– Скажите, это маршрутка на Кронштадт? – ворчливо спросила я, заглянув в салон. – За проезд водителю передавать или можно по студенческому бесплатно? Барби хрюкнула в кулак, а Ангелина обернулась с переднего места рядом с водителем и прошипела: – Садитесь уже, Евгения. Вечно вас ждать. – И вовсе не вечно, не надо гиперболизировать. – Я плюхнулась рядом с Барби и пригладила волосы. – А виновники торжества отдельно уехали, да? – Да, – подал голос Игорь. Ах ты ж, хмырь проклятый. – На лимузине. Не будет же Александр в микроавтобусе трястись… – А жаль! – мечтательно сказала я, вытягивая ноги в проход. – Не хлебнет дорожной романтики. И мы поехали в Кронштадт. К моменту, когда мы устроились за столом, я десять раз успела порадоваться тому, что оделась не торжественно, а тепло. Ветер налетал с моря, забирался за шиворот и в рукава, хватал за волосы, заставлял мерзнуть уши и нос. Пальцы хотелось спрятать в карманы, пуговицы – застегнуть до самого горла, а еще неплохо было бы где-нибудь платок на шею раздобыть… или даже шарф! Хоть сейчас и лето. С другой стороны, как говорится, на дворе не май месяц. Остальные девочки кутались в пледы, хотя судя по тому, как тряслась Барби, это не слишком помогало. Тепловая пушка тоже особо дело не исправила. Кого-то уже послали за химическими грелками для съемочной группы, потому что невозможно держать камеру на таком холоде, если ты не взял с собой специальные перчатки. Ангелина громко чихала, Игорь ругался хриплым шепотом, Иннокентий приплясывал на месте, дуя на ладони, и проклинал прихотливую приморскую погоду. На контрасте со всеми нами Алла, на которой был легкий белый сарафан с открытыми плечами, смотрелась… как минимум удивительно. Она сидела, изящно облокотившись на спинку стула, и казалась не живым человеком, а рекламным силуэтом, увидев который, туристы срочно захотят приехать и прогуляться здесь по пляжу. Ши рассеянно поглядывала на волны и, склонив голову набок, что-то рассказывала Александру. Тот внимательно слушал и, судя по всему, не особенно мерз в теплом пиджаке. Лично я ему в этом завидовала. А Барби, судя по страдающим глазам, завидовала Алле. – Слушай, – шепнула я ей на ухо, улучив момент, когда остальные от нас отвлеклись. – Ты ж знаешь кухню шоу-бизнеса. Ты сильна духом и не веришь в сказки. Ты же говорила, что просто хочешь выиграть. К чему эти сантименты? – Какие сантименты? – фальшиво удивилась Барби. – Ты о чем? – О том, что сердечко твое стучит так громко, что даже отсюда слышно. И похоже, не от обычного волнения. – Это от холода. – Угу. А на балете оно стучало от скуки. А во время дегустации ты… – …Просто слишком много вина выпила. – На все-то у тебя готова отговорка. – А что ты предлагаешь? – Барби независимо улыбнулась и посмотрела куда-то мимо меня. – Мы договаривались поддерживать друг друга до финала. А теперь… – …Каждый сам за себя, да? – Да. В ответ я сгребла Барби за плечи и подтащила поближе к себе: – Ты задумала обалденное свидание. Я лично думаю, что ты выиграешь. Надеюсь. Тем более что тебе это важно. Но шоу… оно до самого конца должно оставаться шоу. Таковы правила игры. Так что расслабься и получай удовольствие. – Ты говоришь так, будто он тебе не нужен. – Барби вывернулась и стала похожа на обиженного встрепанного воробушка. А я увидела, что Иннокентий очень заинтересованно на нас смотрит, и его помощник уже подкрадывается с камерой. – Нужен, конечно, – громко сказала я и сдула непослушную прядь с носа. – Такой роскошный мужчина… Ты только посмотри, как величественно он смотрится на фоне стихии! В этот момент как раз показалась луна, и лунная дорожка пробежала по глади моря от горизонта к столику, за которым сидели миллионер и ши. Александр держался прямо и неподвижно, как будто ему в пиджак сзади швабру вставили. Алла же явно веселилась – порывы ветра доносили издали ее смешки, звонкие, будто колокольчики, раскатившиеся по камням. Интересно, о чем они говорят? Лучше бы я прогуливалась сейчас по краю прибоя вместе с Карлосом и Кларой, а не пыталась удержать замерзшими пальцами бокал с аперолем, делая вид, что светский ужин на открытом всем ветрам побережье – это вечер моей мечты. – Как ты думаешь? – наклонилась ко мне Барби. – Будет завтра у Аллы насморк? – Не-а, – покачала я головой. – Спорим? И мы поспорили. – Ты хочешь выиграть или проиграть спор? – поинтересовалась Алла. Мы сидели на балконе, смотрели в синее