НА ВОЗВЫШЕНИИ МЕЖДУ двумя массивными колоннами стоит пустой золотой трон. Не знаю, почему меня это удивляет. После восстания Аток захватил большую часть золота иллюстрийцев. Лаксанцы переплавили семейные реликвии, чтобы заднице Его Королевского Высочества было удобно сидеть. Длинный зал оформлен в цветах земли: рыжевато-красные оттенки глины, насыщенный коричневый цвет почвы, увлажненной дождем, золото горных скал, освещенных солнцем. Мой спутник жестом указывает мне, что нужно остановиться. – Вас вызовут. И тогда вы сможете предстать перед королем. Я делаю над собой усилие, чтобы не закатить глаза. Какая помпа! Какой церемониал! Король решил запугать меня? И что же? Он достиг своей цели? Разум говорит «нет», а вот тело свидетельствует об обратном. Ладони вспотели. К моему удивлению, дрожат колени. Хорошо, что я все же выбрала юбку, пусть она и запятнана кровью Софии. Смуглый лаксанец покидает меня и, ловко пробравшись сквозь толпу, останавливается недалеко от трона. Однако стражники по-прежнему рядом и крепко держат меня за руки. Мне остается только ждать и рассматривать тронный зал. Здесь собралось множество лаксанцев. Все они одеты в традиционные наряды – однотонные хлопковые туники, штаны и сандалии с открытыми носами. Их накидки всех цветов от зеленого халапеньо до розовых лепестков – настоящие произведения ткацкого искусства. На некоторых изображены джунгли или серебристая гора, на других – ламы и кондоры. Женщины одеты в простые рубашки, заправленные в многослойные юбки с рюшами. На плечах – шали с бахромой, искусно сплетенные в технике макраме. Головные уборы украшены яркими камнями и перьями, а прически из кос – золотыми заколками. Мой народ никогда с этим не согласится, но мне, если честно, нравится, как они используют цвет в ткачестве. Обычно я окрашиваю шерсть в нейтральные тона, следуя иллюстрийской традиции. Но иногда очень хочется поэкспериментировать с разными оттенками. Когда используешь белый цвет в качестве основного, возможности для творчества весьма ограничены. В центр зала выходит герольд и громко откашливается. – Узрите! Повелитель высокой горы и нижних джунглей и всего, что между ними. Сын бога солнца Инти и верный слуга Пачамамы[21], король Аток, Властитель Инкасисы! Я собираюсь с силами перед первой встречей с врагом. Я готовилась к этому моменту многие годы. И тем не менее руки дрожат. Я прячу их за спиной и гордо поднимаю подбородок. Во мне борются гнев и страх. Молюсь Луне, чтобы гнев победил. Слева открывается дверь, и в зал входит самопровозглашенный король. Низкий и коренастый, с глупым лицом, очень смуглой кожей, темными глазами и волосами. Красную тунику и черные брюки прикрывает роскошный плащ, вытканный золотой нитью. Я присматриваюсь к его запястьям. Ана говорила, что Аток вставил Эстрейю в серебряный браслет. Следом за самозванцем движется процессия во главе со жрецом. Увидев его, я содрогаюсь: надеюсь, от злости. За ним следуют родственники Атока. Замыкает процессию уже знакомый мне сутулый лаксанец. Он не отрывает глаз от Атока и вытягивается вперед, словно подсолнух навстречу солнцу. Члены королевской семьи становятся полукругом у ступеней, ведущих к трону, а узурпатор поднимается на возвышение. Мой надзиратель бросает на меня быстрый взгляд. Теперь, когда он стоит среди похожих друг на друга мужчин и женщин, я с ужасом осознаю: он родственник Атока. Как же я не догадалась! Я ищу взглядом принцессу Тамайю – младшую и единственную оставшуюся в живых родную сестру Атока, – но ни одна из женщин, стоящих у трона, не выглядит как моя ровесница и не одета достаточно роскошно для принцессы. Почему ее нет? Среди