– Понятно. Да, взломать композитный костюм подобным образом несложно. Думаю, для этого потребуется меньше половины клеток "HeLa", которые ты принес сюда, производить кожу намного проще, чем предотвращать старение. Так значит, речь идет об автоматическом хакерском инструменте, содержащем в себе комплекс клеток, и все это должно быть запаковано в нечто наподобие устройства для автоматического перевода… Я не знаю, как такое изготовить, но у меня есть знакомые, которые могли бы тебя этому научить. Но как ты собираешься активировать хакерскую программу после ее распространения? А, ясно. Ты используешь разрешающий сигнал искусственного интеллекта, внедренного в твой мозг, чтобы обвести вокруг пальца охрану и службы наблюдения. Интересно. Мы ни за что не станем вам помогать. – Но если ты силой заставишь тысячи людей облачиться в кожу, которая им не нужна, то это не приведет к желаемому результату. Да. В нашем обществе царит порядок. Он рационален. Он исключителен. – Ты просто появишься там в подобном виде, будешь гордиться своей кожей вместо того, чтобы стыдиться ее? Младший брат, они застрелят тебя. Мы застрелим вас тысячу раз! – Что ж, если ты задержишься здесь и узнаешь, как организовывать трансмутационные хакерские атаки, то да, несомненно, твое возвращение будет неожиданным. Я полагаю, что если тебе удастся перепрограммировать твой корабль и посадить его так, чтобы остаться незамеченным для их охранных роботов, и давать доступ к твоему изобретению только тем, кто этого попросит… Это будет ужасно опасно. Тем не менее ты все замечательно придумал. Возможно, кланы Основателей и отрицают это, но глаза людей не могут лгать. Возможно, ты и производишь впечатление какой-то ошибки, но на самом деле ты – фрагмент Земли, вернувшийся к жизни. Вы – самый омерзительный ничтожный вырожденческий пережиток жалких недочеловеков, какой нам только доводилось видеть! И эта планета называется Теллус. – Некоторым из них тоже захочется быть красивыми и свободными, как ты. Некоторые будут готовы при необходимости сражаться за это. Знаешь, иногда только это и бывает нужно для спасения мира. Новый взгляд. Новый тип мышления, который появляется в подходящий момент. Не делайте этого. – Я принес еще кое-что для тебя. Это поможет тебе. Мы все расскажем. Как только связь восстановится, мы все передадим технологам о ваших планах. – Эта штука у тебя в голове. Она внедрена в твой мозг, но я помогу тебе от нее избавиться. Земляне сделали то же самое для меня, когда я прилетел сюда. В этой инъекции содержатся наниты; они дезактивируют ключевые пути обмена данными, не причиняя вреда твоей нервной ткани. Но у тебя сохранится доступ к их файлам – ты сможешь использовать знания Основателей против них самих – однако искусственный интеллект будет, в сущности, уничтожен; в твоей голове больше не будет звучать никаких голосов, кроме твоего собственного. Мы все расскажем, мы все расскажем, мы все расскажем. Обезображенное существо с землистой кожей. Занимающееся самоудовлетворением! Мыслящее, как женщина! Мы расскажем нашим ученым, как они ошиблись, занимаясь вашей подготовкой. Мы сообщим кланам Основателей, чтобы они уничтожили каждого солдата, выпущенного в одной с вами серии. Мы все расскажем! – Дай мне руку. Сожми ее в кулак… да, вот так. Крепко и уверенно, брат. Ты готов? Хорошо. В конце концов, невозможно начинать революцию, когда враг кричит у тебя в голове. Что еще за револю .[] . .[] ОТКЛЮЧЕНО Кен Лю[51] Кен Лю (kenliu.name) – автор научной фантастики, а также переводчик, адвокат и программист. Лауреат премий "Небьюла", "Хьюго" и "Уорлд Фэнтези", публиковался в The Magazine of Fantasy & Science Fiction, Asimov’s, Analog, Clarkesworld, Lightspeed и Strange Horizons, а также других изданиях. Его дебютный роман, "Королевские милости", представляет собой первую книгу эпической саги "Династии Одуванчика" в жанре силкпанк. Он получил премию "Локус" в номинации "Лучший первый роман" и стал финалистом премии "Небьюла". Впоследствии Лю опубликовал вторую книгу (The Wall of Storms / "Стена бурь"), два сборника рассказов ("Бумажный зверинец" и The Hidden Girls and Other Stories / "Скрытая девушка и другие истории") и роман из цикла "Звездных войн" (The Legends of Luke Skywalker / "Легенды Люка Скайуокера"). Готовится к изданию заключительная книга "Династии Одуванчика". Лю живет вместе со своей семьей под Бостоном, штат Массачусетс. Мысли и молитвы Эмили Форт Итак, вы хотите узнать про Хейли. Нет, я к этому привыкла, по крайней мере должна была привыкнуть. Люди хотят знать только о моей сестре. Это был мрачный, дождливый октябрьский день, в воздухе пахло только что опавшей листвой. Лесные ниссы, окаймлявшие поле для хоккея на траве, стали ярко-красными, словно кровавые