— Паша, а вы правда из дома уходите? — спросил он. — Да сейчас бы лучше не уходить, — откровенно признался я. — Но уже поздно. Мы с Фимкой столько всего натворили!.. Да и потом, дневники сожгли… — Зачем?! — Зачем! Ты историю проходил? Там все полководцы, когда куда-нибудь идут, всегда за собой мосты сжигают. Чтобы уже некуда было отступать. Ну вот. Полководцы — мосты, а мы с Фимкой — дневники… А! Что говорить! — махнул я рукой. — Главное сейчас тебе где-нибудь переночевать, а завтра мы такую пещеру отгрохаем!.. — Паша, если вы из-за меня не уходите, то, может, мне лучше к дяде Толе вернуться?.. — Ты что — спятил! — постучал я по своей голове. — И ничего мы не из-за тебя. А возвращаться к дяде Толе нельзя. Он-то, может быть, и ничего, а ведь эта его тетя Клава — она же тебя съест! Я ее видел. И чего ты в ней красивого нашел — кикимора какая-то. — Это не я — это дядя Толя, — печально сказал Алёшка. Я чувствовал, что ему очень обидно, что мать не приехала сразу, как он написал. Но кто знает, может, она еще и письма не получила: Камчатка все-таки далеко. — Да, кстати, — решил я его отвлечь от грустных мыслей, — ты не знаешь дядю Игната? — А кто это? — Да там один… Не знаешь, значит. А эта тетя Клава кем работает? — Не знаю… Кажется, в универмаге. Заведует, что ли… — Заведует? — И я посмотрел на ворованную материю. — А ты молодец! Все собрал. А это, — кивнул я на три кучи ткани, — не вошли, что ль? — Не вошли, — развел руками Алёшка. — Я же плохо сворачиваю, а мешков всего пять. — Да-да… мешков всего пять, — повторил я и от неожиданности чуть не задохнулся!.. — Постой-постой!.. Что ты сказал?! — Я? Ничего. — Нет, про мешки? Ты сказал, что их пять?! — Да, пять… Я так напугал Алёшку этими мешками, что он даже отодвинулся от меня. — Это все в них лежало… — Пять! Пять!! — повторил я, подпрыгивая от радости, потому что сразу все понял! — Понимаешь, Алёшка, пять!.. Алёшка смотрел на меня испуганно, он, наверно, думал, что я сошел с ума. А я ему объяснял: — Понимаешь, она спрашивает: «Сколько?» — а он отвечает: «Пять». Я-то думал, что это такое «пять», а это, оказывается, пять мешков! А потом она говорит: «Из-за этого мараться не стоило»! Ты понимаешь, из-за чего? Вот из-за этого! — показал я на ворованную ткань. Глаза у Алёшки расширились, но он ничего не понимал. Глава пятнадцатая. СТОРОЖ ДЯДЯ ВАСЯ Алёшка ничего не понимал, но, когда я ему рассказал, что услышал в подъезде, и все объяснил, он, наконец-то, понял, но засомневался: — У тети Клавы знаешь сколько всего! Она даже с дядей Толей ругается из-за фотографий, потому что ей ковры вешать некуда. — Ну и что! — сказал я. — Ковры — это совсем другое. А ты видел, какие она юбки длинные носит? Ты знаешь, сколько на такую юбку материи надо! А тут вон, — я показал на ворованную ткань, — тут на сто таких юбок хватит. Понял? Воровка она! — Но ты же говорил, что сторож вор? — Сторож?.. — вдруг вспомнил я. — Сторож — это сложнее… Но они могут быть и из одной шайки? Дядя Игнат, эта твоя тетя Клава и сторож. Хотя… Тут я вспомнил, что Бяшикова отца и дядю Васю я ни разу не видел вместе. Они обходили друг друга за километр и даже не здоровались. У нас в поселке все здороваются, а они никогда. Говорят, Бяшиков отец, когда был совсем молодым, на войну не пошел, говорят, он испугался и справку себе какую-то достал. Ну, вот сторож и не любит его из-за этого. Дядя Вася