– Отлично, потому что я бы предпочел никого не убивать. Я улыбнулась в ответ. – Не думаю, что дедушка предлагал мне пойти на убийство. – Твой номер шесть беру на себя. – Да? – я глянула на список, чтобы вспомнить, что же там такое в номере шесть. Столкнуться со своим страхом. Конечно, это. Я должна была догадаться. – Почему там мое имя? – поинтересовался он. – Потому что на некоторые пункты меня надоумили определенные люди. – Я ткнула пальцем в злополучную шестую строчку. – И благодаря тебе, мой бесстрашный друг, появился этот пункт. Но выбор страха я тебе не доверю, с этим я справлюсь сама. – Да ты чего. Выберешь ведь самое простое. – А ты придумаешь что-нибудь невозможное. – Нет ничего невозможного. Я уставилась на него в ожидании. – Что? – спросил он. – Ты собираешься закончить мысль? Нет ничего невозможного… – И точка. Разве там чего-то не хватает? – После этих слов всегда следует что-нибудь еще. Нет ничего невозможного, если ты усердно работаешь, или стоишь на своем, или никогда не сдаешься, или веришь в Бога. – Хм. Ну, ладно… Все возможно, когда ты рядом со мной. Мои глаза закатились. – Мои варианты были лучше. – Допустим, но прямо сейчас подходит мой, потому что именно я буду рядом, когда ты встретишься со своим страхом. – И во что я ввязалась? Он злобно захохотал, когда мы выходили из комнаты. * * * Он протянул мне шлем. – Нет. Нет, нет и нет. Я же говорила тебе, что просто посмотрю. Это не мое. – За его спиной виднелись другие квадроциклы, дрейфующие по песку на своих баггах. Из-за палящего солнца воздух рябел вдали, и это вовсе не шло на пользу моему самочувствию – меня и так подташнивало от мысли, что скоро я окажусь там, рядом с ними. – А страх и не должен быть чем-то «твоим». Если тебе комфортно со страхом, это уже не страх. – Мне не страшно. Я просто считаю, что это бессмысленно. И опасно. – Да ты в ужасе. Я же вижу по глазам. Не притворяйся, что не боишься. А если это и правда не страх, засчитаешь поездку как новый опыт. Я фыркнула и забрала у него шлем. – Ладно. Мне страшно. – Я не раз становилась свидетелем аварий на гонках, когда приходила болеть за Купера, и мне очень не хотелось оказаться на их месте. Он широко улыбнулся и зашагал к трейлеру, где квадроцикл в полной готовности ждал нас. Один из его товарищей только закончил тренировку и предупредил нас, проходя мимо: – Будьте осторожны. Ночь выдалась ветреная. – Спасибо, – Купер поблагодарил его, а когда мы отошли достаточно далеко, добавил: – хотя и не за что. – Сейчас нельзя ехать, – сказала я, догоняя его. – Я знаю, что такое ветер на дюнах. Я уже успела запомнить. Вся поверхность сейчас в стофутовых[8] рытвинах, и, стоит нам оказаться на краю, мы полетим вниз. – Не слушай его. Все с нами будет хорошо. Я же родился на дюнах, забыла? – бросил он, слегка обернувшись ко мне. – Теперь ты умрешь на них, и я смогу вычеркнуть последний пункт списка. Купер остановился так резко, что я чуть не врезалась ему спину, и повернулся ко мне. Он опустил шлем на землю, между ступнями, потом выпрямился и положил руки мне на плечи, все это время поддерживая зрительный контакт. – Я знаю, что это в твоих силах. Я знаю, что с нами ничего не случится. Но, если не хочешь, ты всегда можешь отказаться. Вот и все. Мое сопротивление было сломлено. Понимал ли он, что эта близость, и эти глаза, и этот голос творили со мной? Даже если нет, я хорошо знала свою слабость, и теперь тонкий голосок в моей голове говорил: «Посмотри на него, он хочет, чтобы ты пошла с ним. Может быть, после этого он влюбится в тебя». Могу сказать точно: осознавать слабость и противостоять ей не одно и то же. Эх. Я и не думала, что все еще так зависима от него. Я кивнула. – Попробую. – Правда? – переспросил он, сияя улыбкой. Я схватила его за футболку и сжала ее в кулаке. – Да. Но потом ты угостишь меня молочным коктейлем. – Только если тебя не стошнит, – сказал он, освобождаясь от моего захвата. Потом он сделал шаг назад, подхватил шлем и, наконец, приблизился к своему квадроциклу. – Подожди, что? Он взял шлем у меня из рук и сам водрузил его мне на голову. – Ау. – Из-за шлема мой голос звучал глухо, но зато между мной и разбитым черепом была хотя бы какая-то преграда. Он приподнял козырек. – Что? – Ничего. Давай скорее покончим с этим. – Мой желудок уже сжался от напряжения, и я поняла опасения Купера. Возможно, я и не осилю молочный коктейль, потому что меня точно стошнит. Он запрыгнул на квадроцикл и завел его. Потом повернулся и похлопал по сиденью сзади. Я опустила козырек и забралась на него. Он взял мои руки и обхватил ими свою талию. – Держись крепко, договорились? Я кивнула. Об этом можно было и не говорить. Купер надел свой шлем, и мы поехали. Лучше бы я была у руля. Лучше бы он научил меня управлять квадроциклом. Но он не научил, и я сидела за спиной Купера, завсегдатая гонок на дюнах. Прирожденного гонщика на дюнах. И он не играл на понижение. У меня во рту появился кислый привкус. Ландшафт впереди был ужасающий. Обычно гладкая песчаная поверхность сейчас пестрела ямами. Некоторые были мелкими и безобидными, но те, которые представляли интерес для Купера, простирались футов на тридцать[9] в ширину. Мы спускались по их склонам на самое дно. Выбираться из них нужно было мгновенно, поэтому Купер разгонялся так сильно, что я вцеплялась в него еще крепче. Возможно, такое положение радовало бы меня больше, если бы не страх. – Ненавижу тебя. Ненавижу тебя. Ненавижу тебя, – повторяла я, пока он продолжал разгонять двигатель. Он не мог меня слышать, но мне становилось лучше оттого, что слова эхом гуляли по моему шлему. В какой-то степени этот эксперимент мне даже нравился – я редко добровольно отправлялась на поиски адреналина, так редко, что и не помнила, когда меня в последний раз охватывал такой сильный страх. Но и такая ненависть к Куперу тоже была для меня нечастым явлением, и я робко начала надеяться, что она поможет мне справиться с моими чувствами. Купер заехал на верхушку холма и приостановился. Две передние шины стояли на самом краю песчаного обрыва. Если бы он слегка поддал газа, мы бы рванули вниз по восьмидесятифутовому[10] склону. Если бы не я, он бы с радостью попытал удачу, полный самодовольства и надежды, что не полетит кубарем. Он повернулся ко мне, не вставая с сиденья. – Тебе весело? – крикнул он. Я покачала головой вместо того, чтобы сказать «нет», в страхе, что меня вырвет. – Да ладно? Я был уверен, что тебе понравится. Я снова покачала головой. – Ладно, тогда, думаю, мы возвращаемся. Он дождался моего кивка и стартовал с прежней скоростью. Когда мы остановились возле трейлера, я на ватных ногах слезла с квадроцикла и опустилась на землю. Он снял шлем и присел сбоку от меня. – Значит… ты действительно трусиха. Я шутил, когда назвал тебя так перед Амелией, но сейчас вижу, что не ошибся.