следы, оставленные великаном. У меня была контрольная по французскому, а по домоводству я должна была распланировать на неделю вегетарианскую еду для семьи из четырех человек. Около полудня Хейли прислала мне сообщение из Калифорнии: Сбежала с занятий. Прямо сейчас мы с К едем на фестиваль!!! Я ее проигнорировала. Ей нравилось дразнить меня свободой жизни в университете. Я завидовала, но не хотела делать ей приятное и демонстрировать это. Во второй половине дня пришло сообщение от мамы: Хейли тебе не писала? Нет. Сестринская круговая порука была священна. Ее тайному бойфренду ничто не грозило. Если напишет, сразу позвони мне. Я убрала телефон. Мама была склонна к гиперопеке. Вернувшись домой с хоккея на траве, я сразу поняла: что-то случилось. Мамина машина стояла на подъездной дорожке, а мама никогда не возвращалась с работы так рано. В подвале работал телевизор. Мамино лицо было пепельно-серым. Придушенным голосом она сказала: – Звонил староста общежития Хейли. Она отправилась на музыкальный фестиваль. Там произошла стрельба. Остаток вечера прошел как в тумане. Число погибших росло, телеведущие трагическими голосами зачитывали старые сообщения стрелка на форумах, в сети распространялись нечеткие, дрожащие видеозаписи сопровождающих дронов, на которых люди в панике кричали и разбегались. Я надела очки и оказалась в виртуальной копии места происшествия, которую быстро соорудили репортеры. Там уже было полно аватарок со свечами. На земле мерцали силуэты найденных тел, светящиеся дуги с плавающими числами показывали траектории пуль. Так много данных, так мало информации. Мы пытались звонить, отправляли сообщения. Ответа не было. Может, у нее села батарейка, говорили мы себе. Она вечно забывает зарядить телефон. Должно быть, сеть перегружена. Нам позвонили в четыре утра. Мы не спали. – Да, это… Вы уверены? – Мамин голос звучал неестественно спокойно, словно ее жизнь, словно наши жизни только что не изменились навсегда. – Нет, мы сами прилетим. Спасибо. Она завершила разговор, посмотрела на нас и сообщила новости. Потом рухнула на диван и закрыла лицо руками. Раздался странный звук. Я оглянулась – и впервые в жизни увидела, как плачет отец. Я упустила последний шанс сказать ей, как сильно ее люблю. Мне следовало ответить на сообщение. Грег Форт У меня нет фотографий Хейли, чтобы показать вам. Это не важно. У вас и так хватает фотографий моей дочери. В отличие от Эбигейл, я никогда не снимал много фотографий или видео, не говоря уже о голограммах с дронов или погружения в реальность. У меня нет инстинкта, чтобы быть готовым к неожиданностям, нет выдержки, чтобы документировать важные моменты, нет таланта, чтобы идеально выбрать кадр. Однако эти причины – не главные. Мой отец был фотографом-любителем, он гордился тем, что сам проявляет пленку и печатает фотографии. Если пролистаете пыльные альбомы на чердаке, увидите множество снимков, на которых мы с сестрами позируем, натянуто улыбаясь в камеру. Обратите внимание на фотографии моей сестры Сары. Вы заметите, что ее лицо часто повернуто чуть в сторону от объектива, так, чтобы скрыть правую щеку. Когда Саре было пять, она взобралась на стул и опрокинула кипящую кастрюлю. Отец должен был присматривать за ней, но отвлекся на телефонный спор с коллегой. В итоге у Сары остались шрамы, которые тянулись от правой стороны ее лица до самого бедра, словно гребень застывшей лавы. Вы не найдете в этих альбомах записей шумных ссор между моими родителями; неловкого холода, который окутывал обеденный стол всякий раз, когда мать спотыкалась на слове "красивая"; того, как отец избегал смотреть Саре в глаза. На тех немногих фотографиях, где лицо Сары видно полностью, шрамы скрыты, тщательно заретушированы в темной комнате, штрих за штрихом. Мой отец просто сделал это, а мы весьма поднаторели в молчании. Я не люблю фотографии и другие заменители памяти, но избежать их невозможно. Коллеги и родственники показывают их тебе, и остается только смотреть и кивать. Я вижу, какие усилия предпринимают производители запоминающих приспособлений, чтобы их продукция превосходила оригинал. Цвета яркие, детали выступают из теней, фильтры создают любое настроение по вашему желанию. Вам ничего не нужно делать, телефон сам выполнит кадрирование, и вы сможете притвориться, будто путешествуете во времени, сможете выбрать идеальный момент, когда все улыбаются. Кожа разглажена, поры и небольшие дефекты стерты. То, на что прежде у отца уходил целый день, сейчас делается в мгновение ока и намного лучше. Верят ли люди, снимающие эти фотографии, что они и есть реальность? Или цифровые картины заменили реальность в их памяти? Пытаясь вспомнить момент на фотографии, вспоминают ли они то, что видели, – или то, что для них создала камера?