Читать не хотелось, и Олег использовал книгу как мухобойку. Он от отчаяния уже подумывал взять отпуск и рвануть самому в ЮАР, но тогда можно будет распрощаться со службой в ФСБ. За такую самодеятельность Сорокин ему голову оторвет вместе с погонами. Авантюризм в Конторе не поощряется. «На том и стоим, — подумал Ермилов. — А то такие, как я, наломали бы дров, как пить дать». — Полковнику никто не пишет? — раздался из-за кустов знакомый голос, а вслед за голосом появился и Славка Богданов — убоповец, друг Олега еще с той поры, когда Ермилов работал в Генпрокуратуре. Славка спас его во время обстрела в Чечне и хоть оба были ранены, но выжили. И теперь голубоглазый сияющий Славка предстал перед Олегом с позвякивающим пакетом в одной руке и с вялым букетом флоксов в другой. — Только не надо про письма! — простонал Ермилов. — Чего ты сияешь? Вспомнил старого друга! Спрячь! — успел он шепнуть и указать на пакет, когда на дорожке возникла Людмила. Вячеслав сунул пакет под столик и протянул в сторону приближавшейся Люськи букетик. — А, Славочка! — елейным голосом сказала она, забирая букет. — Я смотрю в окошко с террасы, ты идешь, пакетиком бренчишь. Где, кстати, пакетик? — Люся проворно наклонилась и забрала контрабанду из схрона. — Живо мойте руки оба и за стол! А это, — она встряхнула пакет. — Конфискат. — Вообще-то, у меня выходной, — проворчал Олег, но тут же подскочил, как ужаленный, когда в кармане шорт зазвонил мобильный. — Олег Константинович, — голос Сорокина звучал виновато. — Ты не мог бы подъехать на службу? — На службу? — Ермилов искоса взглянул на жену. — Вот-вот, выходной у него, — прокомментировала она негромко. — И чем быстрее, тем лучше! — уже обычным деловым тоном велел Сергей Романович. — Слушаюсь, — машинально ответил Ермилов и тут же подступился к Славке: — Поработаешь шофером? — А обед? — вытянулось разочарованно лицо друга. — Пообедаете и поедете, — решительно заявила Людмила. * * * Сорокин выглядел так, словно только что таскал мешки с картошкой. Взмыленный и раздраженный. — У нас новые вводные. Ты едешь в ЮАР. Попробуем все-таки забрать эти документы. — А что изменилось? — Ермилов не почувствовал радости. Наоборот возникло беспокойство. А что если Сорокин ранее был прав, и в Йоханнесбурге его ждет ловушка? — Я попросил Теплова узнать хоть что-то про истинные обстоятельства смерти Дахака. Он действительно мертв… — Сергей Романович сделал паузу, видимо ожидая реплик Олега, но тот счел за благо промолчать, а не вскрикивать: «Я же вам говорил!» — Теплов, наконец, включился в работу. Задействовал свои возможности. У него там человечек есть в полиции. Короче, соседи по дому видели, как приехали на крутых машинах парни с пушками, окружили дом, прогоняли, если кто-то пытался зайти в подъезд. Через какое-то время в окна соседи увидели, как вынесли труп в черном мешке. — Может, его родственник что-нибудь знает? — Он напуган до чертиков. Дверь даже не открыл, когда человек Теплова пытался его расспросить. Ну, в общем, Максим считает, что такую показуху устраивать не стали бы. Ограничились бы статьей в газете. Когда полицейский сунулся насчет записей с камер наблюдения, то узнал, что записи все изъяли, да и ему бы понадобилась санкция на изъятие. А он действовал в частном порядке. Но все же нашел одну запись. Про эту камеру забыли. Она была установлена в стороне. Теплов переслал кассету вализой. Я ее уже просмотрел. — Молодец, как же его человечек изъял видеоматериал, если действовал неофициально? Сорокин подвигал пальцами, словно отсчитывая купюры. — А, — улыбнулся Олег, — универсальная санкция? А его за одно место ребята из MI5 не возьмут? — Его проблемы!.. Я уже смотрел кино, погляди и ты, — Сергей Романович прокинул по столу для совещаний желтый плотный конверт, в котором лежала кассета. Скользнув, тот попал в руки