– Нет-нет-нет, я не хочу! – задрожал Гансик. – Тогда у тебя единственная возможность. Ты должен снова исправиться. Твоя таблетка от головной боли называется «себе на уме». Не иди на поводу у верхних! Ангельский щенок не должен иметь над тобой такую власть! Откажись от него немедленно! – Как? – Гансик с готовностью преданно смотрел на учителя. – Ты не скажешь друзьям, где был только что, о чём думаешь, что тебя беспокоит. Ты соврёшь что-нибудь, боль утихнет. – Нижайше благодарю, учитель! Я буду стараться! – Старайся, Гансик! Старайся… Но если выберешь особый путь, мы договорились: ты мне больше не ученик. Подставляй кого-нибудь другого, ладно? – Понял. Я больше не буду! – горячо заверил кандидат в мелкие бесы. Кланяясь, выскочил из каюты и вернулся на палубу. – Будешь, – злобно процедил Алоиз, когда Ганс уже не мог слышать. – Такое в пять минут не проходит… Что ж мне так не везёт? – старший чёрт вопросительно возвёл глаза к потолку, словно ждал ответа оттуда. – Дан, можешь вернуться! – сказал он в пространство через некоторое время. Златогон тут же оказался рядом, сидящим на диванчике. – Всё? – Хочешь, чтобы я час трепал щенку нервы? То есть, на твоём языке, «говорил по душам»? – Ганс хотел что-то важное? – Разумеется, – Алоиз кинул скрещённые ноги на сиденье стула и массировал коленный сустав копыта. – Разве в противном случае он рискнул бы меня беспокоить? – Ты ему помог? – Нет. Сие не в моих силах, – манерно ответил чёрт. – Глупость не лечится, это природный дар. После долгой паузы, не глядя на напарника, Алоиз глухо сказал: – Даже не приближайся к моему щенку, Даня. За один взгляд в его сторону я тебе крылья откушу. Понял? – А зачем мне? – с достоинством ответил Златогон. – У меня хороший ученик. – Я предупредил. – Я понял, – улыбнулся ангел. – Славно, – поморщился слуга Князя, продолжая тереть колено. – Тогда принеси выпить, мне надо отвлечься! Неожиданный переход к дружеской просьбе Златогон воспринял как должное. И принёс из буфета двухлитровую пластиковую бутылку вина «Золотая балка». Алоиз осушил её из горлышка, не отрываясь, и швырнул бутылку в окно. – Свинтус, – беззлобно вздохнул ангел. – Засоряешь речку. – Не нравится – убери! Златогон легонько взмахнул рукой, наводя порядок за бортом. В соседней каюте Ганс глотал слёзы. Он второй раз в жизни не смог соврать и признался Лизе, что у него уже сутки раскалывается голова. Получил таблетку с лимонным вкусом, стакан чаю и слова утешения. И теперь не мог удержаться от слёз. Его мучил стыд. Наставник сказал, правильный троллик не может испытывать это жуткое чувство. Но Ганс испытывал. И от понимания преступности своих эмоций страдал ещё больше. Лиза нежно гладила его по голове, уменьшая боль в рожках и заставляя плакать ещё сильнее. * * * Оставшиеся двое суток пути обоих мальчишек колола ревность. Лиза подружилась с вахтенным матросом и часами смотрела с ним вместе на берега. Парень собирался поступать на исторический и знал на реке каждый камень. Матросом на летнюю практику он пошёл, потому что его дядя – здешний старпом, но надеется возле моря в степи пристать к археологической экспедиции. «Кальмарчик», как ехидно прозвали будущего студента Лизины спутники, по уставу называл пассажирку «юная госпожа». Чтобы случайно не перейти на ты и не получить выговор. За его манерами следили не только две пары ревнивых глаз, но и дядя – фанат устава. – Обратите внимание, юная госпожа, за поворотом русло резко пойдёт вниз, мы ускоримся, будут даже бурные перекаты! И ещё до ночи минуем Девичь-уступ! – Это самый высокий мыс, я читала, – козырнула знаниями Лиза. – И не только! – вдохновенно смотрел на берег Кальмарчик. – Это место полно легенд! Наверху там скальный козырёк, откуда невесты речников и рыбаков издавна выглядывали своих женихов. Отсюда и название «Девичий». Но внизу под уступом – самые опасные водовороты! Тут глубокая яма, её знают все речники! Глубину её точно никто не измерял, говорят, метров двадцать! И бурлит, как кипящий котёл. После дождей сюда лучше и не соваться, затянет! – Недавно шёл дождь! – забеспокоилась Лиза. – Не бойтесь, юная госпожа, его вода уже схлынула! – засмеялся бывалый речник. – У нас есть карта глубин и течений, и наш рулевой лучший на этом маршруте! – Что-то в таком роде мы слышали перед тем, как сели на мель! – сверху послышался мальчишеский смех. – Лизка, берегись! Кальмар за борт утащит! – Или спускайтесь и слушайте экскурсию, или убирайтесь! – крикнула насмешникам Лиза. – Мы ждём в столовой! – отозвался голос Тишки. – За своим увлечением достопримечательностями не забудь поесть! – подхватил Ганс. Лиза сердито отмахнулась. Её распущенные волосы полоскались по ветру, щёки горели. – Вам пора обедать, – спохватился юный вахтенный. – А я не пропущу что-нибудь интересное? – Что вы, юная госпожа! До Девичь-уступа ещё плыть не один час. Интересное начнётся за поворотом, к тому времени вы успеете вернуться. – У тебя ещё будет вахта? – Даже лучше, я буду свободен, и мы сможем погулять, как курортники! – А когда обед у команды? – Одновременно с пассажирами, – улыбнулся речник. – Только вахтенных это не касается. Я успею поесть, не тревожьтесь! Здешний кок – мой крёстный и не даст пропасть с голоду! – Тогда я спокойна, – кокетливо вернула ему улыбку Лиза. И временно простилась со своим гидом. За столиком в такой же кают-компании, как на «Афалине», Ганс и Тигр старательно черпали ложками суп. Они разыграли преувеличенное изумление, словно никак не рассчитывали увидеть Лизу среди обедающих. – Явилась? Злобное Кальмарище не задушило тебя в объятиях, не зацеловало до смерти? Я удивлён! А ты, Тигр? – Слегка, – признал Тишка. – Перестаньте его так называть! Я обижусь! – Лизе льстила ревность друзей, но девочка начала уставать от таких демонстраций. – Это единственная поправка? – уточнил Тигр. – Нет, мы просто друзья! И его зовут Марик! – Каль-марик! – хихикнул Ганс. – Как удобно, когда есть персональный гид! – И такой внимательный, всезнающий и заботливый! – подхватил Тишка. – И главное, всегда на посту! – На вахте, – поправила Лиза. – Какая разница? – Никакой. Почти как между вами и моими двоюродными братьями. Они доставали бы меня точно так же! – Лиза намекнула, что давно привыкла к подобным шпилькам, и спокойно обедала. А потом до вечера гуляла вдоль перил на верхней палубе вместе с Мариком. За поворотом реки начался тёмный ельник по берегам, бурные перекаты, и «Кальмара-5» изрядно качало. В сумерках впереди зловеще навис чёрный на фоне неба Девичь-уступ. Пассажиры и свободные от вахты матросы высыпали на палубу и с волнением всматривались в тёмный берег. – До водоворотов ещё далеко, чего они ждут? – удивилась Лиза. – Огонька, – пояснил Марик. – Девичь-уступ – наш местный мыс Доброй Надежды. Обойти его трудно, там больше всего аварий. И все смотрят, вышла ли сегодня ночью хоть одна добрая душа с фонарём, чтобы предупредить речные суда об опасности. Когда огонёк есть, это хорошая примета. А если нет… – Марик оторвался от берега и вздохнул, – тогда идти трудно. Иногда много фонарей, целое созвездие! – Если там такое опасное место, почему не поставить постоянный маяк? – спросила практичная девочка. – Много раз хотели. Но видите ли, юная госпожа, сердцу моряка (и речника тоже) милее живой огонь. Когда там, на уступе, в самом деле беспокоятся за нас, это даёт силы и надежду. Над «Кальмаром» пронёсся общий вздох: команда и пассажиры указывали друг другу на звёздочку, качающуюся над обрывом. Сигнальный фонарь! Теперь они благополучно пройдут мимо скалы! – В этом что-то есть, – согласилась Лиза. – Всё-таки странные существа мужчины…