Глава 6 Наступила суббота. В этот раз молодые Коралис отправились за город не в том настроении, что в прошлый раз. Вчетвером они теснились в проеме опустевшего магазина возле остановки. Транспорт ходил редко, переполненные автобусы порой проезжали мимо. Холодный дождь сменился мокрым снегом. Когда их рейс все же пришел, девочки дрожали. Фырча и прыгая на кочках, автобус выехал из города, а сестры прижались друг к дружке, пытаясь согреться. Темис не осмеливалась признаться, что потеряла перчатку. Улицы пустовали, многие магазины стояли покинутыми. За мутным стеклом иногда мелькал человек в форме – немец или итальянец, сложно сказать. Добравшись до нужной остановки, братья и сестры увидели, что многое поменялось. Деревья вырубили, все топливо исчезло. Унылые и промокшие, они вернулись домой, прихватив с собой пару жалких сырых веток – сгодятся для печи, когда высохнут. Поднимаясь по лестнице, все четверо уловили аромат баранины, но решили, что он идет из другой квартиры. Но стоило открыть входную дверь, и соблазнительный аромат усилился. Они увидели накрытый для ужина стол. По велению бабушки братья и сестры помыли руки и сели, затем, вытаращив глаза, проследили, как она поставила перед каждым из них миску, доверху наполненную гуляшом из ягненка, картофеля и моркови. В центре стола стояла сковорода с рисом и шпинатом. Уже много месяцев они не видели такой роскоши и теперь с жадностью накинулись на блюда. Склоняя головы над мисками, вдыхая ароматы, они позволяли пару окутать их лица теплом. Юноши даже смогли положить себе добавки. Насытившись, они стали задавать вопросы. – Как? – Где? – Когда? – Ваш отец прислал денег, – просто сказала бабушка, пресекая дальнейшие расспросы. – И больше ничего? – спросила Маргарита, надеясь на подарок. – Ничего. Мы должны быть благодарными и за это. Бабушка несколько раз перекрестилась и принялась собирать тарелки. – Их можно даже не мыть, – улыбнулась она, заметив, что внуки подобрали весь соус теплым свежим хлебом. На самом деле никаких денег из Америки не было. Ходили слухи, что дефицит продуктов усилится, и кирия Коралис знала, что придется залезть в единственный оставшийся запас. Продав кое-что из драгоценностей, которые остались от невестки, она купила продукты на черном рынке. Зачем еще нужны предметы роскоши, если не для того, чтобы прокормить детей? Кирия Коралис понимала, что украшения ей не принадлежат, но она не знала, жива ли Элефтерия. Вести о состоянии невестки приходили редко, и старушка даже представить не могла, какие условия были в лечебнице. То учреждение находилось на занятой болгарами территории, а в жестокости они превосходили даже немцев и итальянцев. До оккупации кирия Коралис порой испытывала угрызения совести из-за того, что не навещала невестку, но сейчас это было все равно невозможно. За два дня до второй вылазки детей за город она достала коробку из-под залежалой одежды Элефтерии. Кирия Коралис радовалась, что не избавилась от вещей, поскольку магазины опустели, ткани исчезли с рынка, и она могла перешить одежду для девочек. Старушка не заметила, что кто-то здесь копался. Открыв шкатулку, кирия Коралис встала перед зеркалом и приложила нитку блестящего жемчуга к своей бледной, похожей на пергамент коже. Это ожерелье Элефтерия надевала в день свадьбы. Увесистая сапфировая подвеска заставила пожилую даму затрепетать от удовольствия. «Одна лишь эта вещица прокормит нас несколько недель», – подумала она. Ни к одной из драгоценностей кирия Коралис не испытывала сентиментальных чувств. Она слышала, что в их районе скупали ювелирные камни. Пожилая женщина без колебаний сунула украшение в карман и вышла из квартиры. Возможно, оно окажется в руках какой-нибудь немки, ну и пусть. Сумму предложили хорошую: нескольких миллионов драхм, которые она получила, должно было хватить надолго, хотя их стоимость и упадет довольно быстро. Кирия Коралис радовалась мысли, что вернется домой с сумкой, полной продуктов. За ужином Темис думала о лучшей подруге. Фотини не вернулась в школу после