг. – Графиня сразу отпустила меня. Я объявил гостя и собирался задержаться у дверей, но тут подоспел майордом. Пришлось выйти. Хьюго выглядел слегка подавленным. – Если это что-то важное, мы узнаем. А если нет? – Реджинальд пожал плечами. – Признаться, выпивка волнует меня куда больше. – Тогда нам стоит покормить лошадей, – сказал Хьюго, берясь за вилы. – Приступим. Я присоединился к друзьям, потому как Лиат-Маха тоже ждал своей порции сена. За работой приятели перешучивались, но у меня в голове мысли вертелись, как мельничное колесо. Новости из Ирландии я получал по большей части от членов корабельных команд, редко сообщавших что-нибудь действительно стоящее. Все сведения они брали из разговоров в тавернах: слухи о сражениях от Мюнстера до Коннахта и Лейнстера, приукрашенная молва о происках английских лордов и ирландских королей. Я давно пришел к выводу, что эти россказни запутаны и перевраны из-за многочисленных пересказов и в них невозможно отделить правду от вымысла. Доставленные братом Фиц-Алдельма сведения были, надо полагать, совершенно иного толка. Это не имеет никакого отношения ко мне, говорил я себе. Нет на этой Божьей земле никаких оснований считать иначе, и все же плохое предчувствие не давало мне покоя, как не дает покоя собаке кость с мясом. Я услышал, как Изабелла зовет меня. В голосе ее угадывалась тревожная нотка, девочка словно готова была расплакаться. Решив, что она потеряла котенка или случилось что-нибудь еще в этом роде, я воткнул вилы и вышел из конюшни, готовый помочь ей. Она неслась вниз по лестнице с пугающей скоростью. – Фердия! Я поспешил к ней. – Где Крошка Мяу, миледи? Она нахмурилась. – Я оставила его с Гилбертом. – А! – воскликнул я, чувствуя себя немного неуютно. – К чему тогда спешка? – Был мятеж. И большая битва. Погибли люди. Страх мой всколыхнулся, нависнув надо мной, как большой крылатый зверь. – Подробнее, госпожа. Где? – В Ирландии. В Лейнстере. – Лейнстер – большое королевство, госпожа, – произнес я наигранно спокойно. – Руфус! – раздался оклик сверху лестницы. Я поднял глаза. На меня смотрел майордом, лицо его было суровым. Само по себе это ничего не означало, ибо душа его была воистину из камня, но вкупе с нетерпением Гая Фиц-Алдельма и тревогой Изабеллы могло говорить о многом. – Северный Лейнстер, – прошептала Изабелла. – Кайрлинн. Кровь отхлынула у меня от лица. – Кайрлинн? – Я посмотрел на нее. Она кивнула и, благослови ее Господь, пожала мне руку. – Руфус! Вымученно улыбнувшись Изабелле, я направился к лестнице. Глаза мои застила пелена. Помню скрип ступеней, когда я поднимался, и шершавый поручень под ладонью. Вздернутый подбородок майордома, приказавшего следовать за ним, и отказ отвечать на мои вопросы. В дальнем конце зала я разглядел Фиц-Алдельма. Он стоял перед графиней, сидевшей в своем большом кресле. Пока мы шли к ним, наши сапоги ворошили подстилку на полу, и ноздри мои наполнил аромат свежескошенной травы. Странно, не правда ли, как сохраняются в памяти мелкие, незначительные детали во время таких потрясений? Свирепый взгляд Фиц-Алдельма напомнил мне аланскую собаку[12], готовую вцепиться мертвой хваткой в дикого кабана. В этом он очень схож со своим братом, подумал я. Лицо Ифы, обычно открытое и любезное, теперь было хмурым и непроницаемым. Внутри меня все сжалось. Эта встреча не предвещала ничего хорошего. – Я привел вам Руфуса, госпожа, – сказал майордом и отошел в сторону, оставив меня стоять под пристальными взорами Ифы и Фиц-Алдельма. Я поклонился, желая оказаться где угодно, только не здесь. Осознав несбыточность своего желания, я распрямился и постарался не выказывать страха. – Дурные вести пришли из Ирландии, – сказала Ифа по-французски. Если бы она говорила по-ирландски, Фиц-Алдельм не понял бы ее, подумалось мне, но не это было главной причиной. Выбор языка говорил о недовольстве мной. – Какие вести, госпожа? – Твой отец и братья подняли мятеж против короны, – заявил Фиц-Алдельм, глядя на меня так, словно я был куском собачьего дерьма, приставшим к его подошве. Помня слова отца, я не мог поверить в то, что слышал. Засады и удары исподтишка – это да. Но не мятеж. Я посмотрел на Фиц-Алдельма. – Странные новости. Когда это случилось, сэр? – спросил я, едва не поперхнувшись при последнем слове. – В прошлом месяце. Собрали силы и напали на крепость своего господина. А еще сожгли несколько деревень. Погибли два рыцаря, один из них был моим добрым другом. – Это сделал мой отец? – огрызнулся я.