Разумеется, я не стала сообщать подопечной все свои соображения, но полагала, что от ее фанатов накануне столь важного события можно ожидать чего угодно, и я сама предпочла бы находиться сейчас поблизости. Так что легкая нервозность Татьяны даже была мне на пользу. Сегодня я проснулась чуть раньше обычного времени. Чтобы не оставлять подопечную одну, решила отменить бег и ограничиться лишь упражнениями из боевого карате и йоги да упражнениями на растяжку. После занятий приняла душ, оделась в домашний костюм и вышла на кухню. Я собиралась сделать Татьяне небольшой сюрприз и приготовить для нее легкий завтрак. Подопечная, стоя на коленях, копалась в недрах нижнего кухонного шкафа, и со стороны казалось, что она собирается освободить в нем немного места, чтобы влезть внутрь не только головой и плечами, но и всем телом. Чтобы спрятаться сразу от всего на свете. От переживаний, церемонии открытия предстоящей выставки и, главное, рецензий на нее и критиков. И делала она это столь увлеченно, что не услышала ни моих шагов, ни деликатного покашливания. — Доброе утро. Ты давно проснулась? — Женя! — Татьяна дернулась всем телом, стукнулась головой о внутреннюю стенку шкафа и наконец вылезла из него. Потом уселась на полу, потирая ушибленное место. — Нужно лед приложить, как бы шишка не вскочила. — Я метнулась к морозильнику, достала несколько кубиков льда, завернула в полотенце и протянула подруге: — Вот, приложи. — Тебе кто-нибудь говорил, что двигаешься ты совершенно бесшумно, как настоящий ниндзя? — Конечно, и не раз говорили, — совершенно серьезно кивнула я. — Наверное, на работе? Где-нибудь на заданиях, да?! — Татьяна тут же напустила в глаза мечтательного тумана. — Нет. Дома, тетя Мила, — хохотнула я, — тетушка постоянно пугается, когда считает, что одна в комнате, и вдруг обнаруживает в ней и меня. Сердится и регулярно грозится повесить мне на шею большой колокольчик, как буренке. — Боже, Женя, ты и тогда будешь походить разве что на большую хищную кошку. — Татьяна изящно поднялась с пола и уселась на табурет, держа лед на ушибленном месте. — Ты что в шкафу искала-то? Может, помочь? — Пыталась найти пузырек с валерьянкой. Я сама лекарства не пью почти и дома держу обычно пару таблеток аспирина, не больше. Но помнится, для мамы как-то покупала. И кажется, поила ее тут. Вот, теперь найти пыталась. Хотела осушить половинку пузыречка. — Что, так сильно нервничаешь? — рассмеялась я. — От такой дозы в сон клонить станет, непременно. — Зато страшно не будет совершенно точно. Помню, я как-то в школе перед экзаменами нервничала дико. Просто руки тряслись! И давай у девчонок валерьянку в таблетках стрелять. Выпила парочку — не берет, выпила еще — эффект нулевой. Я снова добавила. И так в итоге напилась препарата, что на самом экзамене буквально засыпать начала. Я ведь тогда еще не знала, что валерьянка в таблетках обычно действует накопительно и быстро поможет, только если принимаешь ее регулярно. Впрочем, мы все, дети, тогда этого не знали. — И что в итоге было дальше? — Да я знала весь материал буквально назубок. Училась-то хорошо всегда. И учителя наши тоже об этом знали. Так что сдала я эту математику на «пять», никуда не делась. И бояться так не стоило, разумеется. — И сейчас ты снова переживаешь? Будто перед экзаменом? — Что ты, Женя, это просто небо и земля! Сейчас я переживаю гораздо, гораздо сильнее! — На самом деле это все субъективное восприятие. — Что ты имеешь в виду? — Смотри, если бы сейчас ты могла сесть в машину времени, вернуться назад, в школьные годы, и поговорить с собой, стоящей перед дверью экзаменационного кабинета, ты бы сказала практически те же самые слова. Что переживаешь очень сильно, как