— Да и хрен с ним. Других пришлют! — Это же человек. Так нельзя, Леонид Борисович. — Это мне решать, что здесь нельзя, а что можно. У нас итак сроки летят ко всем чертям. Вон, бери пример с Редина. Делает молча свою работу и деньги за нее получает. Короче, включай! — Нет. Смотрите, какой он бледный… — Ты тупой ублюдок! — сорвался на визг Чижевский. — Ты не понял, что я тебе сказал?… И тут не выдержал Игорь. — Заткнись, козел вонючий! — заорал он. — Ты думаешь, что я не понимаю, чем вы тут занимаетесь?! Вы гробите несчастных пацанов, которых захватили силой! Сколько их вы уже убили?! Я этого так не оставлю! Я в «Правду» напишу! — Охрана!!! — что есть силы, заверещал начальник. В комнату ворвались сразу три охранника и скрутили Игоря. Позже о его судьбе Алексей поинтересовался у рыжего Саши. Тот ответил, что его наверху перевели на другую работу. Сколько еще прошло времени, неизвестно, но однажды у воды Алексей застал лишь одного Валеру. Он уже был почти невменяем. Алейников пытался затащить его в воду, но затем махнул рукой. Когда начался следующий цикл, Мишин вышел в коридор и увидел, как два охранника несут носилки, накрытые простыней. Стало так тоскливо, что захотелось выть. Он понял, что скоро наступит и его последний день. И он, наконец, наступил. Сквозь сон, который, скорее, можно было назвать бредом, послышался стук открываемой двери. — Эй, Седьмой, с тобой все в порядке? — тревожный голос Саши громыхнул прямо в ухо. Алексей силился как-то отреагировать, но ничего путного из этого не получилось. Он почувствовал, как в ответ произнес что-то нечленораздельное и мычащее. — Не вздумай, малый, и ты «кони двинуть», — уже веселее произнес ассистент, обрадовавшись, что Сапфир живой, — а иначе нашим светилам вообще не с кем будет работать. Дельфинов тоже давно не восполняли… ладно, я пожрать тут принес. Оклемаешься — найдешь на столе. А сегодня мой день — разрешили выехать из городка. Навещу мать, ну, и в Москву смотаюсь. Так что бывай… Последнее им было произнесено явно для себя. Дверь опять стукнула и наступила тишина. Живой человеческий голос немного вернул Мишина к реальности. Он сполз на пол, кое-как добрался до умывальника и подставил голову под кран. После этой процедуры окружающие предметы сфокусировались, а органы чувств приступили к своей естественной работе. Первым дал о себе знать голод. На столе стояла тарелка с набором отнюдь не первосортных продуктов, однако вареный картофель с рыбой и свежим огурцом показались на этот раз изысканными деликатесами. Запить же все это «великолепие» предлагалось кислым яблочным компотом. К нему еще прилагался кусок булки не первой свежести. А вот десерту Алексей был по-человечески рад. Два яблока средних размеров были проглочены им за какую-то минуту. Фрукты оказались свежими и значительно слаще компота. По некоторым признакам и отрывкам разговоров среди «мучителей» и персонала Мишин знал, что сейчас на воле конец августа. Он закрыл глаза и представил себе это время года — уставшая от лета природа, обилие фруктов и ягод, а также легкая грусть от того, что через несколько дней кончаются каникулы. «Какие каникулы?!» — одернул себя Алексей. Ведь по самым скромным подсчетам ему уже должно быть за двадцать, то есть школа в любом случае уже давно должна была остаться позади. Тишина в коридоре не давала покоя. Обычно там присутствовал шум, состоящий из отрывков разговоров, шагов охранников и всплесков воды. Он тихо подошел к двери и приложил ухо к прохладному листу нержавейки. Раздался неожиданный скрип, а сердце узника застучало так, что заглушило бы сейчас любой шум. Дверь оказалась не заперта!!! Успокоившись, Алексей аккуратно протиснулся в образовавшуюся щель. Зловещая тишина продолжала пугать своей непредсказуемостью. За долгие годы подобное явление имело место впервые. Осторожно двигаясь по коридору, он вскоре оказался у испытательного бассейна. Как и ожидалось, в нем никого не было. В таком случае оставшиеся животные должны были находиться за сеткой в дальнем гроте. Но почему тогда они совсем не слышны? Нет