– А дальше? – в голосе Златогона звенел металл, словно он успел переплавить рудничную пыль в своём горле. Напарник поморщился: – Дан, говори нормально. Я не понимаю. – Всё ты понимаешь, Алик, – Златогон отвернулся и смотрел на завал. – Я знаю о твоём спецзадании. – Что? – Алоиз высказал не удивление, а холодный вопрос – что именно бывший друг знает? – Знаю, что ты получил приказ. Что должен помешать Лизе дойти до конца. Любимчик Лизы не отрицал своих чёрных замыслов. – Как узнал? – равнодушно спросил он. – У меня свои источники, – Златогон обернулся и смотрел в глаза чёрту. – Но и без чужих подсказок я догадываюсь, что тебе грозит за провал. – Тогда великодушно не мешай мне, – бледно усмехнулся Алоиз. – А вообще, интересно… выбирая, кого спасать, ты мог бы хоть в одном, самом фантастическом раскладе предпочесть меня? – Да. В единственном случае, – ни секунды не размышлял Златогон. – Подсказать условия? Старший чёрт притушил блеск глаз, мерцающих, как осколки обсидиана. – Сам знаю. Мы это уже проходили. Я имел в виду выбор хотя бы на троих. Ангел развёл крыльями: – А другой душой, кроме своей, я не вправе пожертвовать. Только защищать всех, кого смогу. – Всех не сможешь. – Кого смогу! – упрямо повторил Златогон. Алоиз хотел бы возразить, что старший ангел защищает вовсе не тех, кого проще и приятнее защитить, а кого навязывают его служебные приоритеты. «Выше всех интересов – людишки, из них первые – дети. Так что Лизка у нас королева бала! Потом надо заботиться о своих щенках и в последнюю очередь… Ладно, в последнюю очередь ты подумаешь о себе, но держать друга детства на предпоследнем месте после всего мира, тоже мне, велика честь! Всё у вас так наверху. Так вы понимаете любовь и дружбу!..» Этот горький монолог старший чёрт произносил молча. Златогон не слышал его мысли. * * * За стеной завала Гансик жаловался другу на свою слабость. – Ты не понимаешь, я ведь нарочно! Я хотел убить тебя! Только это был не я… – Конечно, не ты, – утешал Тигрис. – Тебя заставили. – Но тебя же не могли так заставить! – всхлипывал троллик. – Я чудовище! Лучше бы меня совсем завалило! – Не мели чушь! Ты нам нужен живым! – Зачем я кому-то нужен? – Ганс размазывал слёзы. – Мало ли что я слышал, я сам поддался! – Но ты боролся? – Угу, – безнадёжно кивнул приятель. – Это уже хорошо! – Что хорошего? – Что не сдался без боя! Погоди, – сообразил Тигрис. – Я так думаю, это Гравел наслал на тебя чары? – Кто ж ещё! – Гансик… ты не понимаешь! – просиял друг. – Во всём есть плюсы! – Конечно, я тебя всё-таки не убил. – Ты не смог бы, – отмёл это замечание Тигрис. – Со мной рядом наставник. Но подумай своей ушастой башкой, почему ты слышал приказ чародея? – Потому что я очень плохой, – срывающимся голосом пробормотал троллик. – Не поэтому! Он имеет власть над чистыми душами! Над проклятыми детьми! Ты больше не нижний! – Как же? – оторопел Ганс. – А кто я? – Ноль-ноль. И можешь идти вверх, если хочешь! – Я хочу, – обречённо вздохнул Ганс. – Но… – Перестань! – крепко двинул его локтем Тишка. – Нет у тебя к этому никаких препятствий! Думаешь, не знаю, отчего у тебя голова болела? – Больше не болит, – шёпотом сказал Гансик. – То-то же! Зато получил копыто, как у минус третьего! Тигрис звонко смеялся. Его друг тоже невольно хихикнул, давясь слезами. Вскоре Лиза позвала своего Шу, и Алоиз полез наверх. Ганс забыл о своих горестях и беспокоился сейчас только о Лизе. Тишка тоже очень волновался, но верил, что наставники разберутся, как ей помочь. Столько раз помогали! Даже если не помогут, Лиза сама не промах. Невозможные условия щёлкает как орехи! Мёртвый сад Девочка в некрашеном льняном платье и с распущенными длинными волосами поднималась по склону меж редеющих елей. Просто картинка с двери «Сердца рудокопа»! Шу брёл следом, держа руки в перчатках в карманах куртки. Он почти не хромал, сжился с молодым образом, но не торопился. Лиза должна выйти на вершину одна. Интересно, сразу девчонка увидит замок или это его забота? Ведь для местных, которые здесь давненько не бродят, вершина пустая. Миновав последний ряд чёрных против солнца высоких ёлок, Лиза вышла на опушку. И трава под ногами закончилась. Дальше – только камни, голая выжженная земля. Траву на вершине словно поливали кислотой. Правильными рядами невысоко торчали покорёженные сухие деревья. Лиза могла обхватить любой ствол без напряжения, дотянуться почти до любой самой высокой ветки, поднявшись на цыпочки. Кажется, пока не засохли, все деревья росли «вверх ногами», из перевёрнутых черенков, и тянулись не к солнцу, а к земле. Развесистые кроны напоминали засушенных осьминогов со стволом вместо головы и отростками на каждом щупальце. Сад тянулся, сколько хватало глаз, во все стороны. Только в центре вершины за ним прокалывали небо острые шпили замка. Воронов Лиза нигде не видела, но на многих ветках висели чёрные колокольчики размером с её ладонь. Кажется, на них и ушло всё железо заброшенных рудников. Впрочем, если судить по цвету, замок тоже сложен не из камня, а из железных блоков. Ух, и раскаляется, наверное, на жаре! Лиза вздрогнула, услышав рядом шаги Шу. Она уже поверила, что здесь кроме неё ни души. – Тронешь колокольчик? Или для начала погуляем? – спросил он. – Погуляем, – решила Лиза. – Хотя весело здесь, как на кладбище! Нет, не так. Знаю кладбище, где гораздо веселее и вид красивее! Я охотно погуляла бы там. Рассказать бы Стёпе, как у нас смешно получается… А, ты не знаешь, – спохватилась она. – Интересно, кто сажал эти деревья? – Люди. Здесь был яблоневый сад, а в нём пасека. Пчёлки. Горный мёд. Красота… – Шу насторожённо оглядывался. Лиза с внутренней усмешкой подумала, что её помощник похож на волка. Даже уши острые! – Откуда ты знаешь? – Читал в хронике об этих краях. В поезде иногда хочется убить время. – В дороге? Точно? – удивилась Лиза. – Думала, ты скажешь «в тюрьме». Шу надменно глянул на неё свысока: – Я часто бегаю. Но чтобы попался в клетку… Обижаешь! – Значит, не сидел? – наглая девчонка улыбалась с косым недоверием. Словно Шу её разочаровал. – В полицейских участках часто бывал, – признал он. – В настоящих темницах – только по работе. Я прохожу сквозь стены! Лиза поняла его хвастовство по-своему.