— Нет, Лешенька, возможно нам лучше вернуться в школу и еще раз пообщаться с Зоей Кузьминичной. Уж слишком у нее предвзятое к тебе отношение. Она уверена, что именно ты подговорил уголовников избить Сережу Карпинского… — Мама, и ты в это веришь? Я спасал его и покалечил одного из этих самых уголовников. Как бы я это сделал, если бы с ними был связан? Что-то не вяжется… — Я ей сразу об этом сказала. Она мне возразила тем, что ты ударил его для отвода глаз, но не рассчитал силу. — Мама, честно говоря, я совершенно не хочу видеть эту Зою, но, если ты так хочешь, то пойдем — поговорим. В учительской, кроме завуча, в этот момент находилась Анна Егоровна. Малашенко, увидев вошедших, встала и, как на трибуне, облокотилась руками на стол: — Слушаю вас! — Зоя Кузьминична, я поговорила с сыном. Он утверждает, что лишь спасал своего товарища, а с бандитами даже не был знаком. — Чушь! — воскликнула завуч. — Тогда скажите, пожалуйста, — подал голос Алексей, — кто вам сказал, что это я подговорил уголовников напасть на Карпинского? — У меня свои проверенные источники. — Какие? — Я не хочу подводить людей. — Зоя Кузьминична, вы не правы, — вступилась Анна Егоровна. — Вы бездоказательно обвиняете мальчика… — Анюта! — взвилась завуч. — Это вообще не твое дело! Выйди из учительской! — Нет. Я не выйду! — тоже повысила голос математичка. — Тогда выйду я! — направилась к выходу Малашенко. — А он… таким не место в нашей школе. И, возможно, вообще — на свободе. Последнюю зловещую фразу заглушил грохот двери, закрывшейся за ней. — Вы простите нас, пожалуйста, — проговорила Анна Егоровна, кивнув вслед убежавшего завуча. — Я понимаю, как вам тяжело, а тут еще это… В этот момент зазвонил телефон. Математичка извинилась и подняла трубку. — Слушаю… вы не поверите, но он здесь — рядом, — растерянно произнесла она. — Леша — тебя. — Алексей Мишин? — послышался приятный мужской голос. — Следователь Иванов Дмитрий Сергеевич. Я веду ваше дело. Не могли бы вы ко мне подойти… ну, скажем, через час? — Куда именно? — ОВД Ленинского района, кабинет двадцать четыре. Впрочем, скажете дежурному, что к следователю Иванову. Он проводит. — Хорошо. Дмитрий Сергеевич под стать голосу оказался очень доброжелательным молодым мужчиной, который уже своим внешним видом фактически снял напряжение Алексея. — Ух, ты! — удивился Иванов, когда подследственный появился в кабинете. — Я честно ожидал увидеть кого-то другого. Сколько ты весишь, Алексей Николаевич? — Шестьдесят два. — Как же тебе удалось завалить такого великана? Он же в два раза здоровее тебя. — Леша подробно рассказал о курсах и о том, что его заставило применить свои знания. — Вот это да! Тебе бы впору провести с нашими сотрудниками мастер-класс. Но это потом, а сейчас постарайся как можно подробнее вспомнить вчерашнее происшествие. А я попробую эти воспоминания записать. По окончании «исповеди» Алексей внимательно прочитал текст, удивившись, насколько быстро и точно следователь отразил на бумаге его рассказ. После того, как на каждом листе была поставлена подпись подозреваемого, он, наконец, покинул кабинет. Отец пришел домой уже не в таком приподнятом настроении, как в последние дни, но все равно старался бодриться: — Оказывается, продать машину очень легко. Посоветовали обратиться к «комсомольцу» — помните, который ездил с нами в Ригу. Так тот тут же связал меня с покупателем, который предложил на три тысячи больше, чем «ласточка» стоила. Сейчас на проходной вручил мне задаток. Как раз эти самые три тысячи — без нотариуса, без расписки и, даже не взглянув на машину. Вот времена пошли… В прихожей соловьем залился звонок, мама побежала открывать дверь, и вскоре привела огромного странного человека. До сих пор Леша считал свою трехкомнатную квартиру большой и просторной, но московский гость вмиг превратил ее в некое тесноватое помещение. Ему одному удалось занять места больше, чем все находящиеся рядом люди с мебелью в придачу. Густые с проседью волосы, небрежно откинутые назад, производили впечатление огромного божественного нимба. Длинный, не по погоде утепленный плащ, был надет на такой же просторный костюм, в свою очередь далеко не идеально сидевший на адвокатской нестандартной фигуре. В дополнение к остальному в его правой руке желтел портфель размером с чемодан. Алексей ожидал, что такая огромная куча должна обладать и мощным мужским голосом, однако, когда тот открыл рот, его постигло разочарование. Голос был глухим, тихим и вкрадчивым: — Здравствуйте, товарищи. Меня зовут Юрий Натанович. Фамилия — Верник. Буду защищать, если не ошибаюсь, вот этого молодого человека, которого некоторые местные пытаются обвинить ни много, ни мало, как в покушении на убийство. — Как? — выдохнула стоящая позади мама. — А вот так. Мне сегодня удалось посетить множество местных инстанций и пообщаться с достаточным