того дня, когда упала без сознания. Прошла почти неделя. Может, они с матерью уехали обратно в Кавалу? Темис утешалась тем, что Фотини просто не успела предупредить ее. В следующий понедельник Темис ослушалась бабушку, которая велела возвращаться из школы прямиком домой. Сопротивление росло, немцы арестовывали подозреваемых. Задерживали всех, кто вышел после комендантского часа, – девочек и мальчиков, женщин и мужчин, – и Темис знала, что гулять по темным улицам в одиночку безрассудно и опасно. Шестнадцатилетняя девушка могла попасть в неприятность, наткнувшись на немцев или, того хуже, итальянцев. Однако Темис торопливым шагом миновала дорогу к площади и направилась к дому Фотини. Темис шла так быстро, как только могла, и добралась до места перед самыми сумерками. Стояла середина января, и все кругом было серебристо-серым. Она громко постучала в знакомую дверь, но ответа не последовало. Темис постучала вновь, потом в третий раз, громче. Она оглянулась. Хотела спросить у соседей, но никого не увидела. В конце улицы стояли двое немцев. Один из них смотрел в противоположную сторону и пускал в сырой воздух кольца дыма. Второй уставился на Темис. Одетая в старое мамино пальто, она вдруг ощутила себя совершенно голой и сильнее закуталась в него. Она тщетно постучалась еще раз, но поняла, что дом пуст. В конце концов, там всего одна комната. Темис подняла голову и увидела, что к ней направляется тот солдат с пристальным взглядом. Не заботясь, что о ней подумают, она развернулась и бросилась бежать со всех ног. Темис неслась окольным путем, который вывел ее на главную улицу. Только там она остановилась перевести дух, спрятавшись в дверном проеме заброшенного магазина на случай, если солдат ее преследовал. Освещения на улице не было, и Темис притаилась в темноте. Она вытянула руку перед собой и поняла, что рядом с дверью стоит мешок с песком. Возможно, ей стоит спрятаться за ним. Коснувшись грубой ткани, она услышала шум, похожий на писк. Крысы? Темис до ужаса боялась грызунов. Они заполонили город – не менее голодные, чем жители. Крысы отличались изобретательностью и соперничали с людьми в поисках еды среди отбросов. Темис непроизвольно вскрикнула и отпрыгнула в сторону. Только чуть привыкнув к темноте, она поняла, что это вовсе не мешок с песком. Она увидела человеческий силуэт, а на нем светлое пятно, бледное, как яичная скорлупа. И снова этот звук. – Помоги мне… – прошептал мужской голос. Охваченная ужасом, Темис наклонилась. Мужчина повторил просьбу. – Помоги мне, – прохрипел он пересохшими губами. Темис еще не сталкивалась с нуждой в ее крайнем проявлении. Она знала, что большинство людей в городе голодает, и испытывала вину за то, что им прислали денег из Америки. – У меня с собой ничего нет, – выдохнула она. – Мне так жаль. Я что-нибудь принесу. Должно быть, бабушка волновалась. Темис следовало поторопиться домой. Она пообещала себе, что вернется с едой. Темис быстро зашагала по темным улицам. Солдаты внимательно смотрели на нее, когда она проходила мимо. Ароматы бабушкиной стряпни встретили ее на лестнице. Темис открыла дверь и обнаружила, что все уже за столом. – Yiasou, adelfi mou, – с нежностью сказал Панос. – Привет, сестренка. – Она опоздала, – прорычала Маргарита. – Бабушка страшно волнуется, – выбранил ее Танасис. – Где ты была? Темис раскраснелась после бега и пару секунд ничего не могла ответить. Она выпила стакан воды и, глубоко вздохнув, заговорила: – Я наткнулась на одного человека… – Theé mou! – воскликнула кирия Коралис, нож для хлеба замер в воздухе. – Бог мой! – Я нашла его в дверном проеме. Нужно отнести ему что-нибудь. Хлеба. Хоть что-нибудь. – И кто этот человек? – спросила Маргарита. – Почему ты с ним вообще заговорила? – требовательно спросил Танасис. – Что ты там делала? Ты должна из школы сразу идти домой. Разве не понимаешь, как это опасно? Разве не знаешь, что нарушаешь правила? Темис, какая же ты глупая! Темис жадно глотала воду, но не могла напиться. – Я случайно увидела его там, – сказала она