никаких звуков и даже всплесков. Любопытство взяло верх, и Алексей направился в их сторону. Так и есть — над водой возвышалась сетка, то есть пещера была закрыта. Животных он увидел сразу, а еще ранее все же услышал их тихое прерывистое дыхание. Они как будто спали. Ближайшее зрелище любого непосвященного повергло бы в шок. Из воды торчали две спины. Однако этим все и заканчивалось. Остальная часть туловища, которая должна была находиться под водой, напрочь отсутствовала. Это были Фант и Эра. Далее в аналогичном положении просматривались еще четыре дельфина. Два из них имели «размытую» нижнюю часть, а у последних с этим было все в порядке — «кудесники» лишь недавно стали ими заниматься. У котиков, которых было всего два, из воды торчали лишь ноздри. Остальная же часть туловища тоже была слабо различима. Данное состояние животных казалось странным. Мишин взмахнул руками — никакой реакции. Затем, решившись, хлопнул в ладоши. Грот тут же заполнился звуком «хлыста» с многократным эхом. Морские обитатели вновь никак не прореагировали. Справедливо решив, что причину всего этого нужно искать в другом месте, он развернулся и быстрым шагом направился в обратную сторону. Поравнявшись со своей комнатой, Алексей прикрыл дверь и повернул задвижку. Далее располагались комнаты других Сапфиров, а также процедурные кабинеты. Затем коридор поворачивал направо и заканчивался выходом на верхний уровень. Еще раз прислушавшись, он ступил на лестницу. Через два пролета, послышались приглушенные голоса. Наверху разговаривали два человека. Поднявшись еще на пролет, Мишин замер. Это были Алейников и Лазарев. — … да не жалей ты ни о чем, — убеждал собеседника Алейников. — С такими деньжищами до конца дней своих ни в чем себе не будешь отказывать. Еще и детям останется. Селезнев, помнишь, что сказал: затаитесь, наслаждайтесь жизнью и берегите себя. Придет время, он нас найдет… а может быть и нет. Хотя копии новых паспортов у него имеются. — Да не жалею я, Володь. Просто мне обидно — осталась ведь сущая малость. Нам бы еще полгодика и штук пять-шесть пацанов. Если бы не эта дурацкая ошибка в коде, уже давно бы имели результат. Опять же, сказали бы пораньше о столь резком сворачивании, я бы не церемонился с седьмым — уплотнил бы курс глобоксипина. — Что ж не уплотнял? — Боялся, что не выдержит. Предпоследний загнулся уже от начальной дозы. — Да, этот седьмой крепкий парень. Откуда только ресурсы черпает? — Таких бы еще несколько душ. Еще три месяца назад обещали прислать… — Наверное, конец уже был виден. — Ладно, Ген, до открытия шлюзов осталось двадцать минут. В конверте указано точное время, а также то, что задвижки они откроют сами. Ослушаться или, не дай бог, заблокировать команду, сам знаешь, смерти подобно. Пойду, проверю еще раз, чтобы не было неожиданностей. А седьмому, наверное, вмажу цианид, чтоб не мучился при затоплении. Как думаешь? — А звери как? — Утром денщику дал задание, чтобы прошприцевал кормежку димедролом. Так что умрут во сне… На этом разговор закончился и послышался звук приближающихся шагов. Мысль о гарантированной смерти заполнила сознание Алексея, но он все же отдавал себе отчет в том, что паника в сложившейся ситуации отнюдь не союзник. Как всегда, помог инстинкт самосохранения. Ноги сами принесли к шлюзовому отсеку. Спасение нужно было искать именно там. Когда шлюзы откроются, можно было попробовать выплыть в озеро, если задержать надолго дыхание… если преодолеть сопротивление хлынувшей озерной воды… если его не найдут те, которые уже через пару минут начнут его искать… Тем не менее, шанс выжить все равно присутствовал, и его необходимо было использовать. Для начала нужно было решить проблему третьего «если». Напряжение немного спало, вследствие чего голова заметно прояснилась. Лучшим укрытием могла бы послужить первая шлюзовая камера. Мишин бегло осмотрел «ворота» и ему стало ясно, что преодолеть их без специального инструмента невозможно. Управление же находилось за тремя замками в расположенном рядом отсеке и дублировалось из верхнего лабораторного