– Нет, я справлюсь, – сказала Шерон. Она вытащила из бумажника десятидолларовую купюру и протянула ее Ники. – Лучше купи нам пончиков. Штучки четыре. На твой вкус. Когда приедем домой, можем отпраздновать твое увольнение. Хотя еще пятнадцать минут назад у Ники совсем не было аппетита, при упоминании пончиков у нее в животе заурчало. Кажется, Шерон прекрасно понимает ее чувства. Ники взяла деньги, вошла в магазин и подошла к стойке с пончиками. Оглянувшись, она увидела, как Шерон разговаривает с женщиной у другой колонки. Странная она женщина. Дружелюбная, но не слишком. Такая тихая, что поначалу кажется, что ею легко помыкать. Но у Ники сложилось впечатление, что за этой маской скрывается внутренний стержень. Просто Шерон не так часто его демонстрирует. Не так часто, как Эми. Эми уверенно чувствовала себя за рулем, громко включала радио в машине, нервничала, если на светофоре машины слишком медленно трогались на зеленый свет. «Ты только посмотри на него, – говорила Эми, показывая на машину перед ними. – Да кто ему вообще права дал?» Шерон же махала другим водителям в знак приветствия и вела себя так, словно в ее распоряжении было все время в мире. Если бы тем утром в «Могучее питание» с ней пошла Эми, она бы контролировала поведение Дон с самого начала. Шерон же не вмешивалась, пока она не начала оскорблять Ники и угрожать ей. Обе эти модели поведения – показатели силы. От разнообразия пончиков разбегались глаза, так что Ники взяла пакет и уложила в него два круллера [7], пончик с желе и «Лонг Джон» [8]. Рядом с ней женщина в сером шерстяном пальто и черных туфлях на высоких каблуках наливала себе капучино. Когда Ники подошла к прилавку, ее приветствовал пожилой мужчина с копной волнистых седых волос и небольшим брюшком. На нем были красная фланелевая рубашка и джинсы. Нортвудский стиль. Ники заметила, что в последнее время он вернулся в моду. Но этот мужчина не был похож на человека, который следит за модой. Скорее всего он одевался так последние лет шестьдесят пять. – Доброе утро, юная леди, – сказал мужчина с такой широкой улыбкой, что она не могла не улыбнуться в ответ. – Сколько вы взяли пончиков? – Четыре. – Она протянула ему деньги, он пробил покупку и дал ей чек: – Держите, мисс. Желаю вам самого хорошего дня! Наверняка он говорил эту дурацкую фразу абсолютно каждому клиенту, но его оптимизм поднял ей настроение. – Обязательно, – сказала она. Когда она повернулась, чтобы уйти, то заметила у двери объявление. Разыскиваются помощники Станьте частью команды «The Village Mart». Хорошая почасовая оплата, гибкий график. Ники подождала, пока другая женщина заплатит за капучино, и вернулась к прилавку. – Я бы хотела стать частью вашей команды, – сказала она. – Для этого нужно отправить резюме на электронную почту? – Если хотите, – сказал мужчина. – Или можете прямо сейчас заполнить анкету. Если вы очень заинтересованы, я могу прямо сейчас провести собеседование. Мой брат, Фред, сейчас в подсобке, он заменит меня на кассе. – Я очень заинтересована, – сказала Ники, оглядываясь, чтобы посмотреть в окно. – Можно я только предупрежу бабушку? Я быстро. – Не торопитесь. – Он откинулся назад и со смехом скрестил руки. – Я никуда отсюда не денусь. Глава 16 «Жизнь может поменяться в одно мгновение», – сказала Шерон. И Ники поражалась правдивости ее слов. Не прошло и двух часов, как она уволилась с прошлой работы, и она уже нашла место получше. Хозяевами «The Village Mart» были два брата, Фред и Альберт. Оба они были в возрасте, и оба страдали каким-то расстройством личности, благодаря которому всегда были в хорошем настроении. Во время собеседования Альберт улыбался и разряжал обстановку, отпуская забавные шутки. Через несколько минут Ники забыла, что она на собеседовании, и пошутила в ответ. Собеседование прошло успешно. Зарплата в «The Village Mart» была на доллар выше, чем в «Могучем питании», да и график работы был лучше – со среды по воскресенье с девяти до пяти. Ей не придется открывать и закрывать магазин, потому что с ней всегда будет кто-то из братьев. И самое главное – новая работа была всего в нескольких кварталах от дома Шерон, так что она сможет ходить туда пешком. Пончики стали праздничным блюдом в честь ее новой работы. – Я знала, что ты что-нибудь найдешь, – сказала Шерон, когда они приехали домой. Они сидели на