Еще бы! Я починила платье, гладко зачесала волосы, накрасила губы красным цветом и вскарабкалась на высоченные каблуки. Продавец моего будущего дома должен понимать, что перед ним вовсе не девчонка, а темная чародейка. И, желательно, бояться, а не смотреть с любопытством. – Что вчера произошло с замковыми девицами? – спросил он. – Слышал, был большой переполох. – Откуда мне знать? Я вчера не выходила из гостевой башни. – И с утра пораньше пришла за деньгами? – проворчал Парнас, словно бы мысль о деньгах, возникшая до полудня, была ему глубоко противна. – За какими? – искренне озадачилась я. – Никакими, – моментально нашелся Парнас. Тут я вспомнила, что вчера заработала денег просто за то, что слетала посмотреть на мужчину, которого сама же приворожила, и протянула: – Так вы о деньгах за мэрию… Готова простить ковену долг, если вы подбросите меня до столицы. От наглой просьбы у камердинера выпала из рук тряпочка, у Парнаса отпала челюсть. Оба забыли их подобрать. – Эннари Истван, ты что же, считаешь, что я наемный извозчик? Даже денег предложила! – гневно прогрохотал дед, но под конец голос все равно истончился, и рык перерос в растерянный кашель. – Пресветлый, водички выпейте, – засуетился камердинер, мигом подавая деду стакан с водой. Тот отказываться не стал, ополовинил одним глотком. – Вы же все равно во дворец собираетесь, – пожала я плечами. – Ладно, возьму карету… – Пресветлый, – тихонечко забормотал камердинер, – карету забрал господин Грэм и куда-то изволил уехать с самого раннего утречка. Упоминание о Калебе отозвалось в моем измученном приворотом сердце болезненной судорогой. Если естественная любовь утомляет и выматывает так же сильно, как наведенная магическим зельем, то я искренне сочувствую влюбленным всех семи королевств. Ребята, как же вас так угораздило-то?! – Тогда, дедушка, отдайте мне десять золотых, – нахально попросила я, – как раз на наемного извозчика хватит. – Ладно! – рыкнул он, не желая расставаться с деньгами. – Уговорила! Перейдем вместе! Все-таки Парнас, один из богатейших магов Сартара, был на редкость прижимист. Так и знала, что из жадности переместит меня в столицу порталом и я сэкономлю пару часов времени на покупки. Без новых платьев все равно обойтись не удастся, даже если совсем не хочется заниматься примерками. – И какие у тебя дела в столице? – буркнул он, видимо, исключительно из принципа. – У меня вчера неожиданно закончилась одежда, хотела что-нибудь присмотреть к помолвке, – с самой невинной улыбкой соврала я. Ответ дед не прокомментировал. Уверена, он знал, что девицы начудили в гардеробной, за что и были немедленно наказаны. Он всегда знал, что происходит в замке, даже в то время, когда я не умела защититься от травли, а уж тем более достойно ответить. На часовую площадь в столице он перенес меня прямо из коридора. По-моему, очень удобно. Сюда, как в большое полноводное озеро, стекались торговые улицы-реки и вливались переулки-ручейки с крошечными магазинчиками. Погода в столице в отличие от Иствана была паршивенькая. Хмурое серое небо давило на шпили королевских башен, грозило вот-вот посыпать мелким дождиком. Я чувствовала его приближение в воздухе. Вокруг суетился народ. Наше тяжелое перемещение практически под ступеньки часов, поднявшее кольцо возмущенного воздуха, пыли и грязи, заставило прохожих брызнуть в разные стороны и испугало лошадей. Вокруг зашептались, возницы принялись успокаивать животных. Парнас даже глазом не дернул. Мы распрощались. Он вновь ударил посохом и, обдав меня яростным потоком воздуха, растрепавшим прическу, исчез. – Мог и поаккуратнее, – буркнула я, деловито поправляя выбившиеся из гладкого узла черные пряди. Утро было потрачено на покупку кое-какой одежды, флаконов с валерьянкой, потом характерно звякавших в саквояже, и сувенира для Холта. Он любил подарки, желательно такие же странные, как дарил сам. Кожаный