никогда раньше, ибо это испытание самое страшное в жизни. А теперь, когда то испытание позади, ты понимаешь, что на самом деле была к нему готова и так бояться не стоило вовсе. — Ты хочешь сказать, что мне и сейчас не стоит переживать? — Легкое волнение — это, разумеется, нормально. Мы ведь живые люди, не роботы. Но ты снова готова, как тогда. Просто скажи себе, что сделала все возможное и от тебя зависящее, и теперь все будет хорошо. Или вообще проиграй ситуацию немного вперед, мысленно. Будто все уже произошло. Увидишь, тебе сразу легче станет. — Как же мне это сделать?! Выставка может пройти с успехом, а может провалиться! Я глаз не способна была сомкнуть часов с четырех ночи, так сильно нервничаю! А ты говоришь! — Не просто говорю, а настаиваю. Это, между прочим, известная методика. Проиграй мысленно оба варианта. И тогда, что бы ни произошло, ты будешь психологически готова к любому исходу так, будто он уже случился. И нервничать перестанешь практически совсем. — Думаю, это невозможно, — пробормотала Татьяна, — но я все же попробую. — Вот и замечательно. А я пока приготовлю завтрак. — Что ты, Женечка! Мне сейчас даже крошечный кусочек в горло не полезет. — Французы полагают, что аппетит приходит во время еды. А я приготовлю замечательный омлет по рецепту тети Милы. Ничего сложнее, к сожалению, не умею, но это блюдо выходит идеально. И ты обязательно должна его попробовать. При любом варианте развития событий силы понадобятся обязательно. Тем более если выставка будет иметь успех. Я болтала и одновременно занималась готовкой. Заваривала кофе, поджаривала тосты и взбивала яйца для омлета. А подопечная ненадолго задумалась и перестала участвовать в беседе. — Как думаешь, почему так происходит с восприятием успеха? — спросила Татьяна через некоторое время, откусывая тост с маслом и отпивая глоток кофе. — Не знаю, — пожала я плечами, — это психологи заметили, что пережить успех людям зачастую гораздо сложнее, чем поражение. А от себя могу сказать, что сегодня каждый твой знакомый, а также незнакомец, который будет тебе представлен, пожелают выпить с тобой бокальчик шампанского. И даже если ты сделаешь с каждым почитателем по глотку, ты сильно опьянеешь, разомлеешь и тебе будет трудно продержаться до конца мероприятия. Так что яйца и тосты со сливочным маслом на завтрак — это то, что тебе сейчас требуется больше всего. Одни сработают как губка, другие защитят твой желудок от излишков алкоголя. И все будет замечательно. — Спасибо, Женя. Я очень ценю твою поддержку и заботу. Честное слово. И мне стыдно за недавний выпад. Давай спишем его на излишнюю нервозность перед выставкой? Ладно? Теперь, когда мы завтракаем и болтаем на кухне, мне становится лучше. Правда, и метод твой работает! Так что сейчас я рада, что мама с тетей Милой проявили тогда инициативу. — Вот и замечательно, — легко согласилась я. Мы болтали о ничего не значащих мелочах, пока заканчивали завтрак и собирались на мероприятие. Я сознательно не оставляла Татьяну наедине с ее мыслями, чтобы единожды успокоившись, она не начала накручивать себя снова. Ведь искать в подготовленной работе недостатки, а также переживать по поводу того, что может пойти не так, можно до бесконечности. Но толку от таких размышлений ноль. Только доведешь себя до высшей степени нервозности, а больше ничего не добьешься. — Ты пригласила на открытие маму с сестрой? — как бы между прочим спросила я Татьяну. — Не только не пригласила, но и попросила не приходить сегодня, в первый день, — произнеся это признание, женщина покраснела, словно нашкодившая школьница, — и мне так стыдно, Женя! Честное слово! Но я была вынуждена так поступить. Сейчас мне нужно, чтобы рядом был человек