корпуса и, судя по последней информации, даже из Москвы. С противоположной стороны шлюза блестела полоска воды, соединяющая бассейн с гротом. Решение пришло мгновенно. Алексей забежал за сетку, не раздумывая, прыгнул в воду и вытянулся вдоль неподвижно висящего Кая — огромного дельфина, еще не испорченного препаратами биологов. Практически одновременно послышался топот бегущих людей голос Чижевского: — Осмотрите бассейн, шлюзы, комнаты. Мы не можем допустить его побег! Отзывайте охранников. Пусть прочесывают озеро. — Не мог он пройти шлюзы, — словно оправдывался в ответ Разумов. — Сапфир где-то здесь. — У нас есть десять минут. Ищите! — крикнул начальник. Шум усилился. К голосам и топоту ног добавились звуки открывания дверей и даже перемещения мебели. В какой-то момент Алексею показалось, что все начало стихать, но вдруг… — Я здесь уже смотрел, — раздался голос совсем рядом. — Даже от сетки заметно, что кроме зверей тут никого нет. — Плохо ты смотрел! — взвизгнул Чижевский. — Я его вижу! Он за Каем. Седьмой, плыви сюда! Приказываю! Мы ничего плохого тебе не сделаем. «Что может быть хуже отравления и утопления», — подумал Алексей, еще плотнее прижавшись к дельфину. — Не хочешь по-хорошему, получишь пулю! — тут же пообещал Чижевский. Серьезность его намерений подтвердилась уже через несколько секунд. Вначале Мишин почувствовал, как дернулся Кай, а уже потом услышал грохот выстрела, многократно отраженный стенами грота. За первым последовал второй, третий… все пули принял на себя дельфин. Алексей чувствовал, как из несчастного животного постепенно уходит жизнь, а сам он медленно погружается в глубину. Вода вокруг в свете ламп дневного освещения приобрела черный цвет. Возможно, именно кровь Кая помогла Сапфиру продержаться еще несколько минут. Он слышал, как у Чижевского закончились патроны, а Разумов сходил в один из ближайших кабинетов и принес еще два пистолета. Теперь они палили оба, и лишь чудо оставляло Мишина невредимым. Послышался страшный скрежет, после чего вода стала медленно прибывать. — Всем наверх!!! — теперь уже сплошным фальцетом закричал начальник. — Открыли шлюзы! Послышались громкие всплески воды. Мишин поднял голову и увидел спины бегущих по лужам биологов. В этот момент Чижевский обернулся, и глаза их встретились. Тот поднял пистолет и с остервенением разрядил всю обойму. Глубокий нырок уберег от смерти, но не спас от ранения. Алексей почувствовал толчок в плечо и последующее за этим жжение. По мере открытия шлюзов напор воды увеличивался. Грести против течения, да еще с поврежденной рукой, не представлялось возможным. Нужно было дождаться прекращения движения воды, то есть полного заполнения помещений. Однако в этом случае резко повышалась вероятность остаться здесь навсегда. Помочь могло лишь одно обстоятельство — неоднородность потолков, в которых могли бы остаться воздушные полости. Самый высокий, в форме конуса, находился как раз перед шлюзами. Сапфир выбрался из грота и попробовал продвинуться вдоль стены к шлюзовым камерам. Вода уже доходила до пояса и сбивала с ног. К тому же она стала холодней градусов на десять. Ситуацию еще усугубляла рана на левом плече, из которой продолжала хлестать кровь. Правой же рукой необходимо было одновременно уменьшать кровотечение и цепляться за стену. Наконец, он достиг того места, где образовался вир и, благодаря обратному течению, легко оказался в нужной точке. Здесь он прижался к стене и крепко зажал рану. В этот момент вырубился свет. Завершение затопления Мишин определил по установившейся тишине. Слышно было лишь собственное дыхание. Уровень воды стабилизировался более чем в метре от верхней точки потолка. Этот факт он установил с помощью здоровой руки. Перед важнейшим в жизни шагом, от которого она, собственно и зависела, необходимо было собраться с духом и силами. С последними дела обстояли неважно, поскольку от потери крови уже начала кружиться голова. Алексей еще раз прикинул маршрут следования. Он составлял не менее пятидесяти метров. Еще в школе на спор он подобное расстояние