женщин она обладает наивысшим статусом при дворе. Разве она не должна повсюду следовать за братом? – Кондеса, – холодно произносит Аток. – Подойди. Я расправляю плечи и медленно иду по бесконечно длинному проходу – мимо гадких ухмылок, мимо оскорблений полушепотом и насмешливых взглядов. И вот наконец я оказываюсь перед самозванцем. На лбу выступает пот, но я не вытираю его, чтобы случайно не опустить голову. По обе стороны от Атока стоят слуги с опахалами из банановых листьев. На его руках и шее сверкают золотые кольца, браслеты и ожерелья. Корона поблескивает в серебристых лучах лунного света. Я помню эту корону. Помню, как прекрасно она смотрелась на темных кудрях королевы. Когда мои родители были еще живы. Все падают ниц, но я стою. Стражники толкают меня и давят на затылок; больно бьюсь лбом об пол. Дыхание учащается. – Встаньте, кондеса, – говорит узурпатор. Я изо всех сил стараюсь сохранять молчание, но происходящее настолько смехотворно, что я едва сдерживаю хохот. Фальшивый король восседает на троне с холодным торжественным взглядом (видимо, изображая божество) и смотрит сверху вниз на меня, иллюстрийку. В памяти всплывает бледное ошарашенное лицо Софии. Нельзя забывать: Аток очень опасен. Вспыльчивый, безжалостный и, что хуже всего, совершенно невежественный. Он утверждает, что хочет помочь лаксанцам и жителям нижних равнин, но при этом собирается проложить дорогу через их земли, уничтожая дома и природу, чтобы было легче поставлять коку в соседние страны. Удовольствия, богатство и слава – вот чему Аток поклоняется на самом деле, и его жадность привлекает в Инкасису подобных ему преступников из могущественных стран. Какую цену мне придется заплатить за его невежество? Отдать жизнь? Пожертвовать своей миссией? Или даже жизнью Каталины – если он когда-нибудь узнает, что я все это время выдавала себя за нее? Я не хочу испытывать страх, поэтому сосредоточиваюсь на злости. – Вы – племянница королевы, угнетавшей нас много лет, – говорит Аток. – Но вы ни капли не похожи на нее. Да, она была тиранкой, но по крайней мере отличалась особенной красотой. Я пропускаю его слова мимо ушей. Хочет унизить меня перед своими подданными? Да пожалуйста. Я и не такое готова стерпеть ради мести. – Сожалею, что разочаровала вас. Он делает вид, что не заметил иронии в моих словах. – Я готов смириться с вашей незавидной внешностью, если это будет моим единственным разочарованием. В конце концов, скоро вы станете моей женой. Я впадаю в полнейший ступор. Мне казалось, я готова к этому. Но, глядя на своего врага, излучающего самоуверенность и могущество, я ощущаю внезапное желание сесть, пока ноги еще держат меня. Его слова доносятся до меня словно сквозь туман, и я никак не могу ухватиться за смысл. Голова трещит. – …поженимся во время Карнавала. Мы… Я вздрагиваю. – Что вы сказали? По толпе прокатывается недоуменный ропот. Аток холодно смотрит на меня, поигрывая желваками, затем наклоняется вперед и произносит: – Никогда больше не перебивай меня. Nunca[22]. Во рту пересыхает. Усевшись поудобнее, Аток начинает барабанить пальцами по подлокотнику трона. – Я сказал, свадьба будет во время Карнавала. Земля уходит из-под ног. Карнавал? Но ведь это всего лишь через… восемь, нет, шесть недель. Я думала, у меня будет больше времени. Мне нужно найти Эстрейю, придумать, как высылать гобелены из замка. Ана должна подготовить войска. И тут я внезапно осознаю весь ужас нашего положения. Ана не в крепости. София мертва. Мануэль где-то за тридевять земель. Единственный человек, кто может взять на себя командование и повести иллюстрийцев в битву за трон… это Каталина. К Атоку подходит