И мы пошли. Глава 13, в которой находится кое-что потерянное и теряется кое-что найденное Домой я просто приползла. Фигурально. Хотелось бы натурально, но Марфа Пантелеевна бдила на своем посту, а мне не хотелось рушить ее квадратно-параллельный внутренний мир, в котором люди не ползают по полу подъезда, как задумчивые, утомленные солнцем удавы. А также утомленные двумя пробежками, дракой, предательской одеждой, тайнами кошачьего двора и прочими волнующими событиями. Зато в квартире мне уже никто не мог помешать улечься прямо в прихожей, что я и проделала сразу, как только закрыла дверь. М-м-м. Почему я раньше не замечала, что этот коврик такой мягкий и удобный? Наверно, на нем чудесно спится… – Евгения! – грянул откуда-то сверху голос Сигизмунда. – Что случилось? – Ничего. – Я приоткрыла один глаз и увидела две кошачьих мордочки, обеспокоенно нависшие над моим лицом. – Я просто прилегла отдохнуть. – Приляг куда-нибудь в более приличном месте, – Сигизмунд был неумолим. – Где-то через полчаса я ожидаю прибытия чаек и герра Гусинуса, они должны доложить обстановку. – Вот и отлично, – пробормотала я, закрывая глаз. – Через полчасика прилягу на балконе. Вы, главное, разбудите… – Миу, – сказала Джу, трогая меня лапкой за щеку. – Чего-о-о? – простонала я, уже понимая, что они не отстанут. Уж если Джу не дает спокойно поспать, значит, дело и вправду безотлагательное. – Ну давайте пойдем на кухню. Я хоть кофе сварю. Как будто мало его было сегодня. А то засну потом, положив голову на спину герру Гусинусу, вот он удивится! – Чрезвычайно, – подтвердил Сигизмунд довольным тоном. – Чрезвычайно удивится. – Ты говоришь так, будто тебя это забавляет! – Не без того. – Ой-ой-ой, – всплеснула я руками, направляясь к кофемашине. – Джу, что ты с ним сделала, а? Его котейшество забавляют мои шутки, когда такое было? – Мяу? – может, всегда, а ты просто этого не замечала? Или он этого не показывал? Тут я обернулась и наткнулась на подозрительный взгляд Сигизмунда. Острый, как катана у ловкого ниндзя. С минуту он смотрел на меня, потом медленно, тщательно подбирая слова, произнес: – Ты читаешь мысли Джу, потому что у нее твой кусок души, а не наоборот? – Ага. – И поэтому же она говорит не на настоящем кошачьем, а как будто на подделке, созданной человеком? – Но-но-но, – погрозила я пальцем. – Это не подделка, а искусная имитация. – И еще, я так понял, она не слышит? – Слышит. Но только тогда, когда рядом я. Она слушает… ну, как бы мной. Эмпатия, все дела. – Если бы ты сразу все мне рассказала, было бы куда проще. – А я должна была? – Я даже кофе расплескала от возмущения и немного обожглась. Перехватила чашку и принялась дуть на пальцы. – Это вообще-то не только моя тайна. Без согласия Джу я бы никому ничего не стала говорить. А она как-то не проявляла желания раскрыть перед тобой все секреты… – Именно! Я не понимал, почему она молчит! Не знал, что не так! Думал, это я что-то неправильно сказал или сделал! Я медленно опустилась на стул и так же медленно поставила перед собой чашку. Это что же? Невозмутимый Сигизмунд волновался? Переживал? Серьезно? – А я, между прочим, беспокоился о вас! Не хотел, чтобы с ней что-то случилось! Не хотел ее потерять, только что найдя… – Вау, – только и сумела сказать я. Надо же. Его великолепное котейшество влюбился. В Джу! В мою кошку! Но он быстро взял себя в лапы. Точнее, взял в лапы хрустальный флакон и снял его со своей шеи. – Кажется, ты хотела узнать про это? – голос Сигизмунда звучал чуть смущенно, как будто он сожалел о проявленной откровенности. – Ага. – Миу! – поддержала Джу. – Это свет-подарок. Делается из лунной пыли и магии народа Холмов. – А… зачем он? – Не перебивай. – Сигизмунд осторожно провел когтем по одной из граней, и тут флакон распался на две части. Как будто хрустальные скорлупки закачались на полу, а над ними всплыло мерцающее облако. – С ним можно подарить что угодно. Даже жизнь. Поэтому свет-подарок так дорог и так редко встречается. Большинство, даже волшебные существа, думают, что его всего лишь красивая сказка. И я попросил его у Королей Холмов, потому что боялся худшего. Случись что-то с Джу во время сегодняшних событий, это можно было бы исправить. – Вот это да… – пробормотала я. – Ничего себе. Так, может, прибережем его на будущее? Мало ли… – У него ограниченный срок действия, – усмехнулся Сигизмунд. – Так что все равно придется потратить. И тут я поняла. Нет, просто не может быть… Это же невозможно… – Я хочу подарить Джу кошачий голос. И слух, – просто сказал Сигизмунд. А дождавшись, пока мерцающая пыль опустилась ей на нос, и на усы, и на полосатый лоб, добавил: – И еще свою любовь, а также лапу и сердце. Если, конечно, она их примет. Ага. Значит, я там по паркам бегаю, фикусы спасаю, на каблуках балансирую и танцую конгу в платье на викторианскую эпоху, а они тут… хм. Пребывают в романтической атмосфере. А я-то еще думала, почему Джу такая странно молчаливая