– Мяу, – презрительно добавила Джу. Нет, не котенок. Взрослая самодостаточная кошка, не подступишься. Хотя… Кажется, взрослая самодостаточная кошка прочитала мои последние мысли, потому что спрыгнула на пол, подскочила ко мне и боднула лбом в колено. А потом отодвинулась, прижала уши к голове и посмотрела так грозно, что мне тут же стало ясно: пора закрыть рот на замок, а мысли на засов. Потому что когда твой фамильяр обижается и становится похож на птицу-дутыша, жизнь не то чтобы расцветает новыми красками, а, наоборот, становится блеклой и местами безвкусной, как жеваная бумага. – Великолепное котейшество, – вежливо сказала я Сигизмунду. – У нас с Джу перевес в два голоса, так что ты проиграл это противостояние. – По-моему, Евгения, ты плохо влияешь на свою кошку! – Ой-ой-ой! – Я показательно закатила глаза и продолжила тоном заправского скучного психотерапевта: – Ты еще не понял? Никто ни на кого не влияет. Это добровольный союз свободных личностей без манипуляций и жертв с любой из сторон. Тут я, конечно, немного покривила душой, но Сигизмунду об этом знать не обязательно. – Короче, мы пошли, – я наконец увидела пояс от платья. Он почему-то болтался на двери. Само платье при этом мирно лежало на подоконнике. Почти не мятое. Ну разве что капельку. И куда его запихивать, а? – Точнее, не пошли, а поехали. Очень быстро. Джу, ищи сумку. Сигизмунд, расскажи, как доехать до Елагина острова. – До самого что ни на есть острова – разве что на такси, – ответил Сигизмунд неприятным голосом. Как будто предвидел все еще до того, как я схватила смартфон, посмотрела на карту и разочарованно поняла, что такси мне не светит. Петроградка сейчас представляла из себя сплошную пробку, судя по красному цвету, заливавшему улицу за улицей. Надо думать, что в той же пробке стояли все трамваи, автобусы и иже с ними. А на метро получался слишком большой крюк… Уфф. Ну что, можно притвориться, что пробежка – это именно то, о чем я мечтала после полутора часов сна. – Джу, не ищи сумку, ищи рюкзак! – Мя? – Вводные изменились. Мы побежим. Тут уже пришла очередь Сигизмунда закатывать глаза. – Евгения, а тебе никогда не говорили, что взрослым девушкам бегать неприлично? – Неприлично? – расхохоталась я. – А что еще неприлично делать взрослым девушкам? Ходить по бордюрам? – Поребрикам! – отрезал Сигизмунд. – …Рисовать мелками на асфальте? Варить дома сгущенку, а потом отмывать всю кухню после того, как банка взорвалась? Передразнивать прохожих на улице? Устраивать дурацкие флешмобы? Есть в пицце только серединку, а корочки выбрасывать? Ты мне четко расскажи, где проходит эта самая грань приличий? В пяти шагах на север от старой березы? – Положим, что именно там. – Надеюсь, что я и в девяносто лет ее не найду и буду продолжать ходить по бордюрам… – Поребрикам!!! – …И пикироваться с Сигизмундом к нашему обоюдному удовольствию. – Да ты оптимистка. – Какая есть. Выросла, но не повзрослела. Хотя… – Я посмотрела в зеркало и за рекордные двадцать секунд превратила прическу «взрыв на макаронной фабрике» в элегантный пучок «хипстерский небрежный шарм». – Если подойти с линейкой, то поймешь, что вырасти тоже толком не получилось. Вот в чем твоя ошибка, Сигизмунд. – В чем? – В том, что у тебя нет линейки. В этот момент в комнату вбежала Джу с победным видом, таща в зубах нечто, похожее на рюкзак. Я скептически изучала это нечто секунды две, но все же решила, что сойдет. Это был компрессионный чехол для утяжки спальников. Вот тут мы и проверим, мнутся ли гардины. А если мнутся, то придется проверять мой навык красноречия. – Эти ужасные складки на платье из гардин, – пропыхтела я, запихивая самый упорный и свободолюбивый кусок юбки в чехол, – не случайны. Они характеризуют бедность южан после Гражданской войны в США… – А в нормальном чехле довезти не судьба? – ядовито поинтересовался Сигизмунд. – Тут ведь как, – ответила я, стремительно зашнуровывая кроссовки. – На одной чаше весов – мятое платье. На другой – угроза вылететь из шоу из-за опоздания. На какую чашу ляжешь сам, на какую хвост свой положишь? Бежала я не то чтобы быстро, но очень целеустремленно, обгоняя одну за другой машины в пробках и на светофорах, женщин с колясками, старичков с палочками, а также всех встречных пешеходов. Джу сидела сзади за плечами, придерживала когтями горловину мешка, шнурок на которой так и норовил развязаться, и придавала мне сил доверчивым сопением. – Прогуляйся по Петроградке… – выдыхала я, притормаживая на светофорах. – Помнишь, Инна говорила мне прогуляться по Петроградке? Чую, сегодня на всю жизнь… уффф… нагуляемся! И ох, как мы нагулялись! Несмотря на довольно ранний час, на улице было уже много людей, и мне казалось, что они специально все медленно и размеренно расхаживают туда-сюда, безмятежно рассматривая архитектуру и заглядывая в витрины магазинов, всем своим видом показывая, что утро прекрасно и удивительно, и надо пить его не спеша, как изысканное вино. А вовсе не хватать воздух ртом, задыхаясь, как марафонец на сорок втором километре. – Потому что… – пропыхтела я, – потому что нам надо пробежать