— Чарли, я тебе соболезную, — тихо говорит девочка, касаясь моего плеча: я и не заметила, что она подошла ко мне. — Спасибо, Лола. — Правда. Когда умер папа, я долго не могла в это поверить. Даже на похоронах казалось, что это не он там — в земле. Что не может быть такого, что его больше нет… — Похоронах? — цепляюсь я за ее фразу и вскакиваю с кресла. — Прости, Лола, мне нужно позвонить. И, спасибо за то, что рассказала мне об этом. Это очень важно. Девчушка нахмурилась, будто сомневалась в моей адекватности. — Надеюсь. Я же убежала в другой конец магазина, отыскала визитку, оставленную полицейскими, и набрала номер: — Сержант Лабрю? Это Шарлин Брайс. — Да, прима Брайс, я вас слушаю. — Вы сказали, что мой муж погиб, но ничего не сказали насчет тела. Я должна была его опознать или забрать. — Прошу прощения, прима, но у вас вряд ли бы получилось его опознать… От тела мало что осталось. Меня всю перетряхнуло, стоило снова представить ужасную гибель Дэнвера. Пришлось выдержать паузу, чтобы собраться силами для следующего вопроса: — А что случилось с тем, что осталось? По законам Легории, людей и вервольфов должны хоронить. — Так и есть. Но этим занимаются родственники или, в случае вервольфов, альфы рода. Мы передали тело его родным. Насколько мне известно, похороны состоялись сегодня утром. Сегодня?! И Доминик мне об этом ничего не сказал! Знал, и ничего не сказал. — Вы знаете, где его могила? Возможно, это был странный вопрос от вдовы, но мне уже было плевать. — Дэнвер Брайс похоронен на Лурском кладбище. Там, где хоронили весь род Брайсов. Какая честь для отвергнутого наследника! После смерти он наконец-то со своей семьей. Я поблагодарила офицера, подхватила ключи от машины и бросила на ходу Лоле, что она снова за старшую. Дорога до Лура смазалась, стерлась, вымаралась из моей памяти. Я осознала себя у кладбищенских ворот, которые даже в солнечный день смотрелись зловеще, а сейчас вовсе казались дверью в потусторонний мир. Я знала, где похоронены все Брайсы и Экроты. Мы с Дэном были здесь однажды, на похоронах его деда. Кажется, тогда он хотел помириться с матерью, но лишь поскандалил с родней. Он всегда со всеми скандалил. Считал, что все ему должны. Когда я отыскала свежую могилу с именем «Дэнвер Брайс» на надгробном камне, уже начало темнеть, но мне было плевать. Я стояла и смотрела на этот камень. На имя. На дату. А потом во мне что-то треснуло и надломилось, раскололось на части. Может это я раскололась. Колени будто подогнулись, и я с воем упала на свежую землю. — Урод! Мерзавец! Ты во всем виноват! Я билась и ревела, загребала землю руками, ударяла по ней кулаками. — Тебе всегда было на меня наплевать! На то, что я старалась для нас двоих. Ты меня бросил на растерзание волку! Я орала до тех пор, пока перед глазами не потемнело. А потом просто рухнула на холодную землю с диким желанием умереть. Чтобы всего этого не было. Не было в моей жизни ни одного вервольфа. Я очнулась, только когда почувствовала дикий холод, а еще чей-то взгляд. Подняла голову, вглядываясь в темноту, но моего человеческого зрения не хватило, чтобы рассмотреть в сумерках, одна я здесь или нет. По телу прокатилась волна страха: глубинного, первобытного, стирающего все грани разумного. Воображение нарисовало не самые приятные картинки криминальных хроник, и я сжала кулаки, загребая пальцами сырую землю и напоминая себе, что от переутомления и не такое бывает. Я здесь одна. Кому вообще придет в голову прийти на кладбище ночью? Кроме меня, конечно же. Если кто-то и следит за мной, прячась среди надгробных камней, то выдавать себя не собирается. По крайней мере, пока. По дурной традиции последних дней начал накрапывать дождь, поэтому я поднялась на ноги и запахнула пиджак, который совсем не спасал от холода в груди. Пронизывающий ветер крайтонской осенней ночи ни шел с ним ни в какое сравнение. Страх на мгновение выдернул меня в реальность, но теперь я снова почувствовала себя скорее духом, чем живой. Усталость каменной плитой навалилась на плечи, и я дошла до автомобиля, едва переставляя