– А где лежат мои вещи, там и сплю! – нахально объявил он. – В таком случае отправляйся в гардеробную! Правда, там коврика нет, но ты же вроде неприхотлив был. – Притащишь сундук в спальню? – немедленно попросил Холт и, щелкнув пальцами, потушил последние, с трудом убереженные от летаргического сна живые светляки. Не удивлюсь, если теперь в покоях придется полностью менять магическое освещение. Пока я от возмущения таращилась на потушенные лампы и подбирала цензурные выражения, чтобы выставить наглого захватчика из покоев, он содрал с плеч рубашку и «засиял» белесым торсом среди безлунной темноты. – Не смей ложиться в мою кровать! – рявкнула я, но Холт уже повалился на матрац и как ни в чем не бывало натянул на себя одеяло. – Ну все! Я ринулась в гардеробную, чтобы зачаровать дорожный сундук, принадлежащий нахальному гостю, и спустить вместе с этим самым гостем в холл, но вдруг услышала голос Калеба, пробормотавшего: – Где лежат мои подушки, там и сплю. Выглянув из гардеробной, я заметила, как тенью он нырнул в кровать, накрылся свободным краем одеяла и притворился трупом. Его сосед уже дрых и остановить вторжение оказался не в состоянии. В общем, «лучшие друзья» во сне охраняли собственные вещи: один одежду, второй постельные принадлежности. – Кретины, – покачала я головой и, прихватив смену белья, отправилась ночевать в соседние покои. Суматошный вечер меня доконал, и проснулась я в то время, когда в Истване давно закончился второй завтрак для тех, кто сильно любит поспать. Без спешки приведя себя в порядок, отправилась разыскивать «лучших друзей». Оказалось, что они трогательно дрыхнут на одной подушке, практически утыкаясь носами. – Добрый день, господа чародеи! – Резким взмахом руки я сняла непроницаемый для строительного шума полог. Рабочие не подвели: сегодня они особенно отчаянно долбили стены, словно прорубали в башне новые окна. Зубодробильный скрежет заставил собутыльников подскочить на постели. Некоторые речевые обороты, которые они выдали в торжественную секунду пробуждения, стоили того, чтобы оказаться в словаре самых цветистых ругательств Сартара. Особенно умилило, что подданный другого королевства тоже резко заговорил по-сартарски без какого-либо акцента. – Заглуши эти адские звуки! – простонал Калеб и схватился за взлохмаченную голову. Мучить я их не собиралась, а только будить, так что вновь опустила на окна полог. – Демоны! – болезненно поморщился Холт, растирая виски. – Я решил, что вчера умер и сегодня попал в преисподнюю. Одновременно они упали на подушку, стукнулись головами и замерли. Полагаю, секунда, когда идейные враги осознали, что самозабвенно дрыхли в одной кровати, возглавила список самых худших моментов в их жизни. – Доброе утро, – улыбнулась я и из деликатности отвернулась к окну. За спиной началась судорожная возня, доносились сдавленные ругательства. Удержаться от ехидной шуточки было просто невозможно: – Просто смиритесь с тем, что спали вместе, и живите дальше. – Только не это! – простонал Калеб. – Обещаю унести тайну о вашем пижамном мальчишнике в могилу, – уверила я. – Нет! – рявкнул Холт. – Тебе, может, поклясться? – начала раздражаться я. – Лучше бы я умер вчера! – заявил он. – Тогда случился бы международный скандал, – справедливо заметила в ответ. – Да наплевать! – рявкнули мужики в два голоса, и стало ясно, что общая ночевка уже не главная проблема. – Что у вас еще произошло? – оглянулась я через плечо. Оказалось, что они перепутали портки! Узкие брюки Холта до треска во швах обтянули крепкие ноги моего жениха, зато на темном Реграме штаны висели как на вешалке. – Пожалуй, подожду вас в гостиной, – решила я их оставить наедине друг с другом и страшным пониманием, что придется снова раздеться и поменяться одеждой. В этот трагичный момент на пути в соседнюю комнату взорвалось облако густого белого дыма. Я раскашлялась и помахала ладонью перед лицом, пытаясь развеять туман и вернуть видимость. В дверном проеме, ловко избежав столкновения плеча с косяком, возник пресветлый дед. С посохом королевского мага в руках. Было страшно представить, зачем он его прихватил с собой, разве что из внучкиных покоев гонять мужиков. – Умеете вы, дедушка, выбрать удачный момент для утреннего визита, – прокомментировала я. – Эннари, твой ведьмак… – Узрев двух «лучших друзей», Парнас подавился словами. Если фразу назад в его пресветлой голове не возникало мысли размахивать священным артефактом, символом власти и высшей королевской милости, то при виде полураздетых мужчин, судорожно застегивающих портки, эта замечательная идея появилась. Кровожадным блеском она отразилась в ясных дедовских глазах. Крепко сжав посох обеими руками, дед сделал маленький шажок по направлению к кровати. – Какая неожиданная встреча! – Господин Истван, все не так, как кажется со стороны! – уверил его