вроде тебя, способный держать себя в руках в любой ситуации. Более того, способный меня успокоить. Мама же с Леной, наоборот, станут нервничать, во всем сомневаться и высказывать свои сомнения вслух, что, как ты понимаешь, спокойствию вовсе не способствует. — Полагаю, ты совершенно права. Тем более что они могут прийти завтра или в любой другой день. Выставка ведь десять дней будет продолжаться. — Именно так я и рассудила. — Можно я задам тебе один вопрос, который давно напрашивался? Правда, боюсь, что ты сочтешь, будто я лезу не в свое дело. Но если разобраться, этот интерес вполне вписывается в рамки нашего расследования. — Тогда спрашивай смело. — Елена, твоя сестра… У меня создалось впечатление, что она очень сильно ревнует. И по поводу твоего неожиданного успеха, и по поводу занятий в танцевальной группе, и даже по поводу твоей природной грации и красоты. — Ты всегда очень внимательна к деталям, так что не могла не заметить очевидного, — усмехнулась Татьяна, — это очень распространенное явление в семье, где растет больше одного ребенка. Если семья не многодетная, конечно. Там уже речь идет о всеобщем выживании, и делать все нужно именно сообща, поэтому на ревность нет времени. А в нашей семье… Понимаешь, я появилась у родителей, когда они были еще слишком молоды. Нужно было становиться на ноги, делать карьеру. Опять-таки опыта родительского ноль. Бабушек-дедушек на подхвате нет, мы жили от них далеко. Так что я была всегда предоставлена сама себе. Правда, никогда от этого не страдала. Занятия, увлечения себе находила и даже за младшей сестрой присматривала, когда она появилась, как мамка-нянька. А Лена — это совсем другое дело. Ее планировали и ждали. Со мной мама узнала разве что, что такое ответственность, а с Ленкой — безмерное материнское счастье. Про отца я вообще не говорю, к мужчинам зачастую полное осознание отцовства приходит позднее, если вообще приходит. Так что Лену с детства баловали, как могли, и в попку целовали. Вот она и выросла капризной и завистливой. Ты только не подумай, Женя, она неплохой человек. Но зависть к старшей сестре у нее — нечто вроде инстинкта. Не от злости, а вроде как по привычке. Теперь, когда мы взрослые, острые углы уже сгладились. Она гораздо лучше себя контролирует, и мы почти не ссоримся. А в детстве — это был сущий кошмар. Да и сейчас тоже всплески случаются. Таня стала писать масляными красками — Лена тут же побежала учиться живописи. Таня танцует в группе — Лена записалась на танцы. — Твоя сестра занимается живописью? — насторожилась я. — Ни она, ни мама об этом не упоминали. И как? Есть определенные успехи? — Да, она вполне способна что-то изобразить на листе бумаги. Кошечку, собачку, цветок в вазе нарисовать, как и многие, кто брал уроки живописи. Но художником Елене не быть. Это не только мое мнение, ей так учительница ее сказала. — И как на эту критику отреагировала твоя сестра? — с каждой минутой этого разговора мои подозрения крепли. — Как отреагировала? Немного поистерила, разбила пару тарелок, поплакалась маме. Как обычно, в общем. Получила порцию родительского утешения, забросила занятия и совершенно успокоилась. Нечто подобное, впрочем, произошло и с танцами. То есть Ленка не совсем бездарность. Она станцует вальс или румбу при желании, но сделать танцы профессией она не сможет. И дело тут даже не в таланте, а больше в трудолюбии или упорстве. Ленка вообще по характеру такая: быстро загорелась, остыла еще быстрее. — То есть в профессиональном смысле она тебе больше не завидует? Ты это хочешь сказать?! — Да, наверное. Лена попробовала — не получилось, она расслабилась и думать забыла, что чего-то там хотела. — А еще она очень завидует твоей яркой