почти неслышно. – Ты больше не выйдешь одна на улицу в столь поздний час, – заявила бабушка. – И не будешь носить еду на улицу – ни сейчас, ни когда-либо, – веско сказал Танасис. – Для этих людей существуют бесплатные столовые, – добавила Маргарита. Кирия Коралис поставила перед каждым полную миску еды. Это был самый сытный бабушкин рецепт и любимый всеми – голубцы. Свиной фарш чуть ли не вываливался из аккуратно закрученных капустных листов, смешиваясь с лимонным соком. Темис кусок в горло не лез. Она погрузила вилку в мясо и некоторое время так и сидела, глядя на тарелку. Все остальные благополучно ужинали. Она думала о незнакомце, который ждал ее возвращения. Потом о Фотини. Оставалось неясным, куда та пропала. Но Темис не могла высказать своих тревог: даже столько лет спустя упоминание о ее лучшей подруге вызывало неодобрение родных. Темис повертела в руке кусок хлеба, лежавший рядом с тарелкой, а потом, когда никто не смотрел на нее, сбросила его на колени и спрятала в карман юбки. Сегодня она уже не могла выйти из дому, не вызвав негодования, но назавтра пообещала себе выдвинуться в школу пораньше. Она вспомнит путь до заброшенного магазина и снова зайдет к Фотини. Возможно, тот человек еще будет на прежнем месте. Той ночью она ворочалась на кровати без сна. Тревога за подругу и бормотание Маргариты только мешали. Она вышла из дому, пока все спали, проверив, что кусок хлеба лежит у нее в кармане. Еще она прихватила уцелевшую после ужина корку от буханки. Бабушка оставила ее на столе, бережливо завернув в полотенце. Утром людей на улицах заметно прибавилось, греков стало больше, чем солдат, и никто не глазел на Темис. Мороз на улице обжигал, выпал снег. От дыхания в воздух поднимались облачка пара. Темис шла вперед. Она запомнила, где находился магазин, хотя все заброшенные торговые здания выглядели как одно. Над ним была обшарпанная красная вывеска: «Sidiropoleion» – «Скобяная лавка», а на окнах значилось имя владельца: «Вояцис», – поэтому Темис быстро поняла, что пришла в нужное место. Вот только дверной проем оказался пуст. Может, кто-то другой принес этому несчастному еды? Стараясь не думать о нем и пожевывая хлебную корку, она направилась к дому Фотини. Поймав на себе завистливые детские взгляды, Темис вспомнила, что хлеб выдавали по карточкам, и быстро спрятала его. Глубже сунула руки в карманы пальто, пытаясь согреться. Возле дома подруги она постучала в дверь – сперва робко, затем громче. Внутри была та же тишина, что и в прошлый раз. На глаза наворачивались слезы, но Темис пошла в школу. Там тоже стоял холод. Класс не отапливали, и она едва держала карандаш окоченевшими пальцами. В конце урока Темис подошла к учительнице: может, та что-нибудь знала? Не вернулись и другие дети, но что с этим поделать, ответили ей. Той зимой многие болели – кто простудой, кто туберкулезом. По слухам, начиналась эпидемия. После уроков Темис столкнулась на улице с Йоргосом Ставридисом. Тот шел с парнем, который нравился ее подруге, Димитрисом. Он поинтересовался у Темис, где Фотини, – девочек обычно не видели порознь. – Не знаю, – покачала головой Темис, преодолевая ком в горле. Она скучала по голосу подруги, по ее остроумным ответам на вопросы, по их беседам. По всему, связанному с ней. Мальчики заторопились в противоположном направлении. Все стремились попасть домой засветло. Тем днем Темис еле переставляла ноги по дороге домой – но не из-за глубокого снега, а от тоски. Впервые ей было так трудно. Вернувшись в Патисию, она подняла взгляд на балкон своего дома и увидела, как подметает бабушка. По улице разлетались сухие листья, опавшие с лимонного дерева. Темис поднялась по лестнице и вышла на балкон – сказать, что она дома. Кирия Коралис поцеловала внучку в щеку, и обе задержались там, глядя на площадь. Все деревья оголились, землю укутало белое покрывало. Небо тоже было бесцветным. Но даже в тусклом свете что-то привлекло внимание Темис. Нечто столь знакомое, даже родное. Определенный оттенок красного, выделявшийся на фоне снега.