– Да, пожалуй. – Полет в космос проще представить в двенадцать лет, чем в двадцать семь. Ее тронуло, что отец вспомнил про ее детские стремления, но, кажется, он отнесся к ним слишком серьезно. – И мы все равно не выиграем. Выиграет китайская пара. – Почему? Грызня между Китаем и Америкой не означает, что компания будет отбрасывать людей из всех остальных стран. – Нет, но это маркетинговая уловка. "Медовый месяц на месяце!" Кого выбрать мишенью, если не самый крупный рынок? Джанни удивился. – Это лотерея с билетами за тысячу долларов. Подделка итогов – это не уловка, а обман. А затем, после ее цинизма и тщательно контролируемых ожиданий, компания показывала розыгрыш в прямом эфире. Пять цифр, извлеченных из шипения реликтового микроволнового излучения, определили победителей, и отделу маркетинга пришлось с этим смириться. На прощание класс зачарованных девятилеток Айши вручил ей самодельные открытки, надписи на которых варьировали от впечатляюще конкретных просьб привести некие лунные минералы до призывов сделать фотографии различных пластмассовых фигурок (фигурки прилагались) на поверхности Луны. Айша с Джанни прошли медосмотр и отправились в пустыню Гоби, где их ждали вращения в центрифуге и тренировки в космических скафандрах, больше напоминавшие сцены из пародии на документальный фильм, чем полезные навыки для уготованной им роли ветчины в консервной банке. Однако Айша позволила пиар-машине протащить их по всему странному конвейеру до самой стартовой площадки. – Это похоже на подготовку к операции, – решил Джанни, когда они в летных комбинезонах ждали машину, которая должна была подвезти их к "Чанъэ-20". Чжилиня, пилота, эти слова позабавили. – Только если речь про операцию на мозге, когда ты все время в сознании. – Вам вообще бывает страшно? – спросила у него Айша. – В первый раз было, – признался он. – Это странная задача для человека, и она должна казаться противоестественной. Однако так можно сказать про все, чего не делали наши предки: вождение автомобиля, полеты на самолете. – Прогулки по канату между небоскребами, – вставил Джанни. Айше захотелось его стукнуть, но Чжилинь только рассмеялся. Глядя из башни обслуживания на бесплодные серые равнины, Айша радостно махала рукой, зная, что отец и ученики смотрят на нее, но, застегнув ремень на кресле в крошечной кабине, она стиснула руку Джанни и закрыла глаза. – Все будет хорошо, – прошептал он. Она ждала, пока запустят двигатели, гадая, почему вообще могла желать покинуть Землю. Ей не требовалось увидеть бледно-голубую сферу, чтобы понять: ее родной мир – хрупкий оазис. И если она не в состоянии внушить своим ученикам любовь к науке без столь избитой метафоры, значит, учитель из нее никудышный. Когда этот миг наступил, она услышала, как под ней разверзлась преисподняя, безумный пожар, что сотряс все хлипкие преграды между огнем и ее плотью. Джанни стиснул ее ладонь, и она представила, как они вместе, вращаясь, летят по воздуху, озаряя пустыню, словно человеческое огненное колесо. В полетном симуляторе она наблюдала за смоделированным продвижением ракеты по экрану, который помогал перевести каждый шум и толчок на язык ступеней и отделений, но сейчас ей не хотелось интерпретировать подсказки, из опасений ошибиться и решить, будто худшее уже позади, когда в действительности оно едва начнется. От мощи двигателей и дрожи кабины у нее как никогда в жизни болели зубы; это была не операция на мозге, а какая-то безумная стоматология. А когда все замерло и затихло, она отказалась верить своим чувствам. Может, она просто оцепенела или ее разум перестал воспринимать происходящее. – Айша? Она открыла глаза. Джанни ухмылялся, как безумный. Он достал из кармана ручку и отпустил ее; ручка поплыла в воздухе, как по волшебству, как в кино, словно в паршивом ролике, состряпанном на телефоне. Айша тысячу раз смотрела "2001", но это не могло происходить в реальности. – Теперь мы астронавты, – сказал Джанни. – Круто, да? 3 Три дня спустя, когда они высадились в Центральном Заливе, Айша ликовала. Она призвала двенадцатилетнюю себя, чтобы в изумлении посмотреть на пылающие днем звезды и древний растрескавшийся базальт, протянувшийся до горизонта, после чего с трудом проковыляла по посадочной площадке, напоминая свою бабушку на занятиях водной аэробикой. Она знала, что если сделает X, Y или Z, то немедленно погибнет ужасной смертью, но не собиралась совершать фатальных ошибок, от которых ее предостерегли, как не собиралась открывать окно в небоскребе и прыгать вниз. Центральная база представляла собой обширный комплекс фабрик и мастерских прямо в безвоздушном пространстве, но единственное герметизированное жилище размером не превышало маленький загородный