Калеб, оказавшийся единственным из нас порядочным человеком, попытавшимся внести ясность в абсурдную ситуацию. – И что вы здесь делаете? – Цедя слова, Парнас медленно к ним приближался. Полы мантии волочились на полу, а круглое навершие посоха прояснилось, и в нем принялись танцевать раскаленные добела магические разряды. – Не видите, дедушка? Это очевидно: они переодеваются, – фыркнула я. – Я спрашиваю, на кой демон? – возвысил он голос и от злости потряс посохом. В разные стороны разлетелись искры, заставив нас всех со сдавленным оханьем пригнуть головы. – Дедушка, поминать идейных врагов – дурная примета! – придумала я на ходу. – Они брюки перепутали, когда проснулись в одной кровати. – В одной? – изогнул он кустистые брови и кивнул в сторону застывших магов. – Они? – Представляете, как им не свезло, а тут вы своим посохом размахиваете! Видимо, Парнас оказался не готов узнать, что именно довело двух взрослых мужчин до совместной ночевки, и, поумерив гнев, тихо проворчал: – Тогда… одевайтесь, что ли. Встретимся во время обеда. Он исчез, а вместе с ним в портал втянулся весь дым из комнаты. Воздух очистился, остался лишь слабый запах громовой магии. – Думал, что он нас поколотит, – признался Калеб. – Никогда не видел его в таком гневе. – Я тоже, – согласилась с женихом. – Все-таки лучше бы я вчера издох, – пробормотал Холт, пытаясь справиться с перепутанными пуговицами на рубашке. Еду попросили принести в покои. Вскоре горничная, больше с любопытством, нежели с опаской поглядывающая на темного колдуна по-настоящему ангельской внешности, вкатила тележку с традиционными сартарскими блюдами, обычно такими острыми, что из тела мигом выбивало похмелье, душу и любые мысли. Расставила похлебку на столе, в центр пристроила банку с перцем, кувшинчик с бальзамическим уксусом и миску с острыми солениями. В похоронном молчании мы расселись вокруг стола. Калеб осторожно попробовал дымящуюся похлебку, с непроницаемым видом зачерпнул из банки жгучий перец и добавил в еду. Холт проследил за противником и подколол: – Совсем не любишь острое, светлый? Желая уесть противника, он насыпал себе в похлебку целых две ложки, хотя было очевидно, что и без приправки начнет дышать огнем. – Ты сначала попробуй, – заволновалась я за жизнь лучшего друга. – Сартарские пряности не каждый переварит. – Острая пища помогает при похмелье, – отозвался он с шальной улыбкой. – Помнишь, темная Истван, ты сама меня этому учила. Мигом помрачневший Калеб в странной решимости подсыпал себе еще перчика. Варево окрасилось в рыжеватый цвет. Я не представляла, кто в здравом уме решится попробовать еду такой остроты, но желание переупрямить идейного врага побеждало здравый смыл. Парад мужского идиотизма продолжился! Встретившись взглядами, противники бросили себе в тарелки кусочки нарезанного зеленого перчика. Он был такой остроты, что нормальные люди, если они не чародеи в похмелье, оставившие в таверне мозги, на целую кастрюлю кидали не больше кончика от стручка. Я перестала верить в адекватность обоих магов, только головой покачала. – Теперь и пробу можно снять, – ухмыльнулся Калеб. – Скажи, темный? – Пожалуй, еще ложечку подсыплю, – неожиданно решил Холт. – Она уже третья! – рявкнула я. – А ты что, дорогая подруга, гостям ложки с перцем считаешь? – немедленно огрызнулся он и бухнул перец в тарелку. В воздухе неожиданно закружил ядреный порошок, я звонко чихнула и с улыбкой пожелала: – Приятного аппетита, кандидаты в умертвия. В посмертной жизни на перец все равно смотреть не захочется, поэтому наедайтесь от души. С небрежным видом, словно всю жизнь питались адскими кушаньями, они сунули в рот полные ложки… и замерли. – Вкусненько? – поинтересовалась я с издевательской улыбкой. Подозреваю, ощущение было такое, будто им в горло влили расплавленный свинец. Мысленно я почти отыскала в Сартаре некроманта и уничтожила завещание Холта, в котором он однозначно велел оградить его от посмертной жизни. – Превосходно, – сиплым голосом отозвался Калеб и нехорошо кашлянул в кулак. – Скажи, темный? – По-сартарски душевно, – прокряхтел тот, неожиданно наливаясь ровным багровым цветом. – Сейчас еще одну ложку съем… Подвиг потребовал некоторого времени. Следовало собраться с духом, набраться смелости и положить в рот то, что назвать традиционной похлебкой уже не поворачивался язык. – Странно выглядите, – заметила я, спокойно прихлебывая совершенно неострый супец. Товарищи по глупости с нездоровым видом переглянулись. Калеб хотел что-то сказать, но голос его подвел: вместо человеческой речи из открытого рта вылетело подозрительное шипение. Казалось, следом вырвется поток жидкого пламени и к демонам сожжет гостевую башню, но обошлось. – Воды… – наконец выдохнул он, схватившись за горло. – Ванная там, господа умертвия, – махнула я рукой в нужном направлении.