– С этим туром все. – Игорь задумчиво потер висок. Постучал пальцем по наушнику, выругался шепотом и достал из кармана телефон. Повернулся ко мне с извиняющимся видом. – Вы же наверняка понимаете, Евгения, что индивидуальные эпизоды спланировать сложнее, чем массовые. – Мне почему-то казалось иначе. – Меньше пространства, меньше экспрессии, ситуации, не предназначенные для работы с камерой. А… – он не договорил, махнул рукой. – Сегодня ночью, например. На улице. – М-да, – задумчиво протянула я. Ночь была так себе. С дождем и низкой облачностью. – Но вы же справились? – Справились, но не выспались, – улыбнулся Игорь. – Стойте. Вот мы и пришли. Мы остановились рядом с типичным питерским желтовато-серым домом. Свернули в подворотню мимо крошечной вывески: «Экскурсии по крышам, звоните по телефону…» и оказались в закрытом дворе. Игорь прошагал налево к ближайшей двери и набрал код. В подъезде было грязно и неуютно. Окна щерились потрескавшимися стеклами, на подоконнике стояла обрезанная банка с окурками. Сюда бы Марфу Пантелеевну. Ух, и порядок бы она навела! И крику было бы выше крыши. Пополам с нравоучениями. – Лифт на ремонте, – грустно проговорил Игорь. – Пойдем пешком. Всего шесть этажей. И мы пошли. Майская роза и уставший труженик хоррор-фронта. Через два этажа стало понятно, что в этой гонке я выигрываю, по очкам – уж точно. – Вас подождать наверху? – спросила я, перегнувшись через перила. Игорь стоял на площадке, глядя на двери неработающего лифта с явно читаемой ненавистью, и тяжело дышал. – По… подождите, – прохрипел он. – Или… там должны были уже нам… открыть. Можете начать осматриваться… я догоню. – Хорошо! – ответила я и поскакала вверх по лестнице через две ступеньки. Так даже лучше. Осмотрюсь без Игоря за спиной. Дверь на чердак и вправду была открыта. На ней висела еще одна табличка с рекламой экскурсий, а за ней виднелась короткая железная лесенка и открытый люк с кусочком неба. А еще… Я прислушалась на секунду и рванула вперед. Оттуда, сверху, слышалась отчаянная чаячья ругань. Вынырнув из люка на крышу, я успела застать чудесную картину. Победно орущий Карлос выдирал из рук у какого-то парня гигантский, но уже весьма потрепанный ловец ведьм. Еще один враг сидел, привалившись к трубе, держался за окровавленное лицо и отмахивался от атакующей Клары. – Эй! – крикнула я, и тут Карлос, кувыркаясь и вопя, отлетел вверх, а разорванный на стебельки ловец красиво закружился в воздухе. Парень в панике оглянулся, и я поняла, что это один из тех, кто воровал Джу. – Ах ты, тварь, – пробормотала я и ринулась к нему. Чтобы поймать, схватить, связать, допросить, а еще дать люлей! Да, я мстительная, злая и очень колючая. Даром что сегодня роза. Хорошо, что не хищная мухоловка! Раненый вскочил на ноги, отмахнувшись от Клары, и побежал прочь. По мосткам, видимо, специально проложенным здесь для экскурсий. Его сообщник припустил следом. Карлос и Клара переглянулись и полетели за ними. И я поняла, что уж сегодня мы их догоним. Даже без магии. Пусть знают чаячью гопоту в деле. Сейчас мы посмотрим, кто тут крыши на районе держит… Через два дома мостки закончились, а я почти догнала мерзавцев. Карлос ухитрился клюнуть одного в затылок так сильно, что тот покачивался и вот-вот должен был упасть. Спина второго пострадала от когтей Клары, и видно было, что бежать ему явно… тяжело. Словно хищная лисица, почуявшая свежую кровь жертвы, я собрала в кулак остатки сил и ускорилась. Шаг. Прыжок. Еще один прыжок. Сохранить равновесие. Притормозить на повороте. Впереди прямая метров пятьдесят, на длину крыши… Я успею. Чайки пошли на очередной атакующий заход, я сделала глубокий вдох, готовясь к спринту… И почувствовала тот самый злой