— Ну, а ты, Лосев? — А что мне будет? — Тебя накажем материально. — Согласен. — Да, и еще. В связи с новой инструкцией по делопроизводству можно объединить дела подразделений из разных регионов, как в нашем случае. Беда в том, что этим должен заниматься отдельный офицер. У нас точно некому. Поэтому, капитан, попытайся «определить» такого человека из вашего управления. Хотя бы на «полставки». Его данные сегодня же должны лежать у меня на столе. Никитин засмеялся, вызвав недоумение присутствующих. Те даже не могли себе представить, что некоторым везучим людям иногда все же выпадает один шанс из миллиона. Таким, как делопроизводителю Брянского Следственного управления старшему лейтенанту юстиции Алене Александровне Панковой. Невероятным образом условия, которые «нарисовал» для себя Андрей, совпали. К изумлению Ваганова он тут же продиктовал «реквизиты» Алены. Обыск в квартире Беликова не привел к более значительным результатам, нежели в Брянске, но тоже был не напрасным. Под подоконником в спальне был обнаружен тайник, в котором хранились не только деньги, но и золото. Это были исключительно новые купюры в трех валютах — долларах, евро и рублях. Ярослав довольно быстро озвучил рублевый эквивалент клада — тридцать миллионов. Плюс два примерно полукилограммовых слитка желтого металла. Эксперт Звягинцев, выяснив, где именно нашли труп, самостоятельно раскрутил сифон под раковиной на кухне и был прав. Именно в нем оказалась бурая жидкость, оказавшаяся в основном кровью хозяина квартиры. Имели место еще две находки, имеющие, по мнению Никитина, отношение к следствию. Из-под электрической плиты был извлечен фрагмент трубки из прозрачного материала. Один из присутствующих оперативников определил, что это была резина, а не силикон. Подобные аксессуары, по его словам, производила еще советская промышленность. Представляла также интерес книга на английском языке за авторством пресловутого Дэвида Брауна. Системный блок решено было оставить на месте, а исследование содержимого жесткого диска, включая электронную почту покойного провести позже. Во второй половине дня искали ближайшие камеры видеонаблюдения. Битый час следователи кружили по улице, но ни одного устройства, которое захватывало бы подъезд или хотя бы прилежащую территорию, обнаружено не было. Махнув рукой, они направились в ближайшее кафе. На пешеходном переходе перекрестка Ярослав застыл, как вкопанный. — Ты что, Славик? Пора бежать, а ты остановился, — Никитин столкнул коллегу с места и потащил к тротуару. — Смотри, Андрей, — ткнул в небо указательным пальцем Лосев. Капитан поднял голову и увидел то, что они до сих пор тщетно искали — над перекрестком по кругу висели камеры. Две из них были направлены как раз в сторону дома Беликова. Несмотря на приличное расстояние, они могли дать полезную информацию. Никто не сомневался в принадлежности данных устройств местному отделу ГИБДД. Поэтому после обеда следователи туда и направились. Отдельный батальон ДПС, куда стекалась информация с ближайших камер, располагался по улице Обручева двадцать пять, то есть всего в километре от кафе. «Не такая уж она и большая, эта Москва, — думал Никитин, шагая по Профсоюзной улице. — Всюду можно добраться пешком». С московской камерой повторилась примерно та же история, что и с брянской. Оператор Артем, легко контролирующий работу двух дюжин мониторов, несколько раз «прокрутил» двадцать седьмого июня — день, когда по заключению экспертов наступила смерть пенсионера Беликова. Вначале в ускоренном режиме, а затем фрагментарно — в обычном. Никто из входящих в подъезд и выходящих из него серьезного подозрения не вызывал. Искомая или хотя бы похожая на нее личность тем более не наблюдалась. Пока Артем не переключился на другие камеры. Первая же из них дала результат. По улице Профсоюзов в направлении от дома Беликова двигалась знакомая фигура. Мужчина был совершенно в другой одежде и без головного убора, однако Никитин сразу предположил, что это был тот же самый человек, которого захватила камера соседа Полякова в Брянске. Для того чтобы окончательно развеять сомнения, капитан предложил вывести на соседний монитор видео с брянской камеры. Когда информация с флешки была загружена, все согласились, что в обоих видео присутствует один и тот