Даже сейчас она не могла перестать ругать себя за то, что увлеклась, за то, что была жалкой вдовой, которая так отчаянно хотела снова найти свою любовь, что сидела в своем доме, вся разодетая, ожидая мужчину, который не собирался приходить. Они рождены, чтобы соблазнять, воспитаны, чтобы соблазнять, и умирают, соблазняя медсестер в больнице. Что ж, судя по хихиканью и тихому бормотанию, которые она слышала по ту сторону занавески, когда лежала в больнице, это было недалеко от истины. Наверное, у него на быстром наборе был флорист. — Если тебе от этого станет легче, — сказала Сисси, — Я подумала, что он наоборот был слишком настойчив, особенно после того, как ты рассказала мне, как он пытался избить Джеффа. Я имею в виду, кто так делает? — Ах. Клинт так делает. — Николь взглянула на Клинта, который наблюдал, как двое гомосексуалистов танцевали вместе. Ее слабая улыбка заставила желудок Габриэль сжаться. Она виделась с Клинтом всего два или три раза за тот год, что Николь была с ним, и с каждым разом он нравился ей еще меньше. Особенно ей не нравилось, как покорная Николь вела себя рядом с ним. Николь, которую она знала, не выдавливала слабую улыбку и не делала жеманных жестов. Она была смелой и уверенной в себе, чем Габриэль всегда восхищалась, но эта улыбка говорила о другом. — Ты никогда не рассказывала нам об этом, — сказала Сисси. Николь пожала плечами. — Через две недели после того, как мы начали встречаться, мы пошли танцевать с его другом из Австралии, который гостил у него в гостях. Его друг начал ко мне приставать, а Клинт ударил его по лицу и вышвырнул из дома. Не так ли, детка? Клинт посмотрел на нее и отвел взгляд. — Ага. Ублюдок украл мой усилитель. — Дело не только в усилителе, — прошептала она. — А еще и во мне. Он не хотел, чтобы его друг прикасался к его девушке. У Габриэль было такое чувство, что дело было вовсе не в Николь, а в том усилителе, как сказал Клинт, но она не стала возражать Николь. У ее подруги было тяжелое детство, и она провела большую часть своих подростковых лет в приемной семье. Если, так думая, она чувствовала себя лучше, то Габриэль не в праве была говорить другое. В течение следующего часа они болтали за выпивкой, протискивались на крошечную танцплощадку, когда звучали хорошие мелодии, и пытались утопить свои печали, когда на сцену выходила местная панк-группа. * * * — Панк-рокеры никогда не должны распадаться, — сказала Габриэль, допивая свой напиток. Алкоголь наконец-то снял с нее напряжение, и она могла дышать немного легче, пока Клинт был в баре. — Даже если они пытаются иронизировать. И фронтмен звучал совсем не так, как Хендрикс, и все было так, как будто он пытался подчинить Джимми Киммела. — Он смотрел, как ты танцуешь, — Сисси подтолкнула ее локтем. — Он не мог отвести от тебя глаз. Николь поперхнулась своим напитком. — Дай ей время забыть Луку. Прошло всего лишь два дня. — Какое-то время я действительно была влюблена в него. — Габриэль сделала еще один глоток и поняла, что половина ее напитка пропала. — Он очень отличался от Дэвида. Очень заботливый и собственнический. Опасный и волнующий. Она приложила руку к шее и поняла, что не надела медальон после того, как Николь сняла его с нее в ресторане Луки. Он все еще лежал на комоде рядом с фотографией Дэвида. Сисси приподняла накрашенную бровь. Она всегда выглядела безупречно, куда бы они ни пошли. Сегодня она была одета в элегантный панк стиль: облегающее черное платье со стратегически расположенными кружевными вставками, ботильоны, и браслеты на цепочках завершали ее образ. — Ты простишь его за то, что он бросил тебя и не отвечал на твои сообщения? — Нет. Я просто хочу сказать, что никогда не встречала человека с такой индивидуальностью и заинтересованностью. Он вовлечен полностью. Он делает то, что хочет, и к черту правила. Это очень освежает после того, как я проводила все свое время с законопослушными типами. Он заставляет меня хотеть быть немного плохой. — Ты должна стать плохой! — Глаза Николь загорелись. — Мы должны стать плохими вместе. — Тогда тебе придется избавиться от мертвого груза. — Сисси вздернула подбородок в сторону Клинта, который разговаривал с Кингом в баре. — Что он на самом деле здесь делает? Это же наш вечер. — Он хотел пойти в бар, — Николь уставилась на стол. — На самом деле он не был... заинтересован... он хотел услышать «нет» в качестве ответа. Прежде чем Габриэль успела понять, что происходит, она почувствовала какой-то шум у двери. Она подняла глаза как раз в тот момент, когда толпа расступилась, чтобы пропустить шестифутового двух дюймового захватывающего дух хмурого мужчину и двух его столь же грозных друзей. — О боже! Это Лука. — Как он узнал, где ты? — Сисси нахмурилась. — Он либо преследует тебя, либо присматривает за тобой, и то и другое незаконно, могу добавить. — Я не думаю, что такой парень слишком заботится о том, что незаконно, а