– Очень приятно познакомиться. – Затем она поворачивается. Я слежу за ней взглядом. Андерс ушел из командирской палатки. – Спасибо, – говорит ей вслед мужчина. Кэрол поднимает руку, но ничего не отвечает ему. Девин подходит ко мне и хлопает по боку. Я уклоняюсь от физического контакта, но виляю хвостом в знак примирения. Он еще несколько минут разговаривает с фотографом, однако я не слушаю их. Вместо этого я наблюдаю за Кэрол и Андерсом, они стоят около фургона и продолжают свою дискуссию, свой спор. Я напрягаю слух, но шум надвигающейся грозы мешает мне. Я слышу, как усиливается ветер по мере того, как продолжает падать атмосферное давление, слышу тихое приглушенное ворчание машин на шоссе, время от времени прорываются человеческие голоса: высокие и лающие; шум городской жизни: машины, перестук обуви, звуки, издаваемые разными живыми существами и предметами, в том числе собаками и детьми, крики, – все это слышится вдалеке над разрушенным ураганом поселком. Но я не слышу звуков дикой природы. В такую погоду дикие животные предпочитают вести себя тихо. Мужчина уходит, а Девин усаживается на складной стул Кэрол и ставит ноги на морозильную камеру. Он смотрит на меня и улыбается. Мне хочется пойти вслед за Кэрол, но я привязана к столику. Конечно, я без особого труда могу утащить столик за собой или отстегнуть от него шлейку (у меня крепкие зубы и проворный язык), но я прекрасно знаю – если шлейку пристегнули к какому-то предмету, значит, люди хотят, чтобы собака оставалась на месте. И я остаюсь на месте. Кэрол смотрит на Андерса и качает головой. Она указывает куда-то одной рукой. Андерс пытается положить ей руки на плечи, но она той же самой рукой отталкивает его. Она обводит взглядом припаркованные в ряд автомобили, перевалочную базу, палатку, в которой находится командный центр, и останавливает свой взгляд на мне. Андерс тоже смотрит на меня. Я не знаю, что мне делать, когда они вот так на меня глядят. Обычно я хорошо определяю настроение людей по выражениям их лиц, но чтобы сделать какие-то выводы, мне нужно лучше знать контекст. А что в данном случае мне известно? Почему они спорят? Поиски завершились удачно, пострадавшая жива, никто из участников команды не был ранен. Я считаю эту поисково-спасательную операцию моим личным успехом, потому что Кэрол отреагировала на мой сигнал тревоги в течение оптимального отрезка времени – пятнадцати секунд. Это была идеальная реакция проводника, намного лучше, чем в прошлые разы. Во время предыдущей операции Кэрол не отвечала на мой сигнал целых 3 минуты 57,12 секунды, это в шестнадцать раз превышало оптимальное время для обратной связи. Кэрол часто ждет и не отвечает на мои сигналы тревоги, пока я не окажусь в ее поле зрения. На это может уйти от двенадцати секунд до двух минут или даже больше. Она долго работала с Мэком, поэтому у нее выработалась привычка визуально отслеживать тревожные сигналы собак. По правде говоря, складывается впечатление, что, работая с Мэком, Кэрол полностью отказывалась от передовых методов, которым меня обучали в ЦНИИ. Но Мэка больше не стоит принимать в расчет. И на этот раз реакция Кэрол была вполне уместной. Я проверяю заметки в СОД и убеждаюсь, что мое поведение не выходило за рамки допустимого. Я не обнаруживаю никаких аномалий. До меня доносится высокий голос Кэрол, однако из-за ветра слова звучат нечетко. У нее напряженная поза, жесты выдают неуверенность. Она снова смотрит на меня через всю базу. Язык тела Кэрол указывает на то, что она сердита. Она сердится на меня. Кэрол часто сердится на меня. Кэрол старается избегать зрительного контакта со мной, почти не разговаривает со мной, только дает распоряжения и команды, а вот с Мэком она часто разговаривала. Она никогда не пытается меня погладить. Не бросает мне игрушку или веревку во время тренировок, не говорит мне, какая я гениальная или чокнутая, не смеется надо мной, когда я начинаю кататься в траве, почувствовав волнующий запах. С Мэком у нее все было