же человек. Фигура, походка и, главное, тяжелый черный кейс в руке — все совпало. — Почему мы не увидели этого человека у подъезда? — удивился Ярослав. — Может с камерой что-то не то? — Это исключено, — возразил Артем. — Я могу вам показывать этот подъезд с точностью до доли секунды, правда на это уйдет дня два. Скорее всего, ваш субъект попал в дом каким-то другим способом. — Как это? — Артем прав, — подал голос капитан. — Нам нужно выяснить, нет ли в доме черного хода… — У меня есть номер мобильника Екатерины Георгиевны! — воскликнув Лосев, доставая телефон. Действительно, дом имел второй выход, который проходил через коридор коммерческой фирмы, располагавшейся в цокольном этаже. Жильцы неоднократно пытались его закрыть, но им это так и не удалось. Выход находился с противоположной стороны здания. По пути в отдел офицеры подвели предварительные итоги следствия. Ярослав уже был согласен с тем, что Поляков и Беликов стали жертвами одного и того же человека, который изображен на видео. Проблема заключалась в том, что в обоих случаях камера фиксировала его со спины. Тем не менее, было решено наиболее отчетливые снимки предоставить линейным отделам полиции с тем, чтобы выяснить его возможное присутствие на московских вокзалах. Никитин также предположил, что в тяжелом кейсе незнакомца как раз и находится компактный аппарат по перекачке крови. Связь между жертвами тоже очевидна. У обоих обнаружены крупные суммы денежных средств неизвестного происхождения. Кроме того, их объединяло увлечение медициной и биологией, а также возможное знакомство с американским ученым Дэвидом Брауном. Все это доказывало, что убийца и жертвы ранее были знакомы и Никитин абсолютно не мог дать гарантию, что количество жертв ограничится двумя пенсионерами. В отделе капитана ожидала одна хорошая новость и один «потрясающий» сюрприз. Как только следователи приблизились к кабинету Ваганова, оттуда и выскочил этот самый сюрприз и бросился Никитину на шею. Алену нисколько не смутило присутствие рядом лейтенанта и начальника за тонкой дверью. — Привет, любимый! Безумно тебе благодарна и рада! А ты? Андрей взглянул на Лосева и покачал головой: — Конечно, рад. В нашей команде прибыло. Передаем тебе документы по обоим делам, если ты о них в курсе. Надеюсь, что ты их не просто будешь перекладывать, но и вникать в суть происходящего. Хотелось бы, чтобы в твоей прекрасной голове тоже созрела какая-либо версия или идея. — А как мне хотелось бы, если бы ты знал, — переполненным иронией голосом произнесла Алена. — А вы, господа, наверное, хотите навестить Владимира Маратовича? — Кого? — не понял Никитин. — Подполковника Ваганова, — пояснил Ярослав. — Алена Александровна, вы опять ко мне? — наигранно произнес начальник, когда дама вместе со следователями шагнула в кабинет. — Мы ведь уже все обговорили. Идите на свое рабочее место. Я вас загружу еще и дополнительной работой, не сомневайтесь. — Я лишь хотела их к вам проводить, Владимир Маратович… — Не утруждайтесь, они взрослые мальчики и… надеюсь уже обходятся без титьки, — последнюю фразу подполковник произнес, когда дверь за Аленой закрылась. — У меня для вас хорошая новость, — продолжил он. — Завтра в девять ноль ноль выезд вашей бригады в Рябинки. — Спасибо, товарищ подполковник, не ожидал, — искренне поблагодарил Никитин. — Да что вы, ребята? Я очень стараюсь. Мне не терпится приблизить финал… — Какой финал? — вырвалось у Ярослава. — Когда я с большим удовольствием буду вас наказывать, — развеселился Ваганов. — Результатов-то у вас — кот наплакал. Так или не так? — Не так! — возмутился капитан. Он принялся рассказывать подполковнику об итогах сегодняшнего обыска, а также о вновь выявленном изображении преступника. Не забыл он и о выводах, сделанных на основе данных московского и брянского эпизодов. Однако начальник воспринял пылкий доклад подчиненного без особого энтузиазма и напомнил следователям об оставшихся в их распоряжении четырех неделях. Остаток чудного летнего дня был проведен Никитиным в компании единственной и неповторимой чемпионки в достижении любой поставленной цели, землячки и просто красавицы — Алены Панковой. Сложилось впечатление, что эта чертовски приятная особа вцепилась в него в тот момент, когда он едва покинул кабинет Ваганова. Отпустила