ноги. Просмотрев оставленный на пассажирском сиденье телефон, я обнаружила кучу пропущенных вызовов: от Рэбел, от папы и от прима Лорана. Над тем, чтобы написать сообщение помощнице (я была не уверена, что смогу сейчас разговаривать с кем-либо) и попросить ее закрыть магазин, я раздумывала долго: сидела и пялилась в экран. Но затем во мне проснулась совесть. Все-таки это мой магазин, и Рэбел мне ничего не должна! К тому же на парковке ощущение взгляда никуда не делось, а только усилилось. Будто тот, кто следит за мной, подошел ближе. На мгновение у кладбищенских ворот, куда не доставал свет фонарей, мелькнула огромная черная тень, и в темноте словно сверкнули два янтарных глаза, но стоило мне моргнуть, фигура исчезла. Шпионы Доминика? Или кто-то еще? Слишком много вервольфов для меня одной. Я спешно завела машину и отправилась в обратный путь. Когда вернулась, вывеска уже не работала — неудивительно, потому что время было позднее, но свет внутри еще горел. Забыли выключить? Или Рэбел задержалась из-за какого-либо посетителя? Но в магазине оказалась только одна помощница: Сая и Лолы не наблюдалось. Подруга сложила руки на груди и сидела неестественно прямо. — Рэбел, ты почему не ушла домой? Она ответила не сразу, и на секунду я решила, что случилось что-то ужасное. Что-то гораздо более ужасное, чем смерть Дэнвера и все, что за ней последовало. Но тут помощница взвилась с кресла и шагнула ко мне. — Почему я не ушла? — гневно переспросила она. — Не ушла, потому что моя лучшая подруга неизвестно где и с ней явно что-то происходит, если она забила на работу. — Я делаю для магазина не меньше тебя… — К бесам магазин, Чарли! С ним все прекрасно, он работает как часы. Меня интересует, что не так с тобой? Ты пропадаешь куда-то, молчишь, получаешь подарки в красивых коробках. А в них не менее красивые платья! Сначала я решила, что у тебя появился мужчина, но счастливой ты при этом не выглядишь. — А как я выгляжу? — огрызаюсь я. — Как будто их с того света шлют! Как будто для тебя это пытка… — Рэбел осекается и оглядывает меня с головы до пят. — Хотя сейчас ты выглядишь так, будто вывалялась в канаве. — Я была на кладбище, понятно? На могиле Дэна. Разговор закончен! Я разворачиваюсь и иду в сторону стойки, но замираю от слов Рэбел: — Заглядывал прим Лоран и сказал, что ты хочешь продать магазин. — Что? — оборачиваюсь и едва не падаю, потому что забываю про бесовы каблуки. — Он не имел права говорить тебе об этом! — Но сказал! — Чарли Брайс, скажи мне правду! Что происходит? — Хочешь знать правду? Мой муж занял десять миллионов крайтов и сгорел в автомобиле. И теперь эти деньги должна выплатить я! Своего я добилась: она прижимает ладонь к груди, но не находит слов. Только ее раскосые глаза становятся совсем круглыми, а я уже жалею, что вспылила. — Так что я сейчас в большой заднице, Рэбел. Очень большой. — Расскажи мне все. — Она обретает дар речи. — Это не твои проблемы. — Для чего еще нужны друзья? Она берет меня за руки и усаживает в кресло. Прикосновение Рэбел нежные и заботливые, поэтому я не выдерживаю. Чувствую, что пустота сожрет меня изнутри, и рассказываю все с самого начала. Про Дэна. Про головорезов. Про долг неизвестному альфе. Когда дохожу до Доминика и его условий, меня начинает потряхивать, а Рэбел восклицает: — Вот мудак! — Он мне помог. — Да в задницу такую помощь! Это не помощь, это… — Рабство. И я в него шагнула добровольно. Мы молчим, но я понимаю, что мне уже все равно. По крайней мере этим вечером. — Чарли, почему ты не пошла ко мне? У меня есть немного сбережений, я собирала на оплату колледжа для Лолы… — Десять миллионов, Рэбел? — приподнимаю я бровь. Хотя от ее предложения на душе становится тепло, настолько, что хочется плакать. — Мм, нет. Гораздо меньше. — Тогда, о чем ты говоришь? Я бы не взяла у тебя ни крайта. Тем более что я не знаю, существует ли этот долг вообще. Сегодня они потребовали с меня столько, а в следующий раз вспомнят еще о чем-то. — Полиция? — Для них законы не писаны. Даже среди вервольфов. — А для него писан? Для того, кто тебя якобы спас?