иначе. Она не говорит мне: "Ты хорошая собака, Сера". Вместо этого она лишь бросает: "Хорошая работа". Похоже, я не нравлюсь Кэрол. Для успешного выполнения заданий собака и проводник должны хорошо взаимодействовать. Они должны быть отлично подготовлены, сосредоточены на работе, находиться в отличной физической форме. Я ничего не нашла в "Моданете" о том, что они должны друг другу нравиться. Полагаю, что мои чувства по поводу всего происходящего просто не имеют отношения к делу. * * * Рев ветра за окнами отеля прерывает мой тревожный сон. Я сижу в своей клетке. На кровати темные силуэты Кэрол и Девина, они медленно дышат. Когда Девин пришел к Кэрол в номер, она сказала ему, что не хочет разговаривать, но они все равно потом разговаривали. Обсуждали сегодняшние поиски и ураган. Говорили о Мэке, о его дурном и странном поведении. Они смеялись, когда Девин притащил из ванной бумажные салфетки. Потом они перестали разговаривать, а их биометрические характеристики изменились. После этого они легли спать. Я должна отдохнуть, восстановиться после тяжелой поисковой операции, однако сегодняшние события не дают мне покоя. Кэрол сказала, что больше не хочет участвовать в поисках. Она заявила о желании уволиться. Если Кэрол уйдет в отставку, значит, и меня тоже отправят в отставку? Но мне ведь всего три года. Я проверяю "Моданет". Все внесенные в базу даты отставки ПС-собак совпадают с датами отставки их проводников, либо даже предшествуют им. Разумеется, никакой информации о собаках с УИ там нет, ведь я такая первая. В "Моданете" нет сведений и о собаках с УИ, которые служат в вооруженных силах. Я вспоминаю, что Девин сказал сегодня фотографу о людях, которых я находила. Что некоторые собаки не способны добиться таких результатов за всю жизнь. Атмосферное давление падает, и это указывает на то, что сейчас может сформироваться облако-воронка. Однако это падение нельзя назвать резким. Я уже собираюсь отправить Кэрол сообщение через СОД, но в эту минуту начинает пищать рация. Волна адреналина распространяется по мускулам, заставляя их сокращаться. Когда я слышу рацию, мой пульс ускоряется. Неожиданный вызов по рации может означать начало новой операции. Кэрол первой приходит в движение, ритм ее дыхания меняется. Рация снова пищит, затем они с Девином быстро просыпаются. Кэрол садится в темноте. Она постукивает пальцем по экрану рации и говорит: – Рамос на связи. Мне сложно разбирать, что говорят голоса по рации. У меня с этим всегда были трудности. Когда я еще находилась в ЦНИИ, Дейси объясняла, что такие затруднения часто встречаются у собак, и не стоит по этому поводу переживать. Но меня все равно это раздражает, я нормально воспринимаю только голоса, которые звучат в СОД, но понятия не имею, о чем сейчас говорят по рации. Голос принадлежит мужчине, возможно, Андерсу, он говорит очень коротко. Кэрол и Девин переглядываются в темноте. – Нет, все в порядке. Просто… нужно все обсудить – отвечает Кэрол. Девин соскальзывает с кровати, включает лампу на прикроватной тумбочке и начинает собирать свои вещи. – Здесь? Ну… ладно. Два-ноль-четыре. Да, через пять минут. Девин бормочет себе что-то под нос. Кэрол, шаркая ногами, уходит в ванную. Он несколько секунд ждет ее возвращения, и я чувствую, что он взволнован. – Кэрол? – говорит он. – Ты еще здесь? Андерс сейчас придет. Ко мне в номер. Нужно кое-что обсудить. Возможно, он захочет, чтобы ты тоже присутствовал. – Господи ты боже мой! – говорит Девин, надевая ботинки. Он уходит, пока Кэрол все еще в ванной, и тихо закрывает за собой дверь. В ванной шумит душ. Затем он выключается, а меньше чем через минуту в коридоре раздаются шаги. Я уже знаю, что это Андерс, потому что чувствую его запах. Это уникальный случай. Девин часто навещает Кэрол, когда команда выезжает на учения или задания, но Андерс к ней никогда еще не приходил. Не думаю, что он явился сюда по той же причине, что и Девин. Кэрол выходит из ванной полностью одетой, и вытирает мокрые волосы