кухне. Перед ней стояла чашка кофе, и она выбирала пончик. – Не хочу загадывать, – сказала Ники, сделав глоток апельсинового сока. – Но у меня очень хорошее предчувствие. Здорово работать по стабильному графику. Альберт предложил ей выбор между дневной сменой и ночной – и Ники без колебаний решила работать днем. – Ты не против работать по выходным? Ники пожала плечами: – Не. Мне без разницы. Я буду работать тогда, когда это нужно. Я сказала, что могу выходить и по выходным при необходимости. Это, казалось, особенно порадовало Альберта. Ники сделала глоток апельсинового сока. – Можно задать вам вопрос? – Конечно. – Почему во время разговора с Дон вы сказали, что я ваша внучка? Шерон медленно усмехнулась: – Тебя это беспокоит? – Нет, просто стало интересно. – Ну, она так сказала, так что проще было согласиться. И потом, после того, как она назвала меня твоей бабушкой, я поняла, что мне вроде как нравится эта мысль. Сейчас я в том возрасте, когда у меня и правда могли бы быть внуки, – вздохнула она. – Но Эми ясно дала понять, что у нее не будет детей, так что, думаю, называть тебя своей внучкой – своего рода исполнение желания. Надеюсь, ты не против. – Почему? – удивленно сказала Ники. – Я не против. Мне бы очень хотелось, чтобы вы были моей бабушкой. Мне бы очень повезло, если бы вы были моей бабушкой. Шерон была намного лучше ее родственников. Даже самые приятные из них оказались ненадежны, и у них было очень много проблем. Многие члены ее семьи были наркоманами, с кучей проблем с деньгами и с законом. Иногда она задавалась вопросом, почему она – нормальный человек, учитывая, какие у нее были примеры для подражания. Конечно, она еще молода. У нее еще достаточно времени, чтобы все испортить. – Хорошо, потому что на заправке я встретилась с соседкой. Она видела, что мы вместе ехали в машине. Когда она спросила, кто ты, я сказала, что ты моя внучка и теперь живешь со мной. – Шерон обхватила руками чашку. – Просто сорвалось с языка. Забавно, но ее устроило это объяснение и больше она не задавала вопросов. – Я сказала Альберту, что живу с бабушкой, – призналась Ники. – Объяснять, как обстоят дела на самом деле, слишком сложно, и я не хотела углубляться в эту тему. Она уже давно поняла, что ей лучше не говорить, что она приемный ребенок. Люди либо начинали задавать слишком много вопросов, либо демонстрировали жалость. И жалость была гораздо хуже. Ники не хотела, чтобы люди смотрели на нее свысока. А особенно ей не хотелось, чтобы на ней было клеймо приемного ребенка. Она ведь не виновата в том, что попала под опеку. У них с мамой все было в порядке, и это могло продолжаться бесконечно. Да, мама была наркоманкой, часто им было нечего есть и приходилось часто переезжать, потому что им нечем было платить за квартиру. Но Ники знала, что она любит ее. И всегда находила способы прожить еще неделю. Она была их связующим звеном. А потом, когда ей исполнилось двенадцать, их глупая соседка, миссис Вашингтон, позвонила в полицию, и на них завели дело. Женщина из Службы защиты детей сказала, что Ники не должна вести себя как взрослая, что система предоставит ее матери необходимую помощь и в конце концов они снова встретятся. После этого Ники отправили жить к незнакомым людям, а мама умерла от передозировки. Если бы Ники была с ней, этого бы не случилось. Она смогла бы это предотвратить. И потом, друзья и члены семьи постоянно исчезали из ее жизни. Судя по тому, что она в последний раз слышала об отце, он сидел в тюрьме. Даже если бы он был на свободе, она не стала бы его искать: Ники мало о нем знала, но помнила, что он был не очень хорошим человеком. Все родственники знали, что с ней делать, но никто не хотел ее воспитывать. Один из ее родственников сказал, что возьмет ее к себе, пока ему будут платить деньги за ее содержание, но ему не позволили взять ее к себе из-за криминального прошлого. Тогда случившееся ее расстроило, хотя в итоге оказалось, что это было к лучшему. – Значит, решено, – сказала Шерон. – Для всех ты – моя внучка, а я – твоя бабушка. – Но если вы не против, я все равно буду звать вас Шерон. – Я не против. Стажировка в «The Village Mart» была забавным опытом. О предыдущей работе Ники такого сказать не могла. Альберт и Фред были поражены, как быстро она освоилась с кассой, и постоянно хвалили ее за работу с клиентами.