Ермилова. — Разрешите идти? — привстал Олег, однако чувствуя, что шеф оставил нечто любопытное на закуску. — Погоди ты! Сядь! — Он указал пальцем на кассету: — Просмотри сегодня же и доложишь свои впечатления. Но есть еще кое-что! Я сделал запрос по линии СВР, озадачили они своего парня, который действует в Африке. Он там, правда, в Конго, но получил информацию весьма любопытную по интересующей нас ЮАР. К Юджину де Коку небезызвестному тебе, иногда пускают на свидание. Сидит-то пожизненно. Пускают, в основном, родственников жертв его бурной деятельности против оппозиции. Они ведут с ним душеспасительные беседы, он кается, кто-то его прощает, кто-то нет. Так вот стало известно, что де Кок встречался с каким-то англичанином. — Откуда стало известно? — спросил Олег. — В тюрьме тоже есть стукачи… Факт прихода англичанина вызвал удивление и об этом настучали одним людям, а от них информация пришла к нашим людям. Короче, с Коком встречался англичанин. По словам охранника тюрьмы выглядел англичанин, как сотрудник спецслужб. — Этот охранник психолог, что ли? — недоверчиво поморщился Ермилов. — Это он сказал, что «выглядел»… Не удивлюсь, что документы показывал, просто об этом охранник будет помалкивать, — Сорокин взглянул на часы. — Вот эта суета мне уже совсем не нравится. Именно сейчас, когда возник вопрос по проекту «Берег», а Юджин хоть и косвенно, но имел к нему отношение. — Тогда англичанам целесообразнее было бы встретиться с Ричардом Уэстером, — Олег поставил конверт с дискетой на ребро и задумчиво смотрел на него, словно там могли появиться ответы на волнующие их вопросы. — Бывший сотрудник военной разведки ЮАР сидит у них в тюрьме, в Англии. К нему проще получить доступ. — Может, они уже и встречались. Вопрос в том, каким объемом информации обладают Кок и Уэстер. Если англичанин все же потащился к Коку, значит либо Уэстер не в теме, либо не захотел говорить. Какой информацией может обладать Кок применительно к нашему делу? Вот вопрос! — Если учесть, что Дахак им проболтался перед смертью о проекте «Берег», то Кок один из тех, кто доступен для общения, в отличие от того же Бассона, находящегося под следствием. — Раз мы исходим из того, что в этом проекте торчат ушки американцев и англичан, то они знают о проекте больше нашего. Нет, тут что-то другое. — Тогда, предположим, что Дахак ничего не сказал. Как англичане поняли, что речь идет о проекте «Берег»? А что если… — Ермилов потер лоб. — Убийство или самоубийство Дахака… А Юджин де Кок — убийца N1 — так его называют. Какая-то связь… Способ самоубийства каким-то образом вывел их на Юджина. Сорокин взглянул на него заинтересованно. — Хочешь сказать, о существовании документов они пока не догадываются? — Вот именно, что «пока». Яд, наверное, яд, — покивал головой Сорокин своим мыслям. — Может, этот яд производили в рамках проекта «Берег». Это англичане могли знать. — А яд Дахаку мог дать наш Кедров-Крэйс, — Олег вопросительно посмотрел на Сергея Романовича. — Надеюсь, Юджин не в курсе о Таназар. Иначе мы уже опоздали с командировкой в ЮАР. Говорил же я, надо было сразу лететь, — не удержался он от упрека. — Спокойно, — поднял ладонь Сорокин. — Иди смотри запись с кассеты. Потом приходи. Мне надо еще улаживать с твоей командировкой и с обеспечением тебя в Африке сопровождением. Опять с поклоном пойдем к СВР. Все это по их линии. Но раз нам дело передали, пусть теперь помогают. Ермилов пошел к себе в кабинет. Там его настиг звонок мобильного телефона. Несколько секунд он размышлял, брать или нет — определился незнакомый номер. Но все же ответил: — Слушаю. — Здравствуйте, Олег Константинович. Это Олеся. Он хотел было уточнить, какая Олеся, но одновременно узнал голос и вспомнил — Олеся Меркулова — журналистка с телевидения. И напрягся. — Откуда вы узнали номер моего телефона? — как можно строже