полотенцем. Она открывает дверь. – Прости за вторжение, – говорит Андерс. Вид у него такой, словно ему хочется сразу же уйти. Он все равно что кот, который, почуяв опасность, весь замер и напрягся. Кэрол ходит по комнате и собирает в рюкзак свои вещи. Она откидывает одной рукой волосы на спину и закалывает их. – Не нужно было приходить сюда, чтобы убедить меня отправиться на задание, – говорит она. – Я закончу эту миссию. Но после этого… – Вообще-то, – перебивает ее Андерс, – я пришел убедить тебя не в этом. Точнее, не только в этом. Жаль, что Кэрол не хочет выпустить меня из клетки! Она так беспокойно мечется по комнате, что и мне тоже хочется что-нибудь сделать, найти мою рабочую шлейку, принести ее Кэрол, сесть у двери и ждать. Но Кэрол вдруг останавливается. – Что? Андерс делает несколько шагов. – К нам поступил вызов, – он делает короткую паузу, – он… он не от наших метеорологических спутников. Это даже не спасательная операция. Это… – Он снова замолкает. – Ух ты! – произносит Кэрол. – Ну давай, выкладывай все подробности! – Это связано с вопросами безопасности, – продолжает Андерс. – Полиция или военные вместе с их УИ-собаками сами должны были во всем разобраться, но, – он бросает взгляд на меня, – Сера ближе всех остальных собак с УИ находится к месту. Я имею в виду, в географическом плане. Все военные части, располагающие собаками с УИ, сейчас дальше к югу, занимаются ликвидацией последствий ураганов. Из-за погодных условий все полеты отменили, они просто не успеют добраться туда, а времени… времени совсем немного. Некоторые группы уже пытались выехать на место, но задержались. Сера единственная находится в зоне досягаемости. Кэрол нагибается, чтобы надеть ботинки. – Но она не военная собака, а ПС. – Ты знаешь, она очень способная, – говорит Андерс сердитым тоном. Он прав. – Она может сделать все, о чем бы ты ее ни попросила. – Значит, нужна Сера, а не я. – Ты ее проводник, – возражает он. – Нужны вы обе. Кэрол бормочет: – Ей не нужен проводник, ей достаточно IT-поддержки. Андерс смотрит на свои ботинки и глубоко вздыхает. – И все равно – ты самый квалифицированный специалист для… – Да, да, – говорит Кэрол. Она застегивает свой рюкзак и вешает его на плечо. – Я не хочу так работать. Мне не нравится, к чему все идет. Знаешь что, лучше бы эту работу поручили роботам. Тогда не было бы так обидно, что эта чертова собака выставляет меня, своего проводника, полной дурой! Андерс смотрит на нее и ждет. – Помолчи! – говорит Кэрол, хотя Андерс ничего не говорит. – Да, это в чем-то связано с гибелью Мэка. И нет, время ничего не исправило, ведь дело не только в том, что я потеряла Мэка. – Она показывает на меня: – Все наши следующие собаки будут такими. Принципы работы изменились, а я – нет. – Технология все меняет, – говорит Андерс. – Я не могу заставить тебя принимать в этом участие. Я не могу принудить тебя. Но Сера все равно собака, Кэрол, а работа – это все еще работа. – Нет, не так, – возражает она. – В работе важно наладить контакт. Между тобой и твоей собакой, вы начинаете думать и чувствовать как единое целое. Все дело было во взаимосвязи. И эта взаимосвязь была главным. А благодаря этой чертовой штуковине, – она поднимает руку, на запястье которой закреплено устройство, позволяющее ей подключаться к моей СОД, – теперь все это стало ненужным. Она лишила меня самой любимой части моей работы. – Ладно, – говорит Андерс. Он поднимает руки и пятится к двери. – Хорошо, Кэрол, я не буду с тобой спорить. По крайней мере не сейчас. Но в случае с этой поисковой операцией на карту поставлены не только жизни людей, но и безопасность государства. Давайте вы с Серой сначала все сделаете, а потом мы поговорим о твоем будущем? Кэрол наконец-то открывает клетку. Мне тяжело сидеть внутри и ждать, пока она меня освободит. Но когда она все-таки выпускает меня, я иду к своей шлейке, царапая когтями ковер. – Покончим с этим поскорее, чтобы я могла вернуться домой и зализать мои раны, – говорит она.