браслет с застежками, сделанный каторжником, наверняка придется ему по вкусу. Не исключаю, что он его прицепит на домашнее умертвие маменьки вместо ошейника, но точно две секунды порадуется. Конечно, хозяин кожевенной лавки соврал, что лично собирал украшение, резал, шил и подгонял, но темную-то магию не обманешь. Пообедав острой сартарской похлебкой, на наемном экипаже я отравилась в предместья столицы. Вживую дом выглядел гораздо лучше, чем на черно-белой карточке. Он стоял в стороне от дороги, и к нему от потемневшего почтового ящика вела каменная длинная дорожка, через плитки которой пробивались желтые травинки. И никакого сада или нелепых грядок с помирающими цветами. Только густое одеяло плюща на одной стене, практически дотянувшегося до каминной трубы. Торговец недвижимостью оказался невысоким лысоватым господином в помятом костюме. Он не позволил себе разглядывать меня, хотя в маленьких глазах нет-нет но мелькало острое любопытство. – Госпожа Истван. Не боясь, протянул руку. На пальце поблескивал сильный, явно сделанный на заказ амулет-печатка, защищающий от сглаза и темных проклятий. – Добрый день. – Я ответила на рукопожатие. – Хозяин скоро прибудет, – сказал он, доставая из кожаного портфеля связку ключей. – Вы пока можете осмотреть комнаты. Мы двинулись по дорожке. Старые, изъеденные временем и дождями плитки крошились под высокими каблуками. – Вы должны непременно торговаться и сбивать цену, госпожа чародейка, – наставлял он, беспрестанно оборачиваясь через плечо. – А если хозяин упрется, то пригрозите проклятием. – Это противозаконно, – на всякий случай сухо заметила я. – Не переживайте за закон, я подтвержу, что вы оборонялись. В прошлый раз нам с одной вдовой удалось почти за бесценок купить двухэтажный особняк, – подмигнул он. Внутри дом показался размером больше, чем выглядел снаружи. Он словно весь стремился вверх, к небу: высоченный потолок, длинный эркер с широким каменным подоконником, узкий камин. Пыли не было, чехлы, скрывающие мебель, выглядели белыми и чистыми, словно помещение только-только убрали, но на самом деле просто наложили светлое бытовое заклятие. Почти уверена, если развеять магию, то половина предметов рассыплется на части в первые две недели. – И как вам? – спросил торговец. – Неплохо, – не стала я выказывать интереса, который испытывала. Если оживить комнаты, то в доме будет прекрасно. Под «оживить» имеется в виду вовсе не интерьер – красивости обстановки меня мало интересовали, – а духи-хранители. Библиотечная нежить хотела переезда на новое место, книжки ей надоело перебирать и расставлять? Добро пожаловать! Получите новый дом, обживайтесь и наводите в нем порядок. Я изучала кухню с большим очагом и добротными посудными шкафами, когда торговец радостно затараторил: – Господин чародей, рад вас снова видеть! А мы, с вашего позволения, уже осматриваемся. – Намного я опоздал? – прозвучал холодный и очень знакомый голос, говорящий с властными, отчужденными интонациями, которые заставляли собеседника чувствовать себя ничтожным. Сердце не просто екнуло, а пропустило несколько очень нужных ударов. Оказалось, что моя идеальная мастерская принадлежала семье Грэм! – Нет-нет, вы поразительно пунктуальны, – лебезил торговец. – Мы приехали раньше. Раздались шаги. Я смотрела на двери кухни, когда в них вошел Калеб. Мы мгновенно встретились взглядами, и на комнату опустилась глухая тишина. – Госпожа Истван, – тихо произнес он с мягкой полуулыбкой. – Вы чудесно сегодня выглядите. Мне нравится цвет вашей помады. – Здравствуйте, господин Грэм, – улыбнулась я, решительно не замечая, что сердце бьется где-то в горле. – Мне тоже отрадно видеть в вас в пиджаке. – Так вы знакомы и вас не надо представлять! – наконец догадался торговец, видимо, опасающийся, что сейчас в крошечной кухне начнется магическое столкновение. – Что ж, тогда вы переговорите, я