внешности. — Да, — Татьяна усмехнулась, — и этим изводила родителей с детства. Мол, почему вы Таню родили красивее?! Зато Ленке с кавалерами всегда везло больше. И брак у нее единственный и крепкий. Дима — хороший, любящий и заботливый парень, грех жаловаться. — Понимаю. Я сейчас рискну высказать одно предположение, только, пожалуйста, не сердись и постарайся ответить спокойно и лишь после того, как немного подумаешь. — Хорошо. Говори, конечно. — Ты не думаешь, что все эти записки и некоторые посылки могла прислать сама Лена? То есть я не хочу сказать, что сестра желает тебе зла или тем более смерти. Нет. Но могла она просто решить пощекотать твои нервы, из вредности? Такой вариант злого розыгрыша? — Честно говоря, такая мысль и мне самой приходила в голову, но после размышлений я ее отвергла. Сейчас объясню почему. Во-первых, в последнее время Лена несколько зависит от меня в финансовом плане. Не сильно, ведь она замужем и работает. Но если я, к примеру, пойму, что это ее шуточки, то рассержусь и перестану дарить дорогие подарки или подкидывать деньги на отдых за границей. Она это прекрасно понимает. А второе, и, пожалуй, самое главное — Ленка никогда не стала бы трепать нервы нашей маме. Я-то ладно, а маму она искренне любит и переживает за нее. А предположить, что мама очень испугается и будет сильно нервничать, зная ее, не сложно. — Понятно, — согласно кивнула я, — значит, пока исключаем этот вариант. — Исключаем. Татьяна привела достаточно веские аргументы в пользу непричастности своей сестры, но я не зря использовала слово «пока» в разговоре с подопечной, ведь Елена могла попросту просчитаться. Хотела сначала лишь пошутить и пощекотать нервы сестре и только потом во всем признаться. А мама неожиданно расстроилась, стала нервничать и сыщика нанимать. То есть история приобрела нешуточный резонанс. Как тут признаться? В общем, я решила потихоньку проверить Елену на причастность к посылкам и письмам, но пока ничего не говорить об этом Татьяне. В назначенный час мы с подопечной собрались покинуть квартиру и, отворив дверь, обнаружили на пороге нарядно упакованный букет из черных роз. — Наверное, это тот же самый поклонник, — предположила Татьяна, поднимая с коврика букет. — Слушай, может, тебе тут столик небольшой поставить для подарков? — съязвила я. — А то неудобно. — Но почти сразу добавила: — Потом об этом букете подумаем, пора ехать. Вышли впритык, времени только на дорогу осталось. — Да! Уж простите, дорогие, в воду вас потом поставлю, — виновато бросила Татьяна цветам, прямо через порог положила их на тумбочку для всяких мелочей и торопливо закрыла дверь. Мы заранее решили, что добираться будет удобнее на моей машине. Так быстрее и проще. Размышляя о последнем подарке, я вела свой «фольк» по улицам города почти автоматически. Татьяна тоже что-то притихла и думала о своем. — Ты не заметила, записки точно не было? — решила я нарушить молчание, перебрав все варианты. — Нет. Ее ведь и в прошлый раз не было. Жень, как ты думаешь, может, меня просто хотят подбодрить перед испытанием? Вот и прислали цветы. — Возможно. Хотя знакомые люди обычно отдают цветы прямо в руки или оставляют карточку с именем, если уж помешать визитом опасаются. А тебя не просто подбадривают, но и усиленно интригуют. А нам снова гадай, чья это работа и с какой целью. — Думаю, тот же мужчина, что раньше присылал черные розы, прислал их снова. — Не скажи. На этот раз букет упакован простенько, без затей. А тогда он оформлялся специалистом по всем правилам флористики. И купили эти цветы в магазине пониже уровнем. И доставляли если курьерской службой, то другой. — Откуда такой вывод? Потому что розы в букете, без других цветочков и ягодок?