Хотя… Я сразу не подумала, но мог их прислать Хантер? От воспоминаний об историке на душе потеплело, а вот собственную теорию я разрушила сразу же. У него есть мой номер, и если даже предположить, что он как-то узнал мой адрес и как вор вломился в мой дом, то смысл Хантеру писать мне о выборе? Значит, это бандиты. Больше некому. Бандиты, увлекающиеся философией. Я поняла, что запах цветов до сих пор преследует меня, будто въелся под кожу, впитался в волосы. Поэтому спрыгнула с кровати и отправилась в душ. Надраилась до красноты и раза три помыла голову, только тогда мне стало легче дышать. Корзинка с кремами осталась здесь, будто Доминик знал, что я вернусь. На этой мысли мне захотелось дать себе подзатыльник. Конечно же он знал! У нас с ним договор на неопределенный срок. Я обернула голову полотенцем, сама завернулась в темно-синий мужской халат и вернулась на кровать. Желания разгуливать по дому в отсутствие его хозяина у меня не было, а часы на тумбочке показывали половину двенадцатого. Звонить сейчас родителям не вариант, только разволнуются. Значит, придется поверить вервольфам Доминика и забежать к маме с отцом утром. А сегодня лучше дождаться Доминика. Поэтому я не стала выключать торшер и села поудобнее, искренне жалея, что не захватила с собой ноутбук. Можно было поработать над новой главой, а так приходилось периодически моргать, чтобы не заснуть. Очевидно, не помогло, потому что тут я рассматривала узор на покрывале, тут уже, оказывается, я обнимаю подушку, в комнате темно, а кто-то вырисовывает пальцами узоры на моих обнаженных ногах и недвусмысленно прижимается со спины. — Доминик? — Ждала кого-то еще? — Интересно, кого еще я могу найти в твоей спальне! Я разворачиваюсь к нему лицом и понимаю, что зря: теперь его ладонь скользит по внутренней части бедра. Халат распахнулся во сне, под ним у меня ничего, и теперь Доминику это прекрасно видно. А учитывая остроту зрения вервольфов, вряд ли погасший торшер мне поможет. И судя по горящему взгляду мужчины, так и есть. Но, прежде чем я успеваю даже о чем-то подумать, он притягивает меня к себе и целует. Так долго и глубоко, что во мне практически заканчивается дыхание. До жара во всем теле. До дрожи. Только тогда Доминик прижимается губами к моему виску. — Я скучал, — шепчет он. И меня накрывает осознанием, что мне бы этого хотелось. Чтобы он скучал по мне и чтобы так меня будил. Только это не хватало! Самой скучать по Доминику. — А я нет. — Я в срочном порядке пытаюсь отодвинуться, но, естественно, мне этого не позволяют. К счастью, между нами халат, потому что на Доминике ничего нет. — Я в курсе, что в последний день тебе скучать не пришлось, но до этого… — Ты поэтому неделю не появлялся? Чтобы я соскучилась? Доминик смеется. — Не соскучилась, — говорю. — Ни капли. Но как видишь, сегодня я тебя ждала. Долго. — Из Асера путь неблизкий. — Асер? Это крупная провинция на Западе страны, до ее центра часов шесть-семь на автомобиле. — Далеко же ты забрался. — Все ради тебя, Шарлин. — В его голосе по-прежнему насмешка, поэтому сложно сказать, издевается он или просто доволен. А вот я хмурюсь: — Что это значит? — Я узнал, что загадочный альфа родом из тех земель, и нужно было это проверить. От таких новостей мое раздражение мигом испаряется. Доминик откидывается на спину и, кажется, не собирается продолжать. В отличие от меня. Я приподнимаюсь на локте и заглядываю ему в глаза: — И? — Может, оставим это до утра? — предлагает вервольф. — Для чего тогда ты меня разбудил? — Точно не для разговоров, Шарлин. — Он тоже приподнимается и проводит большим пальцем по моей щеке. — Хотел убедиться, что ты в порядке. Все остальное подождет. Тем более что теперь ты будешь жить со мной и спать в этой постели. Я, наверное, до конца не проснулась. Как еще объяснить, что мне слышится… всякое? Поэтому я села на постели. — Что значит жить с тобой? — То и значит. — Доминик мигом посерьезнел и тоже сел. — Ты же не думаешь, что после случившегося я позволю тебе жить отдельно? Я открыла рот. Закрыла. Потому что во мне разом кончились слова. И цензурные, и нецензурные. — Мы так не договаривались, Доминик! У меня есть своя квартира! — В твою квартиру, как оказалось, легко войти. — Кстати, об этом. Как так произошло? За ней не следили? Взгляд Доминика стал жестким, будто он сейчас мысленно отрывал головы своим подчиненным. — Следили. У них был приказ проверять всех, кто входит в дом, не считая жильцов. Особенно вервольфов. В этом и была моя ошибка. Курьер, который доставил в твою квартиру букет, оказался обычным человеком. Тем более что он сказал, что должен доставить ее твоей соседке. — Обычным? — Я приподняла бровь. — С каких это пор обычные люди вламываются в чужие дома? — У него были ключи и четкие инструкции. По словам менеджера курьерской службы, заказчик попросил сделать сюрприз для девушки и щедро заплатил. Самого заказчика пока не нашли. — Сюрприз удался, — мрачно подтвердила я и отвернулась от Доминика, свесив ноги с кровати. Он даже не потрудился прикрыться, меня это не то чтобы смущало, скорее отвлекало, сбивало с мысли. Впрочем, он тут же вновь обнял меня со спины. — Правильно сделала, что сразу позвонила мне. — Теперь я уже не так уверена, что поступила правильно… Доминик уронил меня на кровать так резко, что я не успела договорить. Навис надо мной, и в его взгляде заплескалось расплавленное золото. — Не смей шутить своей безопасностью, Шарлин. — Я не шучу! — Я уперла руки в грудь Доминик, но разве его сдвинешь с места. — Я серьезно хочу вернуться в свою квартиру. — Исключено. Мой дом гораздо более защищенное место. — Этого не было в нашем договоре… — Там было, что я тебя защищаю, — отрезает он. — И мне проще делать это здесь. И никаких вариантов! — Я поменяю замок. — Нет. — Можешь даже камеру установить. — Поймав странный взгляд вервольфа, я уточнила: — На лестничной площадке. — Нет. — Я не стану с тобой жить, Доминик. — Почему? Снова не желаешь исполнять свою часть сделки? Я задохнулась от возмущения: — Это я не исполняю? Я являюсь к тебе по первому требованию, сопровождаю тебя везде, меняю гардероб под твои вкусы, выслушиваю гадости от твоей невесты… — Невесты? — прищуривается Доминик. Приходится прикусить язык. — Не важно! В общем делаю все, что захочешь. Но тебе этого мало! Ты хвастаешься мной перед другими альфами и их друзьями, обсуждаешь приготовления к свадьбе и считаешь, что можешь управлять моей жизнью! С каждым моим словом Доминик темнел в лице, а когда я выдохлась, ответил: — Так и есть, Шарлин. Теперь ты будешь жить здесь. Нравится тебе это, или нет. Вот так! Значит, плевать на мое мнение. Обидно стало до слез.