подожду на улице. Он быстро скрылся из кухни. В глубине дома прозвучали шаги и осторожно, словно боясь потревожить призраков, закрылась входная дверь. Некоторое время в тишине мы рассматривали друг друга. Первым прервал молчание Калеб. – Этот дом принадлежал моей бабке. Она переехала сюда, когда покинула семейное гнездо. – Он разорвал зрительный контакт и прошел вдоль кухонных шкафов, аккуратно провел пальцами по краю чистой столешницы. – Зачем вы хотите купить ее дом, госпожа Истван? – Почему вы его продаете, господин Грэм? – Дом стареет и ветшает. Ему нужен новый хозяин, который поселит духов-хранителей или просто поселится здесь с семьей, откроет торговую лавку и будет продавать разную чепуху. Бабка была неуживчивой темной чародейкой и забрала с собой призраков, когда ушла на тот свет. – Она была темной? – тупо повторила я, вдруг осознавая, что фактически ничего не знаю ни о человеке, которого дед выбрал мне в мужья, ни о его семье. – Настоящая ведьма. Одна из тех, кому необязательно писать завещание: ни один некромант не решится ее поднять из могилы, – насмешливо произнес он. – Уверен, вы подружились бы. Тебе нравится ее дом? – Он с характером, но пустой. – После свадьбы он будет твоим, как и все, что у меня есть. Об этом написано в нашем с Парнасом соглашении, – произнес Калеб. – Ты и замужество по-прежнему не вписываются в мои планы, Калеб. – А бабкина лавка? – Вполне. Неожиданно я осознала, что, пока мы говорили, он незаметно продвигался по кухне. Чтобы стереть расстояние между нами, был нужен всего один шаг, который он и сделал. Я оказалась прижатой к кухонному прилавку. Близость выбила из головы абсолютно все мысли. Осталось только жгучее желание запереться в спальне, скрытой от дневного света внешними ставнями, сорвать с кровати простыню и заняться с Калебом всем, что мне снилось две ночи подряд. – Сколько вы готовы заплатить за этот дом, госпожа Истван? – прошептал он практически мне в губы. – Половину от вашей стоимости, господин Грэм, – словно со стороны я услышала в своем голосе чувственную хрипотцу. – Таких скидок не дают, – произнес он, не сводя взгляда с моего рта. – Верно, и именно поэтому покупать я передумала. Вы его отдадите мне в качестве отступных после разрыва брачного соглашения. Обещаю, что с радостью приму его и не буду иметь к вам никаких претензий… Внезапно он поднял руку и большим пальцем провел по моим губам, словно пытался стереть карминовый цвет. От горячего прикосновения у меня перехватило дыхание и чуточку помутнело в голове. – Прости меня, малышка Энни, – тихо-тихо вымолвил Калеб и поднял глаза. Его зрачки оказались расширенными, а взгляд странным. – Я очень стараюсь не пользоваться ситуацией, но ведь никто из нас не идеален, так? Знаю, что уже вечером я не смогу тебя поцеловать и не огрести проклятия. А проклинаешь ты с большой фантазией. – Что значит – поцеловать? – тихо спросила я, не совсем уверенная, что он действительно прошептал все эти ужасно соблазнительные вещи и у меня не случилось галлюцинации. – Я ведь не ослышалась… Калеб заткнул меня глубоким, страстным поцелуем. Он оказался демонически божественным, этот самый поцелуй. Особенно прекрасно в нем было то, что невыносимо горячий ком напряжения, теснивший грудь последние сутки, растаял и стек вниз живота. И это было даже приятно. В голове взорвался разноцветный фейерверк, перед глазами закружились светящиеся звездочки. Такие же, что в фантазиях вертелись вокруг волос жениха. Я отвечала со страстью и желанием, накопленными с первого нескромного сновидения, а в голове коварно подсчитывала, как претворить в жизнь хотя бы парочку элементов этого самого сна. Попыталась закинуть ногу ему на пояс, но в юбке что-то хрустнуло. С гардеробом у меня имелись большие проблемы, поэтому с акробатикой пришлось немедленно покончить и без изысков вцепиться в его пиджак. Чтобы не сбежал и не отстранился!