спросил он. — Я же пронырливая журналистка, — снисходительно пояснила она. — Как ваши дела? Может, вам нужны еще какие-нибудь материалы? — Да вроде нет, — Олег совсем растерялся. — Я вот тут подумала… — она замолчала на мгновение. — Может, сделать репортаж по поводу вашего расследования? Вы же что-то расследуете, в связи с проектом «Берег»? А поскольку я делала репортаж про Бассона, то могла бы и сделать, что называется, продолжение. Не знаю, в чем заключается ваш интерес к этому проекту, но ведь наверняка было бы интересно. А? — Не думаю, что это хорошая идея. В любом случае вам придется обратиться в ЦОС. Только через них… — Центр общественных связей? Да ну, бросьте, Олег Константинович! Любопытнее ведь работать с первоисточником. Он удивился ее безрассудству. Позвонить вот так фээсбэшнику и требовать от него материал для репортажа. А если ее после этого возьмут «на карандаш»? — Нет, Олеся, не получится. Извините. Работа с прессой — это не мой конек, — и мысленно добавил: «А тем более с такой борзой и симпатичной. Держалась бы подальше от меня». Но решил смягчить: — Если мне что-то понадобится, я сам позвоню. Извините, я сейчас на службе, не могу разговаривать. Нажав кнопку «Отбой» на телефоне, он почувствовал, как горят щеки. Олег сохранил ее номер в записной книжке сотового. Подумав, подписал: «журналист». Без суффикса — ка это выглядело не так взрывоопасно, если мобильный вдруг попадет в лапки Людмилы. Она, правда, не лазит в его телефон, но раз в году и палка стреляет. Ермилов включил телевизор и видео, переставил кактус на подоконник и машинально полил, хотя делал это обычно в понедельник. На экране немного нечеткая, черно-белая картинка. Машины сисовцев, уже припаркованные вокруг подъезда и прямо на проезжей части, перекрывали обзор выхода из подъезда. Но вдруг из-за машин, обогнув их, появился мужчина, смутно знакомый Олегу. Он порывисто дернул дверцу одного из ближайших авто, боком сел на переднее сиденье и какое-то время так сидел. Приглядевшись, Ермилов рассмотрел, что он разговаривает по рации. Затем мужчина вышел и удалился куда-то. Больше в объектив камеры не попадал. Зато из подъезда повалили остальные сотрудники. Машины начали разъезжаться. Осталось две. Подкатил микроавтобус, в который и загрузили черный продолговатый мешок с трупом. Если судить по тому, как несущие его мужчины сгибались под тяжестью, на муляж это не походило. Олег включил запись сначала и опять внимательно просмотрел. Он не мог разглядеть лицо вышедшего первым мужчины, но его фигура и походка… Ермилов поставил на паузу. Всматривался, наклоняя голову то вправо, то влево, вооружился лупой. Через минуту Олег выскочил из своего кабинета. Уже пробежав половину пути, вспомнил, что забыл запереть дверь — пришлось вернуться. Он влетел в кабинет к Сорокину и, спохватившись, запоздало спросил: — Разрешите? — и не дожидаясь ответа, потряс конвертом с кассетой. — А вот тут — Линли! — Радуешься, как будто ясную пуговицу на дороге нашел. Это какой Линли? А, ну да! Ричард? Где ты его там углядел? Они снова включили запись. Сергей Романович посмотрел на Линли. — Дурно все это попахивает, — сказал Сорокин. — Неспроста резидент выбрался с Кипра и суетится. * * * Коридор напоминал больничный. Двери, выходящие в него, — железные, окрашенные белой краской, с глазком. За одной из таких дверей — комната для свиданий. Металлический блестящий стол и две скамьи. Оконце, как колодец, в толстой стене — оно не забрано решеткой, потому что в него не пролезет и младенец, окно вроде амбразуры, далеко, а еще дальше за ним солнце и голубое южноафриканское небо. Воздух нагнетается вентиляцией, и он сырой и источает запах мокрой пыли. Линли сидел за столом и боролся с неприятным ощущением, что он в морге. Этот металлический стол, скамьи. Не хватает только трупа. И он появился — живой труп.