что нет, — Николь отодвинула стул и не слишком тонко кивнула Сисси. — Я собираюсь помочь Клинту в баре. Ты хочешь составить мне компанию, Сис? Сисси заколебалась. — Его друзья... э-э-э… — она облизнула губы. — Я просто хочу остаться и поприветствовать их. Из вежливости. Вежливость — это хорошо. Взгляд Николь метнулся к двум мужчинам, стоявшим за спиной Луки, почти как телохранители, и ее губы изогнулись в улыбке. — Если бы Клинта здесь не было, я бы тоже стала вежливой. Лука налетел, как ураган. Сногсшибательно великолепный ураган. Габриэль нравилось, когда он был в костюмах, но он ей понравился и в поношенных джинсах, которые он надел сегодня вечером, вместе с обтягивающей футболкой и потрепанной кожаной курткой. Он выглядел крутым самым восхитительным образом. — Лука. — Одно лишь произношение его имени произвело странное действие на ее желудок. — Что привело тебя сюда? — Ты. — Он казался странно раздраженным, несмотря на то, что именно он был тем, кто разрушил вечеринку. — Я тебя не приглашала. — Она откинулась, сыграв так, как будто она не выпила шесть напитков за два часа, а музыка не стучала по ее голове, люди вокруг нее не лапали друг друга, и она не размышляла о его динамо в самом темном углу бара, и не переживала их опыт в «Гламуре» снова и снова. — Ты, кажется, всегда срываешь наш пятничный веселый вечер. Я здесь с Николь, ее парнем и Сисси, — она указала на свою пускающую слюни подругу. — Ты помнишь Сисси. Лука оторвал от нее взгляд, кивнул Сисси и представил своих друзей. — Майк и… эм… Рик. — Ребята, хотите выпить? — спросила Сисси. — Я как раз направлялась в бар. Они оба посмотрели на Луку, и он снова кивнул. — Давай. Я дам тебе знать, когда мы уедем. — Спасибо, босс. Габриэль смотрела им вслед. У того, что повыше, было тело боксера со сплошными мускулами и по-военному коротко подстриженными волосами. Его столь же коренастый друг имел такие же темные черты как у Луки, но не его чувство стиля. Она впервые увидела их в ресторане, но тогда подумала, что они друзья. — Босс? Они работают на тебя? — В некотором смысле. — Лука скрестил руки на груди. Она почувствовала, что для дальнейшего обсуждения тема закрыта, и перешла к более важному вопросу о его присутствии в баре. — Как ты меня нашел? — Твоя соседка, — он протянул ей руку, но она даже не пошевелилась. — Я заехал к тебе, чтобы проверить работу подрядчиков, и увидел Макса в соседнем дворе. Пошел проверить и поговорил с миссис Хендерсон. Она упомянула, что ты поехала сюда. — Она такая любопытная. — Теперь на нее нахлынуло облегчение, когда она узнала, что он не преследовал ее, и его присутствие здесь имело рациональное объяснение. — Ей нравится знать, где мы находимся, хотя с нами всегда можно связаться по телефону. Николь считает, что через нас она так переживает свою молодость. — Она просто заботится о тебе, — сказал он. — Я думаю, она забеспокоилась, что ты приедешь сюда. — Пока что, кажется, я не пострадала. — Она пожала плечами и отхлебнула остатки напитка, который выпила слишком быстро. — И я думаю, мы оба знаем, что я смогу о себе позаботиться. — Пойдем, — он сделал резкое движение пальцами, словно ожидая, что она вскочит и выполнит его приказ. — Я хочу поговорить с тобой снаружи, где смогу слышать свои мысли. — А у меня было запланировано свидание в другой день. Думаю, мы вдвоем будем разочарованы. * * * Иисусе. Он должен был вытащить ее отсюда. Если кто-то из знакомых увидит их вместе, они оба могут оказаться в опасности. Самым простым решением для него было уйти. В конце концов, он обещал себе, что покончит с ней после того, как поймает двух албанцев, обстрелявших ее дом, и теперь они лежали в пустыне на обочине дороги, сообщая гребаной албанской Мафии, что связались не с той девушкой. Он чувствовал себя ублюдком за то, что продинамил ее, а еще хуже за то, что не отвечал на ее сообщения, но это было к лучшему. Безопаснее. Для них обоих. И все же сегодня вечером он сел в свою машину, поехал на ее улицу, уверяя, что приехал только для того, чтобы проверить, как строители справились с ее домом. Когда он увидел Макса во дворе соседнего дома, то почувствовал, что должен узнать больше. И когда он узнал, что она поехала в «Ред 27», он написал Майку и Маленькому Рики и попросил их встретить его там. «Ред 27» был не лучшим местом для полицейских. — Кое-что произошло, — быстро сказал он в ответ на ее замечание. — Это что-то парализовало твои пальцы, из-за чего ты не смог ни позвонить, ни написать? — ее губы сжались, и она вздохнула. — Не бери в голову. Это не должно было быть чем-то серьезным. Ты хотел закончить это, так и произошло. Я полностью тебя поддерживаю. Она не поддерживала. Он видел это по тому, как она опустила голову, чтобы скрыть в глазах разочарование и, если быть честным с самим собой, ему это тоже не нравилось. Он придвинул к ней стул, когда стало ясно, что она не собирается уходить с ним.