в десять раз меньше! Всего-то! И мы пробежали. Почти. Мимо сада Андрея Петрова и музея Кирова, мимо дома Розенштейна с крутейшими башнями и дворца культуры Ленсовета, мимо кафе и магазинов, мимо шиномонтажа, универа и диспансера, по Каменноостровскому мосту, потом забрали чуть вправо – я хотела показать Джу улицу Лунных кошек, а крюк получался совсем небольшой, – и к парку Тихого отдыха… Но тут я остановилась, тяжело дыша, с осознанием, что если хотя бы кусочек этого самого отдыха не достанется мне, то наступит полное и безоговорочное фиаско. – Мяу? – обеспокоенно спросила Джу. – Все в порядке… Мы успеваем… Наверно… Тут я достала смартфон и поняла, что и вправду успеваем! Нам оставалось меньше двух километров до Елагиноостровского дворца и целых двадцать минут. Вместо того чтобы ждать такси, стоять в пробках и волноваться, мы, получается, даже выгадали время… Газоны, покрытые нежно-зеленой ровной травкой, и лавочки с коваными спинками так и манили присесть. Хотя бы на секундочку. Нет, лучше на пять минут. А потом очень-очень быстро добежать… Так, Женя. Возьми себя в руки. Отдышалась на «раз-два-три», поправила лямки на плечах, потрепала Джу по загривку – и вперед! Кстати, это оказалось правильным решением. Хорошо, что я не соблазнилась перспективами тихого отдыха и побежала дальше, потому что иначе все кончилось бы довольно бесславно. Да что там, я даже ни на секунду не притормозила, чтобы поглядеть на любимый особняк Фолленвейдера. После просмотра «Звездных войн» это название приобрело особые оттенки значения, и я полюбила прикидывать, как его архитектура впишется в пейзажи какого-нибудь Татуина. Однако все особняки мира вылетели у меня из головы, когда я добралась до Елагина моста и обнаружила, что он… перекрыт. Закрыт. Перегорожен. На ремонт. Понятно, что это меня бы не остановило… Но там еще и ошивалась пара охранников. Видимо, не одной мне сразу же при виде препятствия захотелось лезть через ограждение. Ладно. Сейчас будем отводить взгляды… – Мяу! – Джу высунулась из-за моего плеча и показала лапой вперед. Я прищурилась. Вот ведь черт! Мост не просто закрыли. Его уже местами… разобрали. Нет, наверно, там можно было пройти, балансируя, по перилам… точнее, по тому, что осталось от широких прежде перил… По металлической арматуре. А если порыв ветра? А если я потеряю равновесие? – Миу… – с вящим ужасом сказала Джу и спрятала мордочку в волосах у меня на затылке. – Эй! – сказала я специальным успокоительным голосом. – Не дрожи! Мы не собираемся туда идти. Пока не собираемся… Давай срочно придумаем какой-нибудь выход. Только какой? Если бежать до второго моста, мы точно не успеем. Такси сюда быстро не приедет, так что вызывать его без толку. Транспорт здесь не ходит. Варианта «вплавь на угнанной у пиратов бригантине» Джу точно не оценит. К тому же подходящей бригантины поблизости не наблюдалось. Я шмыгнула носом. Нет-нет-нет, никакие слезы на глаза еще не наворачивались. Почти никакие. – Хай! – рядом со мной в траву плюхнулся довольный Карлос. Для чайки, которая почти всю ночь напролет наблюдала за чужими любовными похождениями и жрала пармезан, он выглядел слишком прилично. – Как дела? Все на мази? – Ну, так, – расплывчато ответила я и показала на мост. – Нет ли у тебя с собой случайно ремонтного набора для мелких строительных работ? – Нет. – Карлос виновато развел крыльями и посмотрел на запрещающую табличку с такой концентрированной яростью, что Снусмумрик просто позеленел бы от зависти и съел свою шляпу. – А что, вам надо именно туда? – Ага. И быстро. Точнее, очень быстро. – Так… – Карлос смерил меня оценивающим взглядом и прищурился. – Минуту. Никуда не уходите. Я щас. – Двадцать восемь. – Вернувшись, Карлос против обыкновения не плюхнулся на траву, а аккуратно приземлился и важно повел крылом. – Я прикинул и решил, что двадцати восьми хватит. – Хватит… для чего? – осторожно поинтересовалась я. За спиной у Карлоса переминались с ноги на ногу и разминали крылья двадцать восемь – я, честно, не считала, а просто поверила на слово – чаек. Все как одна громадные, мускулистые, желтоклювые и полные того самого бронебойного энтузиазма, что и у Карлоса с Кларой. Видимо, это такая видовая черта. Впитывается с молоком матери… Стоп! Каким молоком?! Чайки же не млекопитающие! – Мяу? – подозрительно спросила Джу, выглядывая из-за моей головы. – Не волнуйся! – бодро ответил Карлос. – На тебя мы выделим двоих, а остальные понесут Женю. – Ку… куда понесут? – Через Невку, знамо дело. Ты же сможешь отвести глаза людям на берегу? – Э-э-э… – Тут я представила себе, как меня поднимают в воздух чайки (двадцать восемь минус две), а я кручу головой по сторонам, пытаясь не пропустить ни одного охранника или праздно гуляющего гражданина, сохраняю идеальную концентрацию и плету массовый отвод глаз. Причем как на этом берегу, так и на противоположном. Это не говоря уже о том, что если тут ходят прогулочные катера, то по закону подлости один из них обязательно появится на горизонте в тот момент, когда я буду болтаться над водой. Идеальная перспектива. Лучшее начало дня.