— Я не знаю, Рэбел. Знаю только, что слишком устала. Я откидываю голову на спинку кресла и закрываю глаза, которые пощипывает от слез. Вздрагиваю от стука в двери магазина. Короткого, но мощного. — Сколько времени? — Начало девятого. — Я забыла про встречу! «До вечера», — сказал Доминик. Рэбел открывает дверь, и главный альфа шагает в магазин. Взгляд у него такой, что едва давлю желание поджать под себя ноги. Потому что это взгляд зверя, который не сулит мне ничего хорошего. На помощницу он не обращает внимания, смотрит только на меня. — Ты не готова, Шарлин. Ах да, Рэбел говорила что-то про красивое платье, сейчас я даже не злюсь, что подруга заглянула в одну из коробок. Но Доминику придется подождать, если он хочет, чтобы я хотя бы переоделась. — Я готова, — поднимаюсь из кресла. — Вы с ума сошли? — вклинивается Рэбел в этот короткий разговор. У них с Экротом настолько большая разница в росте, что она едва достает ему до груди, но при этом выглядит воинственно. — Чарли сейчас не в состоянии выполнять условия вашей сделки. Не сегодня. Она едва на ногах держится! Она только мужа потеряла, сегодня была на его могиле… — Я знаю, где она была. Значит, вервольфы мне не показались. Он знает про каждый мой шаг. — Следишь за мной? — Присматриваю за тем, что по нашему уговору принадлежит мне. Когда захочу и как захочу. Или ты передумала, Шарлин? Я стискиваю зубы, качаю головой и иду к нему, но по пути меня перехватывает подруга. — Чарли, это бесчеловечно. — Он не человек, Рэбел, — говорю я. — Закрой, пожалуйста, магазин. И выхожу следом за Домиником. ГЛАВА 5 Сиденье в лимузине воспринимается уже как нечто привычное. И уезжать куда-то в ночь — тоже. Только к присутствию Доминика привыкнуть не получается. Когда он занимает соседнее место, я чувствую его всей кожей, хотя между нами полметра. Он не пытается меня лапать и вообще смотрит перед собой, напряженный и злой, но я все равно его чувствую. Что с ним не так? Или что не так со мной? Я молчу. Знаю, я должна изображать его любовницу, но сегодня во мне не осталось сил ни на что. Даже на то, чтобы быть собой. Мне все равно, в какой отель мы едем: в «Кингтон» или в какой-нибудь другой, поэтому даже не смотрю на дорогу. Видимо зря, потому что, когда в окне мелькают знакомые огни Мантон-Бэй, я с запозданием осознаю, что на этот раз Доминик привез меня домой. Туда, где мы будем совершенно одни. В холле все как прежде, но вервольф, ничего не говоря, поднимается на второй этаж, а я шагаю следом. Это напоминает нашу первую встречу и вечер заключения сделки. И недели не прошло, у меня же чувство, что это случилось год назад. Разве что сегодня он на верхней площадке сворачивает не к кабинету, а направо и распахивает ближайшую дверь. Это спальня. Его спальня. Мой взгляд притягивает королевских размеров кровать, она даже больше, чем в кингтонском люксе. Старинная, с массивными столбиками и резным изголовьем. Здесь Доминик изменил своей любви к зеленому: и покрывало, и тяжелые шторы, и обивка низкого диванчика в изножье кровати и кресла в углу винного цвета. — Раздевайся, — приказывает он сразу, и я подчиняюсь. Сбрасываю туфли, стягиваю грязную одежду, безыскусно, рвано, не пытаясь вложить в собственные движения ни капли соблазнения. Да и не нужно это. Одного взгляда на вервольфа хватает понять, что он скорее готов меня сожрать, чем трахнуть. Злится. Не знаю, почему я это знаю. Но точно злится. И злость его дошла до точки кипения. Поэтому, избавившись от белья и обхватив себя руками, я опускаю взгляд в пол, неприятно холодящей ступни. Я предпочитаю рассматривать собственные руки, застрявшую под ногтями землю. Оказывается, замечаю это не только я. — Зачем ты ездила на кладбище? — Чтобы в очередной раз сказать Дэну, какой он ублюдок. А ты почему не сказал мне про похороны? — Ты была бы там лишней. Я вскидываю на него глаза и в глубине его взгляда читаю ответ. Да что там читать? И так все понятно — родители Дэнвера попросили, чтобы меня «забыли» пригласить на такое торжество. — Ты не имел на это право. Я любила его не меньше их, даже больше. Доминик сжимает челюсти так, что на его лице ходят желваки. — Разве ты от него не отказалась? Так же, как его родственнички. Удар его слов попадает прямо в цель, и я бросаюсь на него с кулаками. Конечно же Экрот перехватывает меня раньше, чем я успеваю выцарапать ему глаза, удерживает за руки и вдавливает в свое тело, отчего у меня сбивается дыхание. — Дэнвер действительно был ублюдком, — цедит он мне в лицо. — Не по происхождению, по состоянию души и своим поступкам. Ты любила не его, Шарлин, а секс с вервольфом. То, как ты отзываешься на меня, прямое тому доказательство. — Я не отзываюсь на тебя! Вот теперь его ладонь ложится на мое горло, он властно притягивает меня к себе. — Ты можешь дальше играть в игры, вот только никогда не смей мне врать! Поняла? — Я честна с тобой, — почти рычу я. — Так будь еще честной и с собой, — говорит он, смягчив тон, и очерчивает пальцами мою ключицу, обхватывает ладонью грудь, сдавливает сосок. Я зажмуриваюсь, потому что все, что он проделывает со мной, мне неприятно. Точнее, я хочу, чтобы это было неприятно. Мерзко. Грязно. Каким еще оно должно быть? Чего я точно не хочу, так это откликаться на прикосновения Доминика. Тянуться за ним. Особенно, когда он нарочно так нежен. Я сжимаю зубы, только чтобы не подаваться вперед, когда он касается живота, водя горячими пальцами по кругу. — Ты ловишь кайф от боли? — Что? — Я распахиваю глаза широко-широко, чтобы убедиться, что не ослышалась. — Нет! — Тогда почему ведешь себя как бесова мазохистка? — Я не мазохистка! — Хорошо, как бревно. — Я не… — Что я только что говорил про ложь? — В его голос добавляется угроза. — Неужели не можешь даже попробовать наслаждаться процессом? — Не хочу. Он же сам хотел правды! — В условиях сделки не было такого, чтобы я этим наслаждалась. Доминик отпускает меня так резко, что заставляет неосознанно пошатнуться. — Значит, тебе нужен стимул? — Стимул? — Еще одна сделка. Видишь ли, меня не устраивает, что женщина рядом со мной похожа на привидение. Поэтому я предлагаю тебе заняться сексом не потому, что ты должна мне, а потому что хочешь этого. И если окажется, что мы друг другу не подходим, я прощу тебе долг. У меня голова кругом. От волнения и таких новостей. — Ты откажешься… — Нет, с моей стороны все будет в силе. Но тебе больше не придется приходить ко мне. — И что я должна сделать?