утреннее небо, пили кофе и ели булочки с вишневым джемом. Между нами лежала Джу и щурилась на солнце. Было тепло и уютно. Не как вчера. Мир вокруг, казалось, состоял из золотистых солнечных зайчиков и птичьего гомона. – Даже не знаю, чего хочется больше, – я вздохнула, посмотрев на тарелку с булочками. Вид их так и манил, но разум твердил, что пятую осилить будет уже сложно. – Посмотреть, как Барби приходит в Дом Зингера, надев на голову ободок с оленьими рожками? Или насладиться картиной «шумно шмыгающая носом ши»? Все такое вкусное! – И не говори. – Алла почесала Джу за ушком и, прищурившись, откинулась на диванную подушку – ее пару дней назад притащил сюда Сигизмунд для пущего уюта. – А что ты должна сделать, если проиграешь? – Прийти на свидание в шляпе и поприветствовать Александра фразой «Тысяча чертей!» – Идеально. Давай я скажу Барби по телефону, что не простудилась, она придет в рожках, я сразу же расчихаюсь, и тебе придется срочно надевать шляпу, а потом вытряхивать из нее чертей. – Идет! – Булочка все-таки победила, я откусила румяный бочок и потянулась за кружкой. – Но ты расскажи в подробностях. – Что? – Как он? Алла закатила глаза: – Я понимаю, если б мы ночь провели вместе, тогда твой интерес был бы оправдан. А так… вы ж все сами видели. Мы поболтали и разошлись. – Ага. И выглядел наш драгоценный Александр как пыльным мешком ушибленный. – Ааа… Так ты меня подозреваешь в том, что я превысила человеческие полномочия и слегка поколдовала? – Не без того. Тут ши расхохоталась: – Ему обычных слов хватило. Я просто решила немного пооткровенничать. Теперь он, должно быть, проклинает Вадима за то, что тот недостаточно тщательно проверил участниц на психиатрические диагнозы. – Боюсь спросить, что ты успела ему наговорить. – Ничего особенного. Сначала про Юрия Антонова, который тут гулял и в итоге сочинил песню про лунную дорожку. – «Не слишком ли ты молода, чтобы помнить такое?» – спросила я, пытаясь представить себя удивленным миллионером. – А-ха-ха. Именно так он и спросил. Тогда я сообщила, что внешность обманчива. Наврала, что мне триста лет, рассказала, как вот на этом самом пляже малюсенький Гумилев камушки в воду бросал, а еще раньше во-о-он от того причала отходил пироскаф, на котором Александр Сергеевич свой день рождения справлял. Дважды. – Пушкин, что ли? – Он самый. – И ты его вправду видела? – Ну, – Алла отхлебнула кофе. – Что там видеть. Сел на кораблик, уплыл, приплыл. Стихов он, восходя на борт, не декламировал. Так что ничего особенного. Я попыталась уложить в голове услышанное. Пушкин. Алла. Гумилев еще. Малюсенький. Юрий Антонов на этом фоне прям оплот современности и реализма происходящего. Нет, я знала, что ши живут гораздо дольше людей, и вероятность того, что Алла намного старше меня, была неиллюзорной. Но не настолько же?! – А наврала-то ты в чем? – не знаю, что я ожидала услышать. Уж точно не ответ: – В том, что мне триста лет. На самом деле – триста сорок. Что надеть на свидание мечты? Летнее платье в цветочек. Я честно пробовала подумать в сторону торжественных вариантов и походов к косметологу, в парикмахерскую, к эльфам за волшебной пудрой, к ши за столетним опытом прихорашивания, к Сигизмунду за ценным советом, к фее абсента за снадобьем, которое любую девушку сделает красавицей в мужских глазах. А потом взяла и выкинула из головы все эти дурацкие мысли. Потому что во время свидания мечты я хотела чувствовать себя не расфуфыренной куклой, а собой. Платье в цветочек, и кеды с цветочками, и духи с запахом озона и сирени, и никаких сложных конструкций на голове. А то сначала полдня причесываешься, потом полдня думаешь, как бы прическа не развалилась. Сплошное убийство времени, которое можно было бы потратить на что-то более важное. Например, на продумывание меню. В кои-то веки Вадим соизволил мне позвонить. Чтобы, кхм, поинтересоваться, какие блюда я желаю видеть на столе во время свидания с Александром. – А ты же там будешь? – спросила я вместо того, чтобы начать перечисление кулинарных изысков для вечернего стола. – Ну… где-то буду. Не то чтобы очень близко… – Потому что ревнуешь? – А должен? – Даже не знаю! – Я перестала ходить по комнате с телефоном туда-сюда и уселась на подоконник. Помахала Джу – мол, не хочешь ли пока сходить на кухню к своему разлюбезному Сигизмунду? А то у меня тут приватный разговор. – Ты же говорил, что я тебе нравлюсь?