количеством, так сказать, заинтересованных лиц. Даже с пострадавшим. — Вы были в больнице? — Представьте себе. — И что, Чумаков разговаривает?! — воскликнул отец. — С трудом, но понять можно. — Что же он сказал? — А вот как раз то и сказал. Я, конечно, ему не поверил. Но есть еще прокурор… и есть судья… — То есть Чумаков сказал, что Леша хотел убить его, а он в это время хотел убить Сергея? Так? — Нет, не так. Чумаков сказал, что Мишин, стало быть — Алексей, попросил его лично наказать Карпинского и пообещал даже заплатить за это… — Зачем же тогда я ударил этого Чумакова, он не объяснил? — вырвалось у Леши. — Сказал, что для него самого это было неожиданностью. — Там был еще один уголовник по кличке Гера, — вспомнил Алексей. — Он что говорит? — Я в курсе. К сожалению, Давыдкин Герман по месту прописки не обнаружен. Думаю, что я с ним поговорю. Сдается мне, что кто-то упорно продвигает версию заказа избиения. Этого же мнения придерживается и следователь, который ведет это дело. В любом случае, чтобы они там не говорили, для нас большим плюсом является тот факт, что Чумаков пошел на поправку. А сейчас, Леша, нам с тобой необходимо уединиться, чтобы ты, как на исповеди, рассказал мне все, что случилось в тот злополучный день. Не упуская ни малейших подробностей. Исповедь заняла не менее получаса. Вначале Алексей практически слово в слово повторил свой вчерашний рассказ, который прозвучал в милицейской машине и сегодняшний у следователя. Адвокат внимательно дослушал до конца, не проронив ни слова. А затем… затем заставил его повторить все сначала. Однако на этот раз почти каждая фраза сопровождалась уточняющим вопросом. — Какие ваши дальнейшие шаги и что делать всем нам, Юрий Натанович, — спросила мама, когда, наконец, Верник вышел из Лешиной комнаты. — Спокойно занимайтесь своими обыденными делами — работайте, учитесь и поменьше реагируйте на внешние раздражители. Я же со своей стороны буду держать, так сказать, руку на пульсе следствия, собирать полезную для нас информацию и стараться снять с вашего сына все обвинения еще до суда. Правда, сегодня мне необходимо отъехать в Москву, но это максимум на два дня. Звоните мне в любое время… да… Николай Федорович, аванс приготовили? — Да, да, — спохватился отец. — Вот. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака сверток и передал Вернику. Тот тщательно пересчитал купюры, проверив некоторые из них на свет. — Все правильно, — удовлетворенно проговорил адвокат, теперь уже небрежно бросив деньги на дно «чемодана». — За сим откланиваюсь. До встречи. После гостя мама почему-то открыла все окна, а отец зашел на кухню, налил полстакана водки и залпом выпил. Верник появился лишь в понедельник, но не потому, что обещал, а в связи с внезапно изменившимися обстоятельствами. Неожиданно для всех умер Чумаков. Врачи разводили руками и называли лишь вероятную причину смерти — вышедший из-под контроля сепсис, который, как они полагали, был уже локализован. Об этой страшной новости Алексей узнал на уроке истории. Малашенко, войдя в класс, посадила всех учеников, кроме него. — Ну что, Мишин, допрыгался? — злорадно прошипела она. — ?! — Умер тот человек, которого ты ударил. Теперь тебе точно светит тюрьма. После этих слов весь класс загудел. Попытки утихомирить учеников не увенчались успехом, поэтому Зоя Кузьминична не придумала ничего лучше, как удалить Алексея из класса. Вечером ждали адвоката. Еще в начале дня тот сообщил отцу, что срочно выезжает в Смоленск и просил до его приезда ни с кем по этому делу не общаться. Это касалось всех членов семьи. — Ситуация резко изменилась, — с порога объявил Верник. — Звонил из Москвы следователю — тот переписывает половину дела. — Зачем? — удивился отец. — Затем, что появилась жертва, родственники которой состряпали иск. Завтра я еще посмотрю, чего они хотят. Заодно узнаю, когда будет суд. Без него уже не обойтись. Обвинения снять тоже не удастся, поэтому теперь наша цель — получить условный срок. — Как же так, Юрий Натанович?! — воскликнула мама. — А что вы хотели, милочка? У нас теперь имеется труп. Хорошо, если мы с этими родственниками договоримся об аннулировании иска… короче, завтра будет все известно, и мы обязательно к этому вернемся… примерно в это же время. А теперь позвольте откланяться — меня ждет гостиница «Смоленск» со своим рестораном. День тянулся долго. В школе ничего не изменилось, за исключением того, что сегодня, слава богу, не было истории. Зато была клятва верных друзей — Жека, Рома и Костя торжественно пообещали ни при каких обстоятельствах не бросать друга и бороться за него при любых обстоятельствах и в любых инстанциях. Мероприятие состоялось на большой перемене в пустом актовом зале возле бюста Ленина. Однако еще более значимое событие, по мнению Алексея, произошло уже после уроков. На улице его нагнал Сергей Карпинский: