* * * Мы едем около часа в грузовике Девина, Кэрол закинула ноги на приборную панель. Небо на востоке постепенно светлеет. Утро хмурое, ветреное, и нет ощущения волнующего предвкушения, которое обычно предшествует выполнению нового задания. Девин снова пытается расспросить Кэрол о ее отставке, как и прошлой ночью, но она не отвечает на его вопросы. Лучше бы Кэрол все же ответила ему. Мне тоже это интересно. И я хочу, чтобы Девин спросил ее, а как же твоя собака? Что будет с Серой после твоей отставки? Мне хочется, чтобы он задал ей этот вопрос, потому что я понятия не имею, что случится со мной после того, как Кэрол покинет поисково-спасательную службу. Я не могу сама спросить ее об этом. Кэрол не любит разговаривать со мной. В ЦНИИ прежде, чем меня отправили на выполнение оперативных работ, Дейси предупреждала, что я должна остерегаться людей, которые будут чувствовать себя не в своей тарелке рядом с собаками с УИ. Что новые технологии вызывают у людей тревогу и огорчение. И если у меня возникнут подозрения, что я общаюсь с человеком, для которого "зловещая долина" кажется слишком бескрайней, я должна притвориться и вести себя как обычная собака, чтобы не вызывать у этого человека чувство дискомфорта. Дейси вряд ли тогда осознавала, что говорит о моем будущем проводнике. Я и сама не думала о том, что случится нечто подобное, пока не стало слишком поздно. И Кэрол испытывает в моем присутствии неловкость больше всех остальных людей, с которыми мне приходилось иметь дело. Нет, она потихоньку исправляется; я уже не чувствую страха в ее обеспокоенности. Но беспокойство все равно остается. Дейси говорила мне, чтобы я старалась вести себя как собака. Это непросто, потому что хоть я в какой-то степени и собака, но вместе с тем и нечто иное. В общении с Кэрол я стараюсь держать это "нечто иное" при себе. Я говорю с ней только по мере необходимости, обычно, когда мы работаем. Не знаю, помогает ли мне это завоевать хоть немного ее симпатии. Шины с тихим гулом катятся по дороге, лишь иногда начинают стучать, когда под них попадают швы на асфальте. Легкие капли дождя падают на лобовое стекло. Кэрол и Девин дышат, вздыхают и ерзают на своих сиденьях. Я один раз облизываю нос и громко зеваю. Биологическая реакция на стресс у собак. Если бы только люди в нашей команде могли читать мои сигналы так же хорошо, как я – их! Я не часто вспоминаю Дейси, но сегодня я размышляю над советом, который она мне дала. Она мало что знала о ПС-службе, однако хорошо подготовила меня к общению с людьми. Девин замедляет ход, и под колесами грузовика хрустит гравий. Я сажусь, выглядываю из моей клетки и вижу за окнами высокий забор. Я слышу шум грузовика вроде того, которым управляет Девин. Он медленно едет за нами и также сворачивает на посыпанную гравием дорогу, а еще здесь несколько автомобилей поменьше, возможно, полицейское сопровождение. Второй грузовик скорее всего означает, что нам в подкрепление направили еще одну ПС-команду, но перед отъездом я их не видела. Мы медленно тащимся по узкой дороге. Я сижу в клетке на заднем сиденье и вижу маленькую сторожевую будку. Две патрульные машины с выключенными двигателями преграждают дорогу. Мотор нашего грузовика тоже замолкает. В тишине я слышу слабое жужжание над головой. И тут же определяю источник звука. Дрон, скорее всего полицейский дрон, который следует за нами вместе с полицейским эскортом. Этот звук похож на навязчивую чесотку внутри моей черепной коробки, в том месте, куда я не могу дотянуться. Все равно как в тот момент, когда у тебя возникает желание чихнуть. Отличное "Все равно как". Добавлю его в мой список. Второй грузовик тормозит перед нами. Из него доносится голос Андерса. Андерс. Это довольно неожиданно. Наш командир Андерс обычно остается на базе и удаленно руководит рассредоточенными на местности командами, распределяет ресурсы, принимает запросы и указания от служб экстренного реагирования, улаживает другие жизненно важные моменты. Однако на это задание он поехал вместе с нами. Ворота с грохотом открываются, патрульная машина начинает отъезжать, пропуская нас. Жужжание дрона над головой становится громче, и когда я поднимаю голову, то вижу его черный силуэт на фоне низких облаков, словно ползущее по потолку насекомое. Мы едем дальше еще несколько минут, за окном маячит этот маленький шпион, виднеются затопленные сжатые поля, и время от времени попадаются какие-то служебные постройки. Мы проезжаем еще один контрольно-пропускной пункт, но полицейские машины больше не преграждают нам дорогу, а стоят в отдалении. Я вижу дымящие трубы и низенькие безликие строения. Теперь гул раздается от чего-то, расположенного на земле. От него шерсть на моей спине поднимается дыбом. К тому времени, когда мы подъезжаем к постройкам с их дымящими трубами, у меня уже вибрируют кости и желудок, а кожа под вздыбившейся шерстью покалывает. Когда наш конвой останавливается, все, кроме меня, выходят из машины. Через вентиляционное отверстие в моем контейнере-клетке я наблюдаю за тем, как Кэрол, Андерс и Девин идут вслед за двумя одетыми во все черное рабочими в здание, а ветер хлещет им в лицо. Сейчас моя задача – отдохнуть, набраться умственной и физической энергии перед предстоящей работой. Но меня нервируют эти вибрации и не дают покоя мысли, не покидающие со вчерашнего дня. Кэрол не любит общаться со мной через СОД. Она не любит меня. Она предпочитает работать по старинке, когда собака представляет проводнику несовершенную обратную связь с помощью языка тела, а проводник интерпретирует эти сигналы в меру своих способностей. И Кэрол нравится такая неэффективная работа, потому что так ей кажется, что между ней и собакой возникает взаимосвязь. СОД позволяет установить прямую связь между моим мозгом и ее, но такое взаимодействие ей не по душе. Я не могу подобрать удачного сравнения для взаимосвязи, которую она имеет в виду. Почему она предпочитает такую неэффективную работу и нечеткую коммуникацию, когда собаки с УИ объективно гораздо лучше? Я этого не понимаю. Но мне хочется продолжать работу. Хорошо справляться со своими обязанностями для меня так же важно, как для Кэрол иметь эту взаимосвязь. Но как сделать так, чтобы обе эти цели были достигнуты? Слышатся шаги, они приближаются к грузовику, но дверь открывает Андерс. С ним женщина в темной одежде – такой же аккуратной и практичной, как и то, что носят участники ПС-команд. Андерс открывает мой контейнер и спокойно, без спешки пристегивает поводок. Он знает, что меня не нужно хлопать по спине. Всем в нашем ПС-отряде известно, что мне это не нравится, и Андерс умеет себя контролировать, поэтому никогда не позволяет себе ничего подобного, в отличие от Девина. По команде Андерса я выпрыгиваю из машины. Мы находимся на посыпанной гравием парковке посреди размытой дождем прерии. От огромных труб поднимается пар с металлическим запахом. Ветер пролетает мимо моего носа, принося запахи сломанных стеблей, растоптанной травы, влажной земли, и все это смешивается с сильным запахом озона. После напряженного часа, проведенного в душном грузовике, этот дующий в морду свежий ветер вызывает у меня восторг. Еще один человек в темной одежде наблюдает за нами, стоя у дверей, за которыми исчезли члены моей команды. Он осматривает окрестности через армейские очки с толстыми линзами. – Это Сера, – говорит Андерс женщине. – Сера, это Анджела Вейл. Она руководит поисками и хотела бы познакомиться с тобой. Я понимаю его речь без СОД – даже мозг обычной собаки способен распознавать образы слов, пускай они и не понимают их смысл так же хорошо, как я. Однако я не могу ответить. Только у Кэрол есть интегрированный нейронный маршрут, подключенный к моей базе данных. Поэтому я выбираю самый простой язык для вежливого приветствия – сажусь. – Она говорит вам "Привет", – переводит Андерс. Анджела тянет ко мне руку. От нее исходит запах чистящего средства для людей, в котором явно ощущается химическая отдушка – "Моданет" определил бы это как попытку имитации растительного запаха для слабого человеческого обоняния. Я делаю все, что в моих силах, чтобы не отпрянуть от ее прикосновения. – Вы уверены, что ее опыт работы в ПС-службе не скажется на результатах поиска? Андерс качает головой. – ЦНИИ проводит тренировки по той же самой