– Йайа! Смотри! Там. Ты видишь? Это очень похоже на пальто Фотини! Кирия Коралис проследила за пальцем Темис. – Правда, выглядит так, словно кто-то бросил пальто, – согласилась бабушка. Обе присмотрелись. – Тебе лучше пойти и забрать его на всякий случай. Принадлежит оно твоей подруге или нет, нельзя вот так бросать вещи. С такой-то нехваткой… – Я спущусь, – сказала Темис. Она побежала вниз, перепрыгивая через две ступеньки, а когда вышла на площадь, то увидела двух мужчин, остановившихся возле пальто. Понадобилось два человека, чтобы поднять одну вещь? Темис ускорила шаг, но вдруг с ужасом увидела, что именно они подняли. Холод вокруг стал еще сильнее. – Это девушка, – сказал мужчина, несший безжизненное тело на руках. Его замечание было адресовано Темис, которая стояла рядом и смотрела на него с недоверием. Она мельком увидела лицо Фотини. Подругу было не узнать: скулы сильно выпирали, глаза закатились. Она выглядела как девяностолетняя старуха, но Темис ни на секунду не усомнилась, что это она. Когда голова подруги свесилась набок, Темис взглянула в ее пустые глаза. Ей пришлось отвернуться. – Никогда раньше не видела мертвеца? – сказал второй мужчина. Темис всхлипнула. Он шагнул дальше, загораживая от нее Фотини: – Десятый труп за утро. Кошмар. Специально нанятые люди каждый день ходили по улицам и собирали окоченевшие тела. Как и торговцев черного рынка, времена оккупации обеспечили их заработком. Кирия Коралис смотрела с балкона: она увидела, как внучка плетется за мужчиной, несшим на руках красный кулек. Тем временем домой зашел Панос, и бабушка подозвала его к себе. – Панос, иди-ка поскорее вниз и забери сестру, – с тревогой сказала она. – Думаю, она нашла свою подругу… – Theé kai kýrie! Боже всевышний! – пробормотал Панос, затаив дыхание. Как и все, он знал, что выдалась самая холодная за много лет зима. Каждый день только в Афинах от голода погибали тысячи. Но до сих пор беда обходила его семью стороной. Он выбежал из квартиры, пересек площадь и кинулся к сестре, которая все еще следовала за телом подруги и безутешно рыдала. – Темис. – На ходу он обнял ее. – Ты не можешь пойти с ней. Большинство тел, особенно не опознанных родными, уносили за пределы города и хоронили там. Не в силах говорить, сестра вцепилась в руку Паноса. Ее трясло. Когда мужчины остановились у края площади, Темис рухнула, и брату пришлось поддержать ее. Тело Фотини кинули на телегу, уже заваленную трупами. Только сейчас Темис заметила ее посиневшие босые ступни. Должно быть, кто-то украл обувь. Вот она – смерть, лишенная достоинства. Двое мужчин медленно потащили телегу по неровной улице, а через несколько минут выбрались на шоссе. Панос смотрел им в спины, пока они не скрылись из виду; Темис спрятала лицо у него на груди. Они застыли в сумерках, молча даря друг другу тепло. Бережно Панос повел сестру домой. Кирия Коралис нагрела воды и сделала ей настой из трав. Затем уложила внучку в кровать, не раздевая. Темис так сильно дрожала, что не могла удержать в руках кружку, и бабушка понемногу поила ее из своих рук. Говорить было не о чем. Никакие слова не могли принести утешение. Ничто не оправдывало смерть Фотини Каранидис, и все попытки найти причины стали бы пустой болтовней. Образ безжизненного тела Фотини и ее помятого пальто останется с Темис навсегда. Глава 7 Темис решила, что Фотини упала без сил, когда направлялась именно к ним домой, возможно желая попросить поесть. До этого она ни разу не приближалась к их жилищу. Два дня спустя Темис набралась мужества и сил вернуться в дом Фотини. А вдруг мать ищет пропавшую дочь? Панос пошел с сестрой, именно он и постучал в дверь. Через пару секунд появилась небольшая щель. – Кто там? – спросил мужской голос. В те дни по другую сторону двери мог запросто оказаться немецкий или итальянский солдат. – Мы ищем