— А тебе нужны заурядные? — Уж точно не такие, как у нас. — Потому что я вервольф? — Потому что я человек. — Эта проблема только в твоей голове. — Ты прав. Я не думаю, что из этого что-то получится. Я просто в это не верю. Даже если Доминик будет носит джинсы каждый день и ходить по пятницам в «Коршун» он все равно останется Домиником. Как Дэнвер остался Дэнвером, живя среди людей. Конечно, Доминик не Дэн, он не обещает мне бросить собственную стаю или наплевать на то, что на нем оборвется его славный род. Дэнвер не стал счастливым в моем мире, как и мне не будет счастья в мире вервольфов. Хорошо, что нас прерывает бармен, который ставит на стол «Медведицу» и кружку сидра. Я подвигаю к себе коктейль и делаю первый глоток через трубочку. — К слову о помощницах, — меняю тему. — О Венере… — Я могу заменить Венеру, если она тебе не нравится. — Что?.. Почему? — Она рассказала мне о встрече с Одри. И о вашем разговоре. — Любопытно. То есть ты хочешь уволить девушку просто потому, что она мне не нравится? Тогда лучше отправь свою невесту в отставку. Она мне не нравится гораздо больше. — Ты переступаешь черту, Шарлин. — Его голос становится таким низким, что почти переходит в глухое рычание. Хорошо. Одри — запретная тема. — Нет? Тогда не стоит трогать Венеру. Насколько успела узнать, она и так прилично натерпелась от шовинистов. — Она тебе рассказала? — прищуривается Доминик. — Только о том, что ты взял ее на работу, когда от нее все отказались. — Это правда. Ее выгнали из стаи, и я помог ей устроиться. — Просто так? — Почему просто так? Венера — лучший ассистент, который у меня когда-либо был. Но если ты о том, был ли у нас секс, то его не было. — Тогда почему ты решил ее убрать? — На случай твоих женских сомнений. Меня едва не пробирает нервный смех. Интересно получается. Одри явно не нравится Венера, но она по-прежнему работает с Домиником, а вот ради меня он готов отправить лучшего ассистента куда подальше. — Я тебе верю, — говорю я. — Она не в твоем вкусе. Красивая, но милая и послушная. Волчицы в большинстве своем все такие? — Не все, но их с детства учат во всем слушаться родителей, а затем своего мужа. — Который может выгнать тебя в любое время. Мило. — Есть правила для всех. Но в стае все зависит от альфы. Какое он решение примет, то и будет. Венера была не из моей стаи. — Общие правила? Неужели она, как и Дэнвер, полюбила человека? — Нет, там другое. До и после замужества волчицы выходят в свет только с родителями, мужем или родственником, иногда в сопровождении охраны. Поэтому им сложно завести роман на стороне. К тому же немногие на это решаются, потому что последствия будут плачевными. Насчет Венеры… Если захочешь узнать правду, спроси у нее сама. Нас снова прервали, бармен притащил огромное блюдо с закусками. Помню, мы едва мясную тарелку в два раза меньше, но для Доминика это, наверное, всего лишь перекус. Он кивает на блюдо, и я интересуюсь: — Ты серьезно? — Серьезен как никогда. Я беру колбаску и откусываю. — Невкусно, — говорю, прожевав. — Можешь отдать все мне. — Не в этот раз, — усмехается Доминик, пробует ростбиф и озвучивает свой вердикт: — Неплохо. — Я же говорила! Впрочем, когда я выбирала «Коршун», не учла, что сюда ходят некоторые постоянные посетители моего магазина. Поэтому я успеваю уже словить парочку приветственных кивков. Хорошо еще никто не решил подойти, познакомиться с моим спутником. — Ты слишком мало знаешь о вервольфах, Шарлин, — прерывает молчание Доминик. — Почему? Разве Дэн не рассказывал тебе о нас? — Не рассказывал. Он хотел забыть тех, кто забыл о нем. — Большое упущение. — Большое упущение — это когда одолжил десять миллионов у бандитов, а потом не справился с управлением. Я предпочитаю взять еще одну колбаску и жевать, чем говорить про Дэна. Потому что нельзя так говорить о том, кого уже нет. Но, наверное, у меня не получится все отпустить и забыть, пока я хожу в любовницах у одного альфы, а другой шлет мне цветы и письма. У Экрота же свое мнение на этот счет. — Почему ты с ним не развелась? Я медленно прожевала кусочек, прежде чем ответить: — Теперь ты переступаешь границы, Доминик. На меня снова сверкнули взглядом, скулы вервольфа заострились, и я было подумала, что он сейчас рявкнет, что мы уходим. Но черты лица Доминика вдруг смягчились, а губы тронула улыбка. — Справедливо. Я хочу их убрать. — Так убери. Видимо, на меня подействовала «Пьяная медведица», а может, необычность самого факта свидания с ним. Иначе объяснить то, что брякнула, я не могла. — И что ты хочешь обо мне узнать, Шарлин? Отвечать «ничего» после того, как сама предложила откровенный разговор, было бы странно. — Хорошо, — пробормотала я. — Кое-что действительно не дает мне покоя. Почему сейчас? — Что сейчас? — Ты предлагал мне стать твоей четыре года назад. На этом все и закончилось. Я думала, что не настолько тебе интересна, но, когда пришла к тебе за помощью, выяснилось, что очень даже интересна. Настолько, что ты готов защищать меня и моих близких. Так что изменилось за это время, Доминик? Я покрутила бокал в руках, отмечая, что в нем уже осталось меньше половины, и посмотрела вервольфу в глаза. — Ты стала свободна. — Свободна? — По нашим законам именно волчица выбирает себе волка. Партнера и мужа. Четыре года назад ты выбрала Дэна, и я не стал соревноваться с ним за твое внимание. Когда же ты овдовела, это снова открыло мне дорогу к тебе. Меня бросило сначала в жар, а потом в холод. — Звучит так, будто ты собирался со мной встретиться. — Не только встретиться, Шарлин. Я решил, что ты станешь моей в ту минуту, когда мне сообщили о его гибели. Он снова улыбнулся, а мне почудилось, что я сама шагнула в капкан. Одной «Медведицей» здесь не обойтись! — Ты знал, что я приеду? — Мой голос упал, и будь Доминик человеком, вряд ли бы он расслышал вопрос в шумном баре, но человеком он не был. — Даже не рассчитывал на это. Твое отношение ко мне я понял в тот вечер, когда узнал о вашей с Дэном помолвке. Ты хотела меня, но не хотела в этом признаваться даже себе. Поэтому я собирался доказать тебе, что ты ошибаешься. Если не тогда, то сейчас. — Каким образом? — Свиданиями. Подарками. Словами.