программе, по которой готовятся и ваши собаки. Только процесс воспитания слегка различается. Анджела берет меня за ухо и нежно треплет его. Я продолжаю терпеливо сидеть, но бросаю на Андерса недобрый взгляд. Он ловит его и отворачивается. – Без сомнения, потребуется большая… самоотдача. Чтобы довести дело до конца. Андерс усмехается. – В таком случае эта собака лучше всего подходит для работы. – Он приседает на корточки напротив меня. К счастью, Анджела убирает от меня свои руки и отходит. – Сера, задание предстоит сложное. – Мне всегда нравилось, как Андерс со мной разговаривал. Он засовывает руку в карман своей рубашки и достает оттуда флешку, которую присоединяет к интерфейсу моей СОД, внедренной в мою шлейку. Мой мозг получает защищенное паролем досье с пометкой: "Доступ ограничен". – Параметры непростые, новые поисковые элементы, а также незнакомая среда, – говорит он, – все будет происходить под землей. Я открываю пасть и начинаю дышать ртом. Андерс проводит краткий инструктаж без проводника. Прежде вся информация, которую я получала от Кэрол перед началом поиска, ограничивалась образцами запахов и полицейскими отчетами. Мне становится интересно, что в том досье с "ограниченным доступом". – Кроме того, ты должна будешь не только обнаружить объект, но и задержать его. Кэрол сообщит тебе минимальную информацию. В этом файле есть особо секретные сведения, доступ к которым будет только у тебя. Кэрол знает про твою цель, но ей неизвестны детали, которые понадобятся тебе во время работы. Ты должна будешь держать часть информации от нее в секрете. Понимаешь? Он вытягивает обе руки. Правая рука – для ответа "да", левая – "нет". Участники команды часто играли со мной в эту игру, когда я только начала с ними работать, и мой интеллект вызывал у них удивление. Я тыкаюсь носом в его правую ладонь. – Хорошо. Анджела сообщит тебе пароль, чтобы открыть досье. Уничтожь его, как только получишь всю информацию. Не нужно сохранять его в базе данных, просто держи его в своей биологической памяти. Ты поняла? Словно зачарованная, я перевариваю эту информацию примерно полминуты, затем снова тыкаю носом в его правую ладонь. – Хорошо. Анджела? Женщина наклоняется ко мне и вводит пароль на интерфейсе моей шлейки. Пароль мигает в моих мыслях. Я открываю досье. С неба спускается дрон и низко зависает над нами. От его жужжания у меня начинает сосать под ложечкой. Я быстро моргаю, стараясь усвоить информацию, как будто она находится перед моими глазами, и это моргание помогло бы мне лучше рассмотреть ее. Затем я смотрю на Андерса. Он с тревогой наблюдает за мной. – Сера, у тебя есть вопросы? Я обдумываю содержимое досье. Теперь это уже не просто сохраненные файлы, а часть моего жизненного опыта, как будто я сама стала свидетельницей всех событий, или мне рассказали о них. Архитектурный план термоядерной электростанции, все детали ее работы: от расписания очистки до устройства системы вентиляции, кондиционирования и обогрева. А еще там несколько образцов запахов, в том числе запах домовых крыс и кремниевых филаментов. Информация очень любопытная, от волнения у меня даже урчит в животе. В словах Андерса было что-то непонятное? Эти сведения смущают меня? Нет. Я касаюсь носом его левой ладони. – Замечательно, – говорит Андерс. Он распрямляется и поворачивается к Анджеле. – Мы готовы. Мы направляемся в сторону здания, и гудение, исходящее от него, усиливается по мере нашего к нему приближения. Паровые трубы возвышаются над нами словно гигантские мертвые деревья. Кэрол ждет нас в коридоре. Андерс передает ей мой поводок. Гул здесь еще громче, физические ощущения – ярче, и пахнет жилым помещением: кофе, средством для мытья посуды, чернилами и бумагой, фильтрами для очистки воздуха. Анджела, от которой пахнет чем-то кислым, проводит нас в переговорную комнату, где в мусорной корзине лежит банановая кожура. Там еще две собаки, которые поворачивают ко мне морды, когда я вхожу. У них нет УИ. Девин тоже здесь, а еще – много мужчин и женщин в темной форме. Кэрол садится рядом с Девином и смотрит на Андерса такими же глазами, которыми она глядела на Мэка, когда тот выплывал