кирию Каранидис… – неуверенно произнес в темноту Панос. Дверь открылась шире, выглянуло мужское лицо. Похоже, человек испытал облегчение, увидев двух греков. – Кирия Кара…? Та, которая жила здесь? – Да, она, – сказала Темис. – С дочерью. – Вы ее видели? – спросил Панос. На лице мужчины появилось смущение. – Я никого не видел. Хотите зайти? Темис крепче сжала руку брата, и они ступили внутрь. Книги Фотини все еще стояли на полке. Даже ее школьный портфель был возле кровати. Те же тарелки, единственная сковорода – все на своих местах. Темис разрыдалась. – Все ее вещи здесь, – тихо, сквозь слезы, сказала она. – Все как раньше. – Подруга моей сестры умерла. Несколько дней назад, – пояснил Панос незнакомцу. – Она жила здесь. Втроем они сели за кухонный стол. Темис заняла свое привычное место. Незнакомец заметно нервничал. – Наверное, мне стоит объяснить, почему я здесь. Я солдат, точнее, был солдатом. Когда нашу роту распустили, я вернулся домой и увидел, что там немецкие офицеры. Что мне оставалось? Я бродил по улицам. Как и многие другие. У нас ничего не было. – Знаю, – сказал Панос. – Повсюду раненые солдаты, и даже они живут на улицах. – В итоге я стал искать место для ночлега, а люди подсказали мне, что в этом районе пустуют дома. Он замолчал. – Я понял, почему так случилось, когда пришел сюда несколько дней назад. Но я нуждался в крыше над головой. Сейчас холодно. Чертовски холодно… Темис молча слушала и всхлипывала. Разговор поддерживал Панос. – Вам незачем оправдываться. – Я Маноли, – представился мужчина и вымученно улыбнулся. – А я Панос, это Темис. Ее подругу звали Фотини. Как вы понимаете, она жила здесь… – Да. Темис, мне жаль вашу подругу. Ужасное, ужасное время. – Мы не знаем, вернется ли мать Фотини. Не знаем, что случилось с ней. Но если она объявится, не передадите ли вы ей, что приходила Темис Коралис? – Конечно. Правда, я не знаю, надолго ли останусь здесь. Я хочу снова сражаться. Как еще избавиться от этих мерзавцев? Наступила тишина. Панос порылся в кармане пальто и вытащил табак. Темис знала, что брат курит – от него шел запах табака, – но где брат его взял, оставалось для Темис загадкой. Он скрутил сигаретку и передал Маноли. Тот расцвел, словно ему вручили мешок золота. Панос скрутил себе еще одну и подался вперед. – Мы можем кое-что сделать, – еле слышно продолжал он. – За кулисами, если вы понимаете, о чем я. Похоже, Панос решил довериться этому человеку. Опасно признаваться, что ты участвовал в шпионаже и Сопротивлении, но чутье говорило ему, что он встретил соратника. Маноли сражался в Албании, рискуя жизнью, а в награду получил нищету и пристанище в чужом доме. На его лице читались ярость и отчаяние. Темис следила за тихим разговором мужчин, переводя взгляд с одного на другого, но ей не терпелось уйти отсюда. Ей было невыносимо сидеть в этом доме, где больше нет ее подруги. Пока брат и незнакомец строили планы, Темис подошла к кровати. Возле нее лежал портфель Фотини. Кирия Каранидис могла вернуться, не стоило забирать его, но Темис отчаянно хотелось иметь что-нибудь на память о Фотини. Девушка провела рукой по гладкой коже. Возможно, внутри есть вещица, пропажу которой не заметят? Темис расстегнула портфель. Там лежала потрепанная тетрадь. При виде аккуратного почерка Фотини на обложке, ее имени, класса и названия школы у Темис сжалось сердце. Открыв тетрадь, она прочла несколько стихотворных строк, которые Фотини, должно быть, переписала вопреки запрету матери. Они были из поэмы Рицоса «Эпитафия». Все знания, чувства и чаяния Фотини пропали даром. Но вдруг они теперь существуют где-то еще? Впервые за шестнадцать лет Темис столкнулась с хрупкостью жизни. Темис сунула тетрадь под пальто, прижимая к сердцу. Она не станет смотреть все сейчас, но со временем перевернет все страницы до одной и прочтет каждое слово.