в последние дни. Будешь тут молчаливой, когда тебя возлюбил сам Сигизмунд. – Я не знаю, – когда Джу заговорила, по-настоящему заговорила – первый раз в жизни! – я вздрогнула. Голос у нее был очень похож на мой, тот самый, которым я раньше додумывала ее реплики у себя в голове. Но все равно слышать его было удивительно. – Все слишком быстро и странно. – Я ведь не прошу ответа прямо сейчас, – если бы Сигизмунд мог пожать плечами, то сейчас бы он это сделал. – Я просто сообщил то, что и раньше было очевидно. Зафиксировал в словах, так сказать. Ты ведь сразу все поняла? – Конечно, – тут Джу смутилась и уставилась в пол. Усы у нее чуть подрагивали, и шерсть на загривке топорщилась. А еще она сияла. Сияла радостью, осторожным удивлением, и нежностью, и предчувствием чего-то волшебного. Казалось, начни ее гладить, и во все стороны посыплются серебристые искорки. – Ну и скорости у тебя, Сигизмунд, – все же не сдержалась я. – Неделю как познакомились, а уже не только сердце, но и лапу предлагаешь. Или у кошек все не так, как у людей? Вам не надо поближе познакомиться друг с другом, съездить в отпуск, сделать ремонт или, например, взять ипотеку, чтобы убедиться в истинности чувств? Тут Джу тоненько зафыркала. Я даже не сразу поняла, что это она смеется. Смеется! Ааа, моя кошка, которая никогда не говорила и ничего не слышала всю жизнь до этого момента, по-настоящему смеется! Сигизмунд посмотрел на меня сочувственно. – Конечно, не так. После того как мы с Джу провели первый день в одной квартире, я понял, что это моя истинная любовь. Та самая, которая предназначена судьбой. А уж когда Джу восхищенно смотрела и слушала мои рассказы, я осознал, что мне более чем повезло. – Думаешь, теперь, когда Джу умеет говорить, она будет так же внимательно тебя слушать? – нет, я просто не могла не подколоть его. Слишком долго кто-то прохаживался туда-сюда в белом пальто по моему неподобающему поведению. – Конечно, – ответили хором Джу и Сигизмунд, и я поняла – ой, все. Финита. Полная гармония. Моя Джу станет одной из кошачьих королев Петербурга, ей будут кланяться городские эльфы и повиноваться чайки, перед ней откроются тайные тропы между зеркалами и самые волшебные дорожки по крышам, чтобы бегать по ним лунными ночами. Муж поделится с ней колдовством, и она проживет долгую-предолгую жизнь, может быть, даже переживет меня. А еще… Это что, мне переезжать обратно в Питер, да? Или везти с собой Сигизмунда в Москву? Так он небось не согласится… Или что, опять у меня фамильяра уводят? Эй, я так не играю! Но вслух о своих размышлениях решила не говорить. Будем решать проблемы по мере поступления. Сначала насущные про злодеев, потом все остальные. – Давайте потом обо всем поговорим, – сказала Джу, будто прочитав мои мысли. – Нам ведь сейчас нужно на балкон, верно? Там уже должны были прибыть… – Сигизмунд, Сигизмунд! – перебил ее отчаянный чаячий вопль. С того самого балкона. – Все пропало! Мы их потеряли! – «Мы их потеряли» – в смысле, они безвременно покинули этот мир? – уточнил Сигизмунд, выбираясь на балкон. – Иначе я не представляю себе, как можно потерять трех врагов, оставленных в лежачем бессознательном состоянии. – Не совсем… – Карлос смотрел куда-то вбок и вверх, имея вид лихой и придурковатый. Тот самый вид, который рекомендуется принимать перед начальством, чтобы оно ценило рвение и не слишком сильно ругало за проступки. – Угу, – задумчиво сказал Сигизмунд, устраиваясь на край мягкой лежанки. Так, чтобы и Джу хватило места. Похлопал лапой рядом с собой, приглашая ее садиться, и продолжил: – Ну, рассказывайте. Жду с замиранием сердца. – Мы хотели как лучше! – Ну, это вы завсегда… – Нет, идея и вправду была отличная, – заговорила Клара. – Мы подумали: вот приходишь ты такой в себя, а над тобой чайки. Говорящие. И начинают что-то спрашивать. Захочешь ли ты отвечать на их вопросы? Тут я не выдержала и, несмотря на серьезность момента, прыснула в кулак. Реально ведь, ужасная ситуация. Даже я, умея разговаривать с птицами, порядком обалдела бы от такого возвращения в реальность. А уж обычные люди… – Они бы начали врать, изворачиваться, пытались бы убежать, отбивались. И Карлос такой говорит: к чему нам этот цирк? – Уж кто бы говорил! – И мы решили спрятаться. Хорошо спрятаться. И подслушать, что они будут говорить друг другу, когда очнутся. А главное, с кем попытаются связаться. – Ага-ага, – Карлос не выдержал долгого молчания. – Как в боевиках: позвонят такие: «Шеф, шеф, все пропало! Мы облажались!» А герой лежит в засаде и беззвучно: мвахаха! Теперь-то я выйду на вашего шефа и прикрою лавочку на корню! – Лавочку. На корню, – повторил Сигизмунд. Как будто оценивал красоту выражения. – И что же пошло не так в этом безупречном плане, который так хорошо удается героям боевиков? – Мы спрятались и стали ждать. Минут через десять они пришли в себя, один за другим. Ругались ужасно на «рыжую ведьму» и «белого леопарда-убийцу».