верховный жрец и что-то шепчет ему на ухо. Сайра пристально смотрит на меня, словно пытаясь прочитать мои мысли. Время замедляется – как тогда, перед воротами замка, – и я изо всех сил стараюсь удержаться на ногах. Жрец наклоняется и снова что-то шепчет. Аток кивает. – Прекрасная идея, Сайра. Пульс учащается, и сердцу становится тесно в груди. – До свадьбы, – начинает Аток, – вам запрещается покидать замок. Стража будет с вами днем и ночью. Если попытаетесь сбежать или причинить вред одному из моих подданных, я сожгу мост. Иллюстрийцы будут окружены и принесены в жертву Инти. Я слушаю, поджав губы. Это блеф. Магия Аны защитит мой народ… Кажется, сейчас я хлопнусь в обморок. Если Ана в опасности, мы можем остаться без защиты в любой момент. Или еще хуже: мост снова станет видимым. Я должна добиться ее освобождения и возвращения в крепость. Тогда мы будем готовы к бою. Стены иллюстрийской цитадели практически невозможно разрушить; без Эстрейи Аток лишь потеряет значительную часть своей армии, но не сможет победить. – Я хочу получить полный доступ к бастиону, – продолжает Аток. – После свадьбы, – твердо отвечаю я. – Не раньше. В зале наступает полная тишина, но мне все равно. Он не должен попасть в иллюстрийскую крепость. Насколько я понимаю, лаксанцы слабо представляют, как работает защитная магия над мостом. Они не знают, что за этим стоит Ана, и думают, что мой приказ может открыть им дорогу. Аток поднимается и, уперев кулаки в бока, говорит: – Прямо сейчас. – Если вы всерьез говорите о мире между нашими народами, то примете мои условия, – настаиваю я. – Откуда мне знать, вдруг вы попытаетесь убить меня до свадьбы? Но когда мы поженимся, – вкрадчиво добавляю я, – крепость и источник перейдут к вам. Только сказав это вслух, я понимаю, что так все и будет на самом деле. Если я провалю свою миссию, мой народ лишится не только будущей королевы, но и дома… и жизни. Святые небеса. Это наш единственный шанс вернуть то, что принадлежит нам по праву. – Осталось подождать всего шесть недель, – говорю я. – Я буду здесь. Какие еще гарантии вам нужны? Кажется, мой ответ удовлетворяет его, и Аток снова садится. – В качестве жеста доброй воли я проявлю снисхождение. Аток щелкает пальцами, подманивая парнишку, стоящего в конце очереди. Это он забрал у меня оружие. Парень, от которого пахнет жженой амброзией. – Руми, – повторяет Аток, повышая голос. – Хватит мечтать… или чем ты там занимаешься, черт побери! Парнишка вздрагивает от неожиданности, и по толпе прокатывается волна смеха. Он неуклюже прокладывает себе путь к трону. Придворные расступаются, и он падает на колени перед королем, положив руку на сердце. Снова слышны смешки. – Верховный Владыка Инкасисы, – начинает он. – Я Ваш покорный слуга. Как я могу… – Отведи кондесу в ее покои, – нетерпеливо перебивает Аток. – Позаботься о том, чтобы ее искупали, а одежду сожгли. Теперь она будет носить лаксанское платье. – Даже не смотрит в мою сторону. – Оставь стражника за дверью. Теперь ты за нее отвечаешь, primo[23]. – К моему великому удовольствию, Ваше Величество. Да здравствует вечно повелитель Инкасисы! – отвечает Руми со слащавой улыбкой. Само обаяние и манерность. Совсем не похоже на то, как он вел себя со мной. Руми продолжает стоять на коленях. Кто-то тихонько посмеивается. – Руми, – раздраженно прикрикивает Аток. – Сейчас же. Он мгновенно вскакивает на ноги. – Да, Ваше Сиятельство. Por supuesto[24]. Закатив глаза, король поворачивается ко мне. – Можешь идти. Я хмурюсь. Он так и не сказал ничего об иллюстрийских пленниках. – Одну минуту, Аток. Он склоняет голову и начинает сосредоточенно изучать свои ногти.