взгляд на спине. Холодный, леденящий кровь, нечеловеческий. Как тогда, рядом с домом Инны… Я начала было оглядываться, и тут что-то ударило в бок. Не устояв на ногах, я рухнула и покатилась к краю крыши. Так! Стоп! Хвать! Блин! Еще хвать! Врешь! Я легкая! Нет уж! Я уцепилась за карниз и повисла в воздухе, болтая ногами над пустотой. То есть не пустотой, конечно. Там был еще один двор-колодец. Ничуть не опасный. Просто асфальт метрах в двадцати внизу. А с умением летать у меня как-то не задалось. Ладно. Чуть ниже маленький балкончик и окно. Можно, наверно, как-то исхитриться, качнуться и… Ладно. Сейчас чайки вернутся. Быстро. Оглянутся, поймут, что меня нет, и… Над краем крыши, закрывая солнце, вырос темный силуэт. Я посмотрела наверх. На меня в упор глядела Алла, кривя губы в злой ухмылке. Злющей. В глазах ее не было видно белков, одна сплошная чернота. – Ты… – хотела сказать я, но не смогла. Язык прилип к нёбу. Откуда-то снизу повеяло холодом и пустотой, и я очень четко поняла: там забвение и смерть. Мне туда нельзя. Потому что как же Джу. Как же Сигизмунд. И Вадим как же! Мы же еще толком не… Алла вздернула губу, обнажая длинные, нечеловечески острые зубы, зашипела и с размаху ударила меня по пальцам. Кажется, я заорала. Но это не точно. И полетела вниз. Вокруг было темно. Ни лучика света, ни искорки. Слышно было, как где-то вдалеке медленно капает вода. Кап. Кап. Кап. Интересно, это я умерла? Или провалилась в галлюцинацию? Кап. Кап. Я пошевелила пальцами и тут же зашипела от боли. Ах да. Алла же ударила меня. С трудом подняла руку и поднесла ее к лицу, прикоснулась к щеке. Пальцы были покрыты чем-то холодным и липким, пахли водяным перцем и болотным аиром. Голова болела и кружилась. Казалось, что меня пытается подхватить и унести прочь гигантская волна, а сознание сопротивляется из последних сил. Кап. Кап. Тут сбоку раздался шорох. Я вздрогнула и прошептала: – Кто здесь? Хотя, если задуматься, довольно бесполезный вопрос. Однако через секунду мне ответили: – Я. В темноте зажегся крохотный светлячок, и, повернув голову, я увидела длинные светлые волосы. Алла. В висках застучала кровь, горло перехватило, затылок заломило так сильно, что я тихо вскрикнула от боли вместо того, чтобы… Что обычно говорят в таких ситуациях? «Я тебе верила, а ты…» или «Будь проклята, предательница!» Не знаю. Как-то не приходилось раньше бывать в подобных обстоятельствах. – Не шевели головой, – прошелестела Алла. – Иначе будет очень больно. Надо отлежаться. – Отлежаться… чтобы что? – я все-таки сумела произнести это вслух, но не узнала свой голос. Уж очень он был тоненький и испуганный. – Чтобы прийти в себя и вернуться наверх. – А мы сейчас… где? – Под городом. В катакомбах. – Зачем? Теперь боль переползла с затылка на виски, и мне показалось, что голову обхватывает кольцо из раскаленного металла. Алла громко вздохнула: – Хотя бы чуть-чуть полежать спокойно ты можешь? Не шевелиться и громко не говорить? Попробуй поспать. – А… – Не волнуйся, я посижу рядом и посторожу. Тут я не выдержала и расхохоталась в голос. Это стоило мне очередного приступа боли, но уж слишком нелепо это звучало в текущей ситуации. Посторожу, блин! Чтобы что? Чтобы жертва не сбежала, да? Когда я отсмеялась, в темноте снова послышался шорох. Алла поднялась и подошла ближе. Наклонилась надо мной, прищурилась. В свете маленького огонька, который приплыл следом, ее кожа казалась синевато-белой и прозрачной. Такой, что были видны все сосуды на щеках, и даже кости черепа, и… В глазах у нее до сих пор плескалась чернота. И кончики ушей были подозрительно острые. И зубы, мелкие и будто заточенные треугольничками. – Ты… ши? – спросила я, хотя можно было не тратить слов.