Но она даже не посмотрела на него. Встав, девушка стремительно пошла к себе, переоделась и села в свой красный «Ауди». Целый день она носилась на новой машине по городу. Какой-то черный джип, как ей показалось, постоянно был виден в зеркале заднего вида. Иллюзии? Или это уже галлюцинации с бредом преследования. Просто напряжение последних дней… Однако, было над чем подумать. Третий «жених» чуть не расстался с жизнью. Злой рок или проклятье преследовали ее, а, может, и всю ее семью. Временами она ощущала ужасную пустоту. Она набирала телефон Андрея. Он был отключен. Следующий день тоже не предвещал ничего хорошего. Жара на улице. Недоступный Андрей. Ненавистный коттедж. Тетка звала ее поплавать, но Марина громко сообщила, что плавать в таком бассейне не безопасно, можно подцепить неизвестно что, намекая на подружек отца. Тетку это не смутило, а отец уехал, даже не позавтракав. Невыносимый вакуум, в котором оказалась Марина, был хуже всего. Она быстро оделась и через двадцать минут уже была во дворе Андрея. Хозяйка красной иномарки сразу нашла его окна с зеленоватыми шторами. Как она хотела увидеть его, и как боялась этой встречи. Вдруг в окне показалось чье-то лицо. Это был мужчина, с виду значительно старше Андрея, но очень похожий на него. Очевидно, это и был его брат. Марина проследила за его взглядом. Он смотрел на противоположный дом, точнее, балкон с цветущими петуньями, где красивая брюнетка в чрезвычайно коротеньком халате вешала белье. «Вот и она, бывшая супруга Бориса», — прошептала Марина. Она внезапно решила пойти к ней и поговорить. Третий этаж, справа от входа. Она быстро поднялась по лестнице, благо дверь подъезда зачем-то была приоткрыта с помощью кирпича, и позвонила. Дверь открыла брюнетка. — Я бы хотела с вами поговорить о вашем муже Борисе. — А вы, собственно говоря, кто? — Я, собственно говоря, никто, так знакомая. Просто он вас очень любит. А вы… — А что я? Он мне теперь не муж. Понятно? Муж, объелся груш. Ничтожество! Алкоголик! Всю жизнь мне загубил! Лучше бы я его никогда не встречала! Вышла бы замуж за Женьку Чудина. Он, вон теперь, профессор, лекции в Вене читает по ядерной физике! Жила бы сейчас, горя не знала! Или за Павла Михеева. Он в Москве, глава какой-то торговой компании! Денег — не считает! — Так вам деньги нужны? — А ты что, дочь Рокфеллера? — Я могу дать вам вон тот красный «Ауди», совершенно новый. Только вернитесь к Борису, пожалуйста. — Ты что, очумела, что ли? Да, не за какие деньги! Я его ненавижу! Нашлась тут тоже, третейский судья. Иди отсюда, а то полицию позову. У меня, вон, теперь своя полиция, на тахте отсыпается. Так что, иди отсюда! Марина извинилась и пошла. Почему-то несмотря на такое хамство, ей стало легче. Она даже улыбнулась. Ведь неизвестно еще, кто из них был более несчастен, Борис или эта фурия. Во всяком случае, Борис любил. Марина понимала его всем сердцем. А его супруга… Жить в такой ненависти очень трудно… Лучше уж, как Борис. Когда она подходила к своей машине, то краем глаза увидела черный джип, похожий на вчерашний, преследовавший ее, с пятерками на номерах. Опять галлюцинации? Но размышления о назойливом джипе были прерваны. Прямо на нее из своего подъезда вылетел Андрей Иванович с пустым пакетом. Под глазом у него сиял фингал. У Марины пропал дар речи. — Ты? Ты что здесь делаешь? — Я? А вы? — Я иду за хлебом. — А я присматриваю себе жилье. — Здесь, в этой дыре? — Зато рядом. Буду смотреть на вас… на тебя в бинокль по утрам. — Мариша, не сходи с ума. Ну, зачем тебе все это? Давай, сядем на лавочку, поговорим. — Лучше в машину, там кондиционер. Слишком жарко. Папа подарил вчера мне