дом, хотя сзади к нему примыкала теплица. Чжилинь представил молодоженов сотрудникам: Цзинъи, ботаник и врач; Мартин, робототехник и горный инженер; и Юн, геолог и астрофизик. Все эти гении с двумя высшими образованиями выглядели лет на тридцать, и поначалу Айша смутилась, но вскоре это чувство сменилось облегчением: завидовать им было все равно что завидовать спортсмену-олимпийцу. Она хотела наслаждаться путешествием и обойтись без иллюзий и сожалений; никаких если бы только я защитила диссертацию или еще не поздно поднять свою карьеру пассажира на совершенно новый, межпланетный уровень. Цзинъи описала всю сложную систему потоков питательных веществ и энергии, поддерживавших гидропонные культуры, и терпеливо ответила на многочисленные вопросы, которые Айше вручили ее ученики. Мартин показал им гелиотермальную плавильню, которая превращала базальтовые обломки в полезные материалы; правда, до настоящего времени это преимущественно было кварцевое волокно для детища Юна. Космическая праща представляла собой вращающийся кабель, длина которого достигала трети диаметра Луны. Юн скручивал его, пока нижний конец над поверхностью не начал так стремительно вращаться в противоположном направлении, что компенсировал орбитальную скорость. Он напоминал спицу огромного колеса, катящегося по экватору Луны; только его воображаемая траектория пролегала в нескольких километрах над их головами, и они могли прыгать сколь угодно высоко, не опасаясь их лишиться. Когда-нибудь праща будет поднимать на орбиту грузы и припасы и закидывать их в сторону Марса. Но сейчас это был просто чудесный опытный образец, неутомимый, гиперактивный палочник, кувыркавшийся над головой. Когда они вернулись в свою комнату, Айша позвонила отцу через "Скайп". Трехсекундные задержки были очевидны, но между континентами бывала связь и похуже. – Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он. – Тебе не стало плохо после полета? – Отнюдь. – С рвотой она покончила еще на корабле. – Я так тобой горжусь. И мать бы тобой гордилась! Айша просто улыбнулась. Было бы жестоко возражать, что она всего лишь приняла его подарок. Закончив разговор, она плюхнулась в кресло и вздохнула. – Напомни, где мы? – Завидуешь моей сестре, которая плавает с аквалангом на рифах? – пошутил Джанни. Они отдали ей поездку на Фиджи. Было бы слишком жадным согласиться на оба путешествия. – Нет. Некоторые комментаторы пренебрежительно писали, что плавильня – не лучшая туристическая достопримечательность. Но на самом деле здесь не было ничего обыденного. – Они ведь не снабдили нашу комнату камерами? – осведомился Джанни. Айша надеялась, что он шутит; какой бы ни была их роль, все-таки они не являлись участниками реалити-шоу. Но она выключила компьютер. На всякий случай. Они поцеловались, нерешительно, опасаясь, что любое простое движение может привести к фиаско. Все, что не было закреплено на липучке или магните, могло превратиться в коварную банановую кожуру. – Если заберемся в мешок, все будет хорошо, – сказала Айша. Они раздели друг друга, стараясь не смеяться, не зная, насколько тихо нужно себя вести, чтобы не услышали соседи. – Когда твой отец спросил, соглашусь ли я на это путешествие, я едва не отказался, – признал Джанни. Айша нахмурилась. – Как это возбуждает. – Я пытаюсь быть честным. – Я шучу! – Она поцеловала его. – Много раз я сама была готова отказаться. – Что ж, я рад, что мы согласились, – сказал он. – Потому что не сомневаюсь: это сделает нас счастливыми до конца жизни. 4 Айша настроила основной дисплей своих часов на время в Данидине, чтобы не пропустить выступление перед школой. Она проснулась около шести, приняла душ, затем подошла к спальному мешку и ногой толкнула Джанни в плечо. – Ты хочешь встать и позавтракать? Прищурившись, он посмотрел на свои часы. – Сейчас два часа ночи! – Только в Пекине. Ну давай, ты должен находиться рядом со мной, когда я буду беседовать с детьми, иначе они потратят весь час на вопросы о том, чем ты занимаешься. Поев и приведя себя в порядок, они устроились перед компьютером и включили его. Он загрузился без проблем, но когда Айша запустила "Скайп", программа сообщила ей, что отсутствует соединение с Интернетом. – Может, мы вне радиуса действия тарелки, – предположил Джанни. – Я думала, мы всегда должны быть в радиусе действия. Наземные станции располагались в Монголии, Нигерии и Гондурасе, и никто в тренировочном лагере не упоминал о конкретном временном окне для связи с Землей. Джанни нахмурился. – Ты слышала? Тихий хлопок, словно закрылась внутренняя дверь шлюзовой камеры. Они вышли в общую комнату. Мартин только что вернулся с поверхности; он был в скафандре и держал в руке шлем. – У нас проблемы со связью, – сообщил он.