с войны хромым вернулся. Но это так у нас в поселке говорят, а все равно получается, что они из одной шайки. Лестницу-то спрятал сторож. Может, у них просто конспирация такая, чтобы никто не догадался, что они вместе воруют. — А может, и не сторож?.. — вслух подумал я. — Ты о чем, Паша? — Да неувязка одна получается. Ладно, — решил я. — Со сторожем это еще проверить надо. Главное сейчас другое… Я понимал, что Алёшку с чердака нужно перепрятать. Да так, чтобы и милиция не нашла, а то его опять отдадут этой воровке, тете Клаве. «Постой-постой! — вдруг осенило меня. — Если тетя Клава воровка, то ее обязательно посадят в тюрьму! Значит, Алёшка может спокойно вернуться к своему дяде Толе…» Но тут же я вспомнил, что милиция еще ничего не знает о ворах: письмо-то мы не написали. Так что неизвестно, когда Алёшка сможет вернуться домой. Конечно, необходимо завтра же как-нибудь сообщить милиции об этом воровском чердаке и вообще обо всем, но это завтра, а сегодня что делать с Алёшкой? Вот если б здесь был Фимка… У них отличный гараж, можно в машине перекочевать. А завтра мы бы вырыли пещеру… Но Фимки нет, а значит, ни гаража, ни лопат не будет. — Ну, Шестикрылый! — пробормотал я. — Ты у меня дождешься!.. Тоже друг называется. А еще обижается, что его Шестикрылым зовут. Испугался, наверное, вернуться сюда. Предатель!.. — Паша, а он пионер? — неожиданно спросил меня Алёшка. — Фимка?.. Пионер, а что? — Тогда он не может быть предателем. — Ну ты даешь! — рассмеялся я. — По-твоему, пионер и трусом не может быть? Он подумал немного и твердо ответил: — Не может. Я посмотрел на Алешкин галстук, который у него выбивался из-под воротника клетчатой рубашки, и ухмыльнулся. Ясно было, что только у третьеклассника он может быть таким гладким и чистым, потому что новенький. — Давно у тебя хотел спросить, а чего ты галстук носишь? — Как это?! — удивился он. — Ну, как-как! Ну, в школе — я понимаю, там пионервожатая заставляет, а здесь ведь никто не заставляет. Я, как только выхожу из школы, сразу его снимаю. — А почему? — Вот чудак! В портфеле он меньше пачкается. И вообще я не девчонка, чтобы галстук носить. Когда я это сказал, Алёшка как-то искоса, с недоверием глянул на меня, а потом застенчиво улыбнулся: — Это мне мама подарила. Она носила этот галстук, когда была маленькой. — Что!.. Когда носила? — не поверил я. — Когда в школе училась, девочкой. Я так удивился, что подошел к Алёшке вплотную и стал рассматривать галстук. Он был чистый, без единого пятнышка. — Вот это да!.. — потрогал я его. — Как новенький! — Просто она его берегла, — объяснял Алёшка. — Она мне рассказывала, что потом, когда стала взрослой, очень хотела мне его подарить. Даже когда меня не было. Она всегда думала, что подарит его мне. Конечно, было интересно смотреть на Алешкин галстук, потому что это был, можно сказать, даже исторический галстук. Но все равно Алёшка был неправ. — Может, твоя мама и была настоящим пионером, но не все такие. Пионеры тоже разные бывают. Вот у нас в поселке есть такой Бяшик, он трус и ябеда, хотя и пионер! Понял? — Значит, он не настоящий пионер, — не согласился со мной Алёшка. — А Фимка, по-твоему, настоящий?! — Не знаю… Но мне кажется, настоящий. Мне тоже не верилось, что Фимка предал нас. Но тогда почему он не пришел на чердак? Он же давным-давно должен быть здесь. — Паша, а может, он из-за ранца не может прийти?