же она свою кошачью хватку лишь в третьем часу ночи в постели гостиничного номера, когда уже не было сил не то что двигать бедрами, а просто шевелить пальцем. Между этими замечательными фактами произошли тоже не менее значимые события — посещение театра на Таганке, прогулка по центру столицы и ужин в ресторане. Утром, несмотря на близкое расстояние между гостиницей и отделом, пришлось воспользоваться маршруткой. Произошло это вследствие тяжелого пробуждения влюбленных всего лишь за полчаса до отправления к месту обыска. Времени хватило лишь на туалет и гардероб. Благо, что водитель следственного микроавтобуса на несколько минут задержался. Это позволило командировочным в ближайшем профильном ларьке проглотить по бутерброду и стаканчику кофе. Еще некоторое время понадобилось для того, чтобы усилиями всего коллектива уговорить Алену покинуть автобус. Лишь после этого бригада благополучно стартовала в сторону деревни Рябинки. Когда миновали кольцевую дорогу, Ярослав все же решился. Андрей чувствовал, что тот давно сгорает от любопытства, но некая врожденная интеллигентность мешала ему прояснить столь интересующий его факт. — Алена — твоя жена или кто? — Ни то, ни другое, — загадочно ответил Никитин. — Любовница? — Нет. Бывшая жена. — А настоящая имеется? — после паузы, взятой на обдумывание, возобновил допрос Ярослав. — Нет. — Не понимаю. — К сожалению, Славик, я тоже здесь не все понимаю. Ну, пока все так… как есть. — Она очень красивая. Любит тебя, как… кошка. Смотрит на тебя, как на идола какого-то. А ты как к ней относишься? — Ну, если ты так хочешь знать, то, наверное, тоже люблю. Но не фанатею. Дело в том, что однажды она меня… как бы это сказать… предала, что ли… Никитин вкратце поведал лейтенанту «историю любви» с Аленой. — И что собираешься делать? — не унимался Ярослав. — Ничего… послушай, Славик, ты часом в нее не влюбился? Может быть, собираешься ее у меня отбить? — Да ты что, Андрей?! Как ты мог подумать? — вполне серьезно засмущался Лосев, кивая на появившийся впереди указатель «Рябинки». Понятно, что этим жестом он попытался закрыть тему. Впрочем, капитан и сам был не против этого. Особняк Беликова, как и ожидалось, оказался никак не меньше дома Полякова. С той лишь разницей, что не производил впечатления жилища. Впечатление как раз складывалось противоположное. Никитин предположил, что весь интерьер как внутри здания, так и за его пределами придумал дизайнер, который всю жизнь специализировался на казенных офисных объектах. Попросту говоря, уют тут и не планировался. Участок представлял собой мини парк с идеальным газоном, строгими ровными дорожками и такими же одинаковыми коваными скамейками. В доме была всего одна спальня, очень похожая на гостиничный номер. Остальные же помещения сильно смахивали на собственно офисы. Зачем это надо было старику-пенсионеру — недоумевал не только капитан. Поскольку здание имело три уровня, то решено было начать с верхнего. Там находились два несложных тренажера и теннисный стол. В единственном небольшом шкафчике были обнаружены две ракетки и несколько шариков. И все. Второй этаж состоял из двух огромных комнат, симметричных во всех отношениях. И по расположению, и по содержанию — стол, офисное кресло, книжный шкаф, диван и типовой комплект оргтехники. В шкафах и столах находились в основном книги на медицинскую и морскую тему. Ничего, представляющего интерес для следствия здесь также обнаружено не было. И, наконец, на первом этаже находилась та самая спальня, холл, кухня, и еще одна «офисная» комната со стандартным набором. В какой-то момент Андрей смирился с мыслью, что в целом проведенное мероприятие результата не дало. Оставалась единственная надежда на полезную информацию в системных блоках, изъятых из «офисов». Данную технику было решено забрать с собой. Все уже вышли на крыльцо. В холле оставались Никитин и один из оперативников. Тот осмотрел шкаф для одежды, обуви и… — Товарищ капитан, посмотрите! — в одной руке он держал синюю пластиковую папку, а в другой — два конверта Почты России. — Думаю, вас это заинтересует. Никитин внимательно осмотрел находку. Оба письма были присланы в разное время одному и тому же адресату — Беликову Е. И. на его московский адрес. На одном из них стояла дата двухгодичной