с кухни с невероятно довольным видом. Ее лоб наморщен, губы сжаты в тонкую линию. Андерс не обращает на нее внимания и встает у стены позади нас. – Ну и что все это значит? – спрашивает ее Девин, показывая на меня кулаком. Кэрол смотрит на него и качает головой. У меня появляется вероломная мысль. Я могла бы втайне поделиться с Кэрол информацией – всем сразу, или только частью, или вообще ничем не делиться, но рассказать правдоподобную ложь. Возможно, тогда бы Кэрол почувствовала взаимосвязь со мной. Я принимаюсь анализировать эту идею. И чем больше я об этом думаю, тем сильнее крепнет мое убеждение, что ничего у меня не получится. Какой бы секретной ни была эта информация, она – ужасно скучная. Схемы, запахи, карты. И Кэрол могло не понравиться то, что я собиралась ей сказать. Поэтому я откладываю эту идею на потом и принимаюсь слушать инструктаж. Мне нужно выяснить, что известно Кэрол. Анджела сообщает некоторую информацию, которую я уже знаю из досье. Мы сейчас находимся над Среднезападной термоядерной установкой – самым большим генератором термоядерной энергии в мире. Вчера в 21:35 служба безопасности зафиксировала нарушение в работе коммуникационной системы, а вскоре после этого был потерян контроль над системами, находящимися под третьим подвальным помещением, в том числе над автоматизированными системами поддержки, а также над всеми дронами; вскоре после этого произошло незаконное проникновение на территорию объекта; охране удалось задержать двух мужчин и одну женщину у северо-восточного входа в здание, на допросе в полиции эти трое зачитали манифест организации "Сильные голоса в поддержку безмолвных". – Ни хрена себе! – шепчет Девин. Анджела пристально смотрит на него. Проводник по другую сторону стола громко хохочет. – А разве, – говорит он, – на этой станции содержат обезьянок и морских свинок? Что они тут вообще забыли? Анджела сердито смотрит на говорившего и откашливается. – В своем манифесте они заявляют, что их цель – добиться экстренного закрытия станции. – Проводник фыркает, а на лице Анджелы возникают новые морщины недовольства. – И поверьте мне, это будет настоящей катастрофой. После полного отключения генератора, потребуется не менее шестидесяти часов, чтобы снова вернуть его уровень производительности хотя бы на пятьдесят процентов от нынешнего показателя. Генератор полностью обеспечивает энергией семь штатов и является основным поставщиком энергии еще для шести штатов. Примерно для четверти территории США. Хуже того, во многих регионах сейчас объявлена чрезвычайная ситуация из-за серии ураганов, с последствиями которых вам приходилось разбираться в последнее время. Людям нужно заряжать свои машины, чтобы они могли покинуть затопленные районы или переехать из разрушенных домов. Им требуются места для временного проживания. Больницам приходится работать в полную силу. Ситуация очень серьезная. Мужчина ничего не отвечает, и я облегченно вздыхаю. – "Сильные голоса", – продолжает Анджела, – весьма серьезная организация. Несмотря на легкомысленное отношение общества к этой структуре, за последние пять лет количество членов этой радикальной группировки выросло почти в два раза. У них отличное финансирование. Они действуют очень эффективно. Может быть, лет десять назад они и были сборищем хиппи, престарелых любительниц кошек, и веганов-студентов, но теперь все изменилось. За последние два года "Сильные голоса в поддержку безмолвных" совершили несколько нападений на крупные компании и организации, которые стараются не предавать широкой огласке свою деятельность. Группировка официально так и не взяла на себя ответственность за те атаки. И раз они предпочитают молчать, значит, у них есть на то особые мотивы, а вовсе не страх, паника или нежелание привлекать внимание прессы. Если они не хотят, чтобы об этих историях стало известно широкой общественности, мы тоже не станем их афишировать. Не хватало нам еще в довершение ко всему посеять панику из-за риска экологической катастрофы. – Люди точно заметят, если на четверти территории Америки отключится электричество, – говорит женщина, сидящая с противоположной стороны стола.