проныривал запросто. Однако тогда он был здоровым и веселым, а сейчас… Зато сейчас другой была ставка и называлась она — жизнь. Поэтому он рассчитывал еще и на пресловутый инстинкт самосохранения, который должен был включиться в решающий момент. Глубоко вдохнув, выдохнув, еще раз вдохнув, он ушел под воду. Стена была ориентиром и, кроме того, для ускорения движения он периодически отталкивался от нее ногами. Вот уже пройдена первая камера, вот — следующая задвижка, вот уже забрезжил дневной свет… Алексей чувствовал, как все вокруг стало каким-то ватным, в голове появилась неестественная легкость, а в тело «вонзились иголки». Он также почувствовал, как на миг отключился и потерял ориентиры. Собрав последние силы, он предпринял нечеловеческое усилие и, словно пробка, вылетел на поверхность озера. Он не смотрел по сторонам, забыв о грозящей опасности. Он просто интенсивно греб к берегу, который темной полоской маячил впереди. У него просто ни на что больше не было сил. В какой-то момент небо сошлось с водой, и… опять наступила темнота. А за мгновение до этого ему привиделось мелькнувшее бородатое лицо… Вначале все же был свет, а не слово. Черное постепенно стало серым, а серое — белым Белое, сфокусировавшись, разбавилось синим цветочком, и превратилось в типичные советские обои. — Ну, слава богу, — прозвучал откуда-то сверху хриплый голос, — а то я уже начал думать о самом худшем. Алексей осмотрелся. Это была довольно просторная комната с белым потолком и светлыми стенами. Он лежал на диване. Прямо перед ним возвышалась мебельная стенка, а в ее специальной нише красовалась мечта советского обывателя — большой цветной телевизор «Горизонт». Задрав голову, он вздрогнул — над ним склонилось суровое заросшее лицо, которое вмиг подобрело и произнесло: — Здравствуй, парень. Ты действительно все еще находишься на этом свете. Меня зовут Николай Фомич. А тебя? — Алексей. — Скажи мне, Леша, как ты в полуживом состоянии оказался в трех десятках метров от берега? Да еще с пулевым ранением и свежими шрамами на руках и груди. Даже приблизительно Мишин не мог представить, где он в данный момент находится и что за человек рядом с ним. Однако он понимал, что сейчас необходимо сказать правду. Уже даже потому, что бородатый не сдал его охранникам. — Из подземной лаборатории. Меня ранили во время ее затопления, — ответил он. — Значит, это правда, — выдержав приличную паузу, проговорил Николай Фомич. — Перед тем, как ты неожиданно вынырнул, мою лодку протащило странное озерное течение. По городку уже давно гуляют слухи, что существует секретный центр, в котором скрещивают людей с дельфинами. Когда-то я над этим смеялся, но прошлой весной на ночной рыбалке сам видел дельфина. С тех пор в ночь не выхожу. — Меня сейчас наверняка ищут… — Еще как, Леш, ищут. Ты не представляешь, чего мне стоило принести тебя домой. Их там тьма. Одних только моторных лодок не менее десятка. Такого здесь отродясь не было. С этим вообще строго. Даже весельные корыта запрещают держать… — Так у вас же есть… — Я здесь на особом счету. Вожу дружбу с местным «князем» генералом Волковым. Еще с Афгана. Он тоже рыбак, но ему часто жуть как некогда. Поэтому рыбкой в основном снабжаю его я… — Почему же вы меня все-таки не сдали? — Я боевой офицер, Леш. Когда под Кандагаром мой батальон попал в окружение, и мне разворотило челюсть и повредило ноги, рядовой Витя Кривоносов тащил меня восемь километров и никому не сдал. Меня доставил, а сам погиб. Как бы я жил перед его памятью, если бы своре здоровых непонятных мужиков отдал на растерзание еле живого парня с вывернутой раной на плече? — Спасибо. Можете на меня тоже рассчитывать. — Да брось ты, — рассмеялся Фомич. — Ты лучше быстрей выздоравливай. Хорошо, что пуля прошла на вылет и не задела кость, а то пришлось бы искать врача. А так сам справился. — Как же вы все-таки меня притащили? — Очень просто. Поместил тебя в мешок для рыбы, загрузил в тачку, а сверху кинул свой улов. Так и вез до дома. Пару раз подходили твои «искатели», восхищались добычей и… отходили.