машину. — Поздравляю. Сигнализация пикнула. Они сели в машину. Марина включила кондиционер. Руки ее дрожали. Глаза смотрели вниз. — Хорошая машинка, — сказал Андрей. Он был в состоянии почти такого же смущения. — Я была у супруги Бориса. Только что. То есть, бывшей супруги, — проговорила Марина. — Зачем? — Она — стерва. — Знаю. — Как он ее полюбил? — Любовь зла… Но она, в любом случае, не разрушает. А вот ненависть… — Да, она его ненавидит. — Раньше она была другой. — Верится с трудом. — Так, зачем ты к ней ходила? — Я не знаю. Хотела их помирить. — Марина! Последние дни ты меня просто удивляешь. Что с тобой? — Я люблю тебя. — Тебе кажется. Это юношеская влюбленность. Как болезнь. Вбила себе что-то в голову, нафантазировала. Я же тебе, по сути дела, как отец… — Нет. Ты не отец. Это, конечно, неприлично напрашиваться замуж. Но я бы хотела… стать женой… тебе. Или ты уже дал согласие той медсестре? — С Валей получилось все просто отлично. Мы сыграли на чувстве ревности. Я пошел к этому водиле и сказал, что нам надо серьезно поговорить. Сказал, что я собираюсь жениться на Валентине. Попросил отказаться у нотариуса от отцовских прав. Он взбеленился. Накинулся на меня с кулаками. Вот видишь — хожу теперь с фингалом. Зато у ребенка будет отец! Они сегодня заявление в загс подают. — Здорово. А если бы не получилось, ты бы на ней женился? — Думаю, да. Фиктивный брак — дело житейское. А помочь человеку было просто необходимо. Марина вздохнула и положила голову на его плечо. Она очень боялась заплакать, поэтому не поднимала глаз. Мысли со свистом носились в голове, основная из них была: «Какая же ты идиотка». — Ну, Мариш! Он погладил ее по голове и прижал к себе. — Ну, что ты со мною делаешь? Видел бы нас твой папка! — Да, при чем здесь он? — Я — старый, больной мужчина. Бедный, с маленькой жилплощадью, с больной матерью, с братом-алкоголиком. Хотя он сейчас ведет себя адекватно. Устроился в магазин электриком. — Ты это всем назойливым девицам плетешь? — Ну… не всем. Для особо назойливых есть другая басня. — Какая же? Импотент или гей? — Ты почти угадала. Умная стала! Он поцеловал ее в лоб. — Ты очень красивая. Ты хоть понимаешь, как мне сейчас тяжело? Ты бьешь даже не из пистолета, из бронебойного оружия. Давай оставим все, как есть. Ты встретишь молодого хорошего парня, выйдешь замуж, а я еще на свадьбе погуляю. — Смеешься? — Нет. — Ты так боишься отца? — Нет. То есть да. В каждом обществе есть свои приличия. Ты же учила про родственные браки. — Ты мне не родственник. — Я — почти родственник. — Почти не считается. — Я знаю, ты девушка настойчивая. Тебя трудно переубедить. Марина повернулась к нему и заглянула в эти зеленые, вечно смеющиеся глаза. Она закрыла их руками и прикоснулась к его губам. Андрей дернулся, как от электрического тока. По лицу девушки потекли слезы. — Прости, — сказала она, — я больше не буду. Выходи. Мне нужно ехать. — Мариш! Это ты меня прости. Я сделал тебе больно. Но так нужно. Давай к блондину съездим? Покатаешь меня? — Нет. Сейчас я не могу. Уйди, пожалуйста. — Я не могу тебя бросить в таком состоянии, да еще наедине с рулем. Пойдем к нам в гости. Матушка тебя таким вареньем угостит! Ты такого никогда не ела. Марина с трудом сдерживала свои рыданья. — Ладно, пойдем. Они вылезли из роскошной машины и пошли в дом на третий этаж. О хлебе даже не вспомнили. На пороге их встретила Вероника Ивановна. Она всегда улыбалась. Всю жизнь она проработала учительницей русского языка и литературы. Ее речью и манерами восхищались все и всегда. Ее красотой, наверное, еще больше. Даже в таком преклонном возрасте она сохранила прямую осанку, мягкий голос и ясность ума.