— Чем ты лучше этого самопровозглашенного альфы, Доминик? — процедила, все-таки оттолкнула его и вскочила с постели. — Ты одежду присылаешь, он — цветочки. Какая разница, кому отдавать долг? — Шарлин. — Это уже не человеческий голос, а звериное рычание. Вид у вервольфа совсем яростный, поэтому я на всякий случай отступаю от кровати. — Я сразу поняла, что они не от тебя. — По запаху? — опешил он. — В докладе говорилось, что пришлось использовать герметичные пакеты, чтобы их утилизировать. Я их понимаю. — По обращению в записке. Ты не зовешь меня Чарли. Как все. — Это мужское имя, а ты женщина. — Нет, ты называешь меня так, потому что тебе так хочется, а на мое мнение тебе наплевать. — Возвращайся в постель, Шарлин, — тихо приказывает он. — Я гостья или пленница? — Что это значит? — Просто ответь! Я пленница? На лице Доминика играют желваки, а его глаза сверкают так, что я едва сдерживаюсь, чтобы не сделать еще один шаг назад. — Гостья, — наконец-то отвечает он. — Тогда я буду спать отдельно. Извини, — процедила я, — сегодня с выплатой долга не получится. У меня был сильный стресс. А потом ушла, хлопнув дверью. Куда только мне идти? В этом доме я знала только спальню Доминика, гостиную, холл и еще его кабинет. Поэтому толкнула следующую дверь. Это оказалась другая спальня, в которой явно никто не жил: все в ней выглядело нетронутым, как в отеле в день заезда. Рассматривать получше я не стала, рухнула на кровать и свернулась клубком. Уверена, что выбрала правильно, Чарли? Сейчас я могла бы ответить наверняка, что не уверена вообще ни в чем. Но маленькая победа за мной, и сдаваться я не собираюсь. Несмотря на все переживания вчерашнего дня, мне удалось выспаться и даже вовремя проснуться. Точнее, было бы вовремя, останься я в своей квартире, сегодня же придется добираться из Мантон-Бэй и открывать магазин гораздо позже положенного. Это тоже был еще один аргумент в пользу моего возвращения домой. Но кто здесь учитывает мои желания? Спальня, которую я вчера выбрала наугад, в свете пасмурного крайтонского утра оказалась очень женской: начиная от светло-желтых стен, золотистого, с затейливым узором покрывала на неширокой кровати, таких же штор, подвязанных шнурами с кисточками, и заканчивая пушистым круглым ковром и туалетным столиком с тремя зеркалами. Нет, на отельный номер эта комната походила меньше всего. Но не хотелось бы думать, что она могла принадлежать Одри или предыдущим любовницам Доминика! Впрочем, эта мысль подействовала на меня, как пинок, и заставила подняться с постели. Из комнаты вели три двери. За одной из них обнаружилась ванная. Та самая, смежная с комнатой Доминика (к счастью, его самого я не застала), а за другой — гардероб с мужскими костюмами. Я даже не удивилась, обнаружив на мягком пуфе пакеты с собственной одеждой и кроссовками. Не знаю, это Венера постаралась или телохранители, но по крайней мере мне не пришлось ехать в магазин в халате. Поэтому я быстро его скинула, надела чистое белье (нет, тут точно побывала Венера) и потянулась за джинсами. И уже даже всунула ногу в одну штанину, но поняла, что, если хочу настаивать на своих условия, лучше волка не злить. Джинсы отправились в пакет, а я надела платье в мелкий цветочек. Оно действительно село по мне, оказалось очень элегантным, но при этом не делало меня похожим на Одри и других волчиц. К нему даже подошли кроссовки. Вот в таком виде и с очень решительным настроем я толкнула дверь в смежную спальню. В спальне Доминика не оказалось, зато нашелся мой телефон, часы на котором показали, что я в общем-то не сильно опаздываю. Значит, будет время на разговор. Вервольф нашелся в кабинете, одетый и собранный. Он рассматривал какие-то бумаги, но отодвинул их в сторону, стоило мне подойти ближе. — Доброе утро. — Доброе утро, Шарлин. Мне показалось или это прозвучало безразлично? Как взгляд, которым он скользнул по мне. А может, дело в самом кабинете? Сейчас я чувствовала себя так же, как в вечер заключения сделки. Все здесь напоминало о нем. — Мы вчера не закончили наш разговор. — Я думал, мы все обсудили. — Нет, не все. Ты не объяснил, почему искал Кампалу в Асере, если он здесь, в Крайтоне. — Иногда для того, чтобы понять, почему кто-то выбрал себе такое настоящее, нужно заглянуть в его прошлое. Ну и, конечно, чтобы узнать, кто он такой на самом деле. Значит, вот чем был занят Доминик. Меня даже царапнуло чувство вины, ведь я считала, что он растягивает «удовольствие» и не торопится решать мою проблему. Оказывается, что ошибалась. — Узнал? — Узнал, что местный альфа о нем ничего не слышал. Так что, скорее всего, это легенда. — Легенда? — Да. Мне по-прежнему неизвестно, кто он такой и откуда взялся. Потому что он осторожный засранец. — И он прислал мне букет и записку. Взгляд медовых глаз резанул холодом сильнее звериного желтого. Доминик поднялся и обошел стол, остановился напротив меня. Его пальцы скользнули по моему подбородку, заставляя меня запрокинуть голову. — Если он свяжется с тобой снова, Шарлин, то немедленно сообщи об этом мне. Понятно? Я не собиралась вступать в переговоры с шантажистом, но тон вервольфа меня покоробил. И еще покоробило то, что это опять был приказ. Только мысль о компромиссе заставила ответить не так, как хотелось. — Понятно, — процедила я, и Доминик убрал руку. — Я бы еще хотела обсудить мое возвращение домой. — Ты будешь жить здесь, — отрезает он. — Я своего мнения не изменю. — Ты загоняешь меня в угол. — Нет, достаточно того, что мои вервольфы присматривают за твоими близкими. Но главная мишень для него — это ты. Это понятно по вчерашней записке. Упоминание близких действует на меня как вылитое на голову ведро ледяной воды. И злит еще больше! Потому что это нечестный прием, о котором Доминику прекрасно известно. — Если кто-то из них пострадает, — предупредила я, хотя все внутри переворачивалось даже от такой вероятности, — нашей сделке конец! Доминик зло прищуривается. — Считаешь, что с другим было бы так же? — интересуется он, напоминая наш ночной разговор. — Не было бы, Шарлин. Ты это знаешь. Иначе бы ты ко мне не пришла и не согласилась бы на нашу маленькую сделку. Тебе нравится все это так же, как и мне. — Не нравится, — заявляю я. — Мне не нравится быть зависимой от тебя. — Любое чувство — всегда зависимость. А вот это уже даже смешно. — Настоящие чувства не могут быть зависимостью. — А если бы ее не было? Доминик едва касается моих волос, накручивает длинную прядь на палец. Сегодня я не стала забирать их в хвост, и, судя по всему, вервольфу это действительно понравилось. А мне, кажется, нравится, как он это делает, поэтому я спешу заправить прядь за ухо. — Чего не было? Зависимости? — Сделки, — уточняет Доминик. — Ты бы просто согласилась быть со мной? — Нет, — без раздумий отвечаю я. — Из-за зависимости? — Из-за свободы. — А если я дам тебе свободу? Я заморгала, снова за эти сутки решив, что у меня галлюцинации. — О чем ты? — Я хочу пригласить тебя на свидание, Шарлин. Сегодня вечером.