давности. Второе же было получено всего пару месяцев назад. Отправителем являлся некий Иван Иванов из Сергиева Посада. Капитан, не мешкая, извлек более раннее послание. Из свернутого листка выпала небольшая черно-белая фотография с тремя молодыми людьми. Сделана она была, скорее всего, на каком-то корабле, где за характерными палубными надстройками до горизонта просматривалось море. В одном из персонажей Никитин узнал Беликова, который здесь выглядел лет на тридцать пять. Второй человек, с длинными волосами и в темных очках, был примерно того же возраста. Третий же улыбающийся рыжеватый парень, который стоял в центре, был значительно моложе остальных — лет двадцати с небольшим. Текст, напечатанный крупным шрифтом, занимал почти всю страничку А-четвертого формата: «Уважаемый Юрий Михайлович. Вы меня уже, наверное, забыли. Нет, ошибаюсь, вы сейчас в шоке и сразу все вспомнили. Потому что уже взглянули на фотографию с испытаний на Балтике, которую я вложил в конверт. На ней вы, Леонид Борисович и я — ваш лаборант и «денщик» одновременно. Это был восемьдесят четвертый год. Помните, был еще и второй лаборант Игорь Самохвалов, но Леонид Борисович в восемьдесят седьмом году его выгнал. За то, что он, якобы, «распускал язык». Так мне тогда сказал Владимир Павлович. Я поверил вам. Точнее, сделал вид, что поверил. Я же не дурак и сразу понял, откуда на дальнем кладбище городка появилась свежая могилка. На том самом кладбище, где в то время уже начали хоронить пацанов. Вам они не снятся, Юрий Михайлович? А я до сих пор ношу им цветы. И Игорю тоже. А потом иду в церковь. Как вы уже поняли, я до сих пор живу в городке, хотя вы приказали мне уезжать отсюда куда подальше. Более того, нахожусь в том же общежитии, где мы все тогда обитали. Только вы, господа ученые, проживали тогда на втором этаже, а мы с Игорем на третьем. Так вот я сейчас занимаю комнату Леонида Борисовича. Недавно при ремонте нашел золотой крестик. Думаю, что это потерял он. Неужели у антихристов тоже бывают крестики? До сих пор удивляюсь, почему вы не убили и меня тоже. Я ведь многое знаю. Даже больше, чем вы думаете. Пакет, который я привозил Геннадию Аркадьевичу, каюсь, вскрывал. И даже переписал данные ваших новых паспортов. Кроме того, я знаю, что находилось в тех четырех чемоданчиках, которые в последний день привезли военные. Пьяный Владимир Павлович перед отъездом открыл один из них и отсчитал мне тысячу долларов. Таких тысяч там было великое множество. Сейчас я попал в трудное положение. Меня сократили с работы, а моя гражданская жена сама уволилась. Я потратил много времени, чтобы найти вас всех. Проблема только с Леонидом Борисовичем, который, оказывается, сразу выехал за границу. Ну, и бог с ним. Дорогой Юрий Михайлович, я вам обещаю, что и дальше никто не узнает о вашем дьявольском прошлом, и вы спокойно проживете свою старость. Я только прошу у вас самую малость — десять тысяч американских долларов. Не думаю, что вам захочется привезти их сюда. Поэтому я приеду за ними сам — двадцатого мая. На всякий случай на это время я оставлю своей жене конвертик с информацией о «подвигах» доблестных советских ученых. Если я не вернусь, она знает, что с ним делать. Так что ничего не придумывайте, Юрий Михайлович. До встречи, ваш Саша». Никитин тут же достал второе письмо, которое было значительно короче первого: «Здравствуйте, Юрий Михайлович. Вы не поверите, но я по вам очень соскучился. Благодаря вам, у меня наладилась жизнь. Но не полностью. На работу я так и не устроился. Жена, правда, полдня работает, но зарабатывает мало. А деньги кончаются. Совсем еще не закончились, но дело к тому идет. Поэтому я вспомнил о вас и ваших друзьях. На этот раз я решил написать только вам. Геннадий Аркадьевич в прошлый раз сказал, что вы друг с другом общаетесь. И с Леонидом Борисовичем тоже. Я предлагаю вам связаться с остальными учеными и попросить их прислать по десять тысяч долларов, а Леонид Борисович пусть пришлет двадцать. Десять — за прошлый раз. Через месяц, то есть опять двадцатого мая я приеду и заберу свои пятьдесят тысяч. Думаю, не стоит вам напоминать об информации, которая будет храниться у моей жены. На всякий случай. За границей тоже удивятся, когда узнают правду о Леониде Борисовиче. До свидания, Саша».