— Думаю, лучше нам взглянуть на содержимое сейчас, — с нажимом произнесла матушка и сама ловко откинула незапертую крышку. Ой, что-то мне не верится, что гонец доставил ящичек с драгоценностями и деньгами вот так, нараспашку. Кто-то весьма вольно относится к понятию «личные вещи». Не сказать чтобы содержимое меня ослепило: выросшая среди относительного достатка, я насмотрелась и на золото, и на качественную бижутерию, которая зачастую не сильно дешевле того золота — сногсшибательного впечатления кулон с камеей на тонкой цепочке и два колечка-печатки на меня не произвели, гораздо больше меня заинтересовал увесистый мешочек с краю. Залезть и проверить, сколько там, мне не дали. — Ну, посмотрела и будет. Я их положу к себе, на хранение, — настоятельница хлопнула крышкой, чуть не прищемив мне пальцы, и потянула к себе шкатулку. Я вцепилась в ту мертвой хваткой. «С этой бабой церемониться нельзя», — дошло до меня наконец. — Спасибо за заботу, я у себя в комнате их буду хранить. Под подушкой, — пропыхтела я, перетягивая ящичек. Одной рукой получалось не очень, вторая плохо слушалась, но я для надежности прилегла на шкатулку грудью. Настоятельница, похоже, поняла, что я серьезно намерена все забрать, и от неожиданности выпустила добычу. Я чуть не свалилась на пол. — Не лучше ли будет раздать эти безделушки другим девочкам? Господь наказывал нам делиться с ближним своим, — тонко намекнула Ригна. Ну, вот и получили объяснение дорогие украшения на некоторых воспитанницах. Настоятельница их поощряет за мой счёт. Я помотала головой. — Ближние должны оставаться ближними, вне зависимости, получают они за это что-то или нет, — выдала я в ответ цитату из недавней проповеди о ценности хороших взаимоотношений. У настоятельницы свело скулы и дернулся глаз. — Зачем тебе эти драгоценности? Послушница, которая хочет стать хорошей монахиней, должна привыкать к скромности в быту, — зашла с другой стороны матушка. Ох, похоже, дело не только в наградах девочкам, а и себе в кубышку она что-то кладёт. Тем более, нельзя так оставлять. Принцессу уже десять лет внаглую обворовывают! То есть меня. Как-то раньше я не обращала внимания на финты с подарками. Письмо принцесса читала быстро, а я вообще в текст не настолько вникала, чтобы заметить крохотную приписку. Ну, лучше поздно, чем никогда. Я мило улыбнулась. — А я, может быть, передумала становится монахиней. Видите, рука уже лучше слушается, — я помахала в воздухе упомянутой конечностью. — Мало ли, кто меня учительницей детям наймёт, или приживалкой к какой вдове пойду. На такие должности и увечных берут. Настоятельница поперхнулась, но крыть ей больше было нечем. Не заявлять же напрямую: тебя нам оставили насовсем. Если бы на этот счёт были четкие инструкции сверху, меня бы не муштровали вместе с другими девочками на танцах и математике. Были у нас несколько послушниц, которых сдали, как говорится, с концами. Их учили писать и считать, после этого в двенадцать, когда пришла первая кровь, они переехали в кельи, к монашкам. На этом наше общение закончилось. Иногда они мелькали в коровнике и курятнике, реже — на кухне. Обучались, очевидно, послушанию и смирению. Бр-р. Не дай бог. Пока матушка Ригна не передумала, я поспешно покинула кабинет, чуть не бегом пронеслась по коридорам и перевела дух, только оказавшись в собственной комнате. Плотно закрыв дверь и придвинув к ней тумбочку, — задвижек наши кельи не предусматривали — я уселась на жесткий тюфяк и снова открыла шкатулку. На этот раз моего внимания удостоился сам мешочек. В нем оказалось пять фунтов крупными золотыми монетами. Бешеные деньги, на самом деле. Такие не в каждом магазине и разменяют. В ходу у средней руки горожан были шиллинги — серебряные монеты, и пенсы — медь. Чтобы представить масштаб подарка: недавно в монастырь докупили еще одну корову — она стоила восемь шиллингов и считалась очень дорогой и породистой. А в фунте сто шиллингов. Я оглядела тесную комнатушку, пытаясь сообразить, куда спрятать шкатулку. Под кровать и в шкаф — банально, сразу найдут. А в том, что вскоре мне устроят тайный обыск и шкатулка волшебным образом, не имеющим отношения к магии, испарится, я не сомневалась. Думай, голова, думай. А что если разделить мух и котлеты? Не сомневаясь больше, я решительно вытряхнула из шкатулки содержимое, положила туда письмо и сунула под соломенный тюфяк. Кого-то ждёт неприятный сюрприз! Кольца нанизала на цепочку и повесила на шею. Под высоким воротом форменного платья видно не будет. Мешочек с деньгами засунула в тот же район: в то хлопковое нечто, что заменяло нам лифчик и маечку одновременно. Потуже затянув пояс, — он очень удачно, хоть и старомодно, располагался под грудью — чтобы монеты не вывалились, я выглянула в коридор. Вроде никого, но лучше поторопиться, чтобы матушка не успела приставить ко мне соглядатая. Я выскользнула в сад через заднюю дверь. Был соблазн закопать деньги у старой калитки, но, оглянувшись на здание, я поняла, что видна как на ладони. Не самое удачное место для раскопок. Так что пришлось углубиться в посадки. Принцесса гулять особо не любила. Да и тяжело, я ее понимаю. Уже через десять минут бодрой ходьбы я начала сильнее припадать на левую сторону. Такими темпами и до приступа недалеко. Я убавила прыть и принялась осматриваться по сторонам, выбирая место для захоронения клада. Ага, вот вроде приметный кустик, хоть и маленький. Белые растопыренные палочки-цветочки маячили у самой ограды. Если еще как-то прутья решетки пометить, будет потом удобно найти заначку. Я присела у невысокого, сантиметров двадцать, растения и принялась копать прямо руками. Земля мягкая, рыхлая — после дождя недавнего легко поддаётся. Потом руки сполосну в комнате, а по дороге их можно и под передник спрятать. — Ты как копаешь? Так корневище же повредишь! Дай помогу, — я чуть не получила инфаркт, услышав деловой женский голос над самым ухом. — Это же хинский корень! Оказалось, я копала ямку под диким женьшенем. О лечебных свойствах редкого корешка слышала даже я, в китайской и корейской народной медицине им лечат практически все, что не вылечивается иглоукалыванием. Срочно сделав вид, что так и задумывалось, я принялась отгребать в стороны землю вокруг растения. — Да что же ты руками-то! На, лопаткой оно сподручнее. Рядом присела женщина лет сорока, которая на монахиню походила примерно так, как я на борца сумо. Даму в странных балахонистых одеяниях — когда-то ярких расцветок, а сейчас выцветших до однообразного, серовато-бурого тона от частых стирок — я видела мельком глазами принцессы. И не раз. Брай, местная травница. Монашки чопорно воротили от нее нос, именуя тихо ведьмой, но чуть случался у них понос или насморк, наперегонки бежали к ней требовать лекарственные настои. Надо отдать ей должное, смирения в Брай было побольше, чем в сёстрах божьих, и лечила она на совесть даже самых противных. Я бы не удержалась: точно слабительного подсыпала. — Пойдём. Корень нужно почистить и обработать. Или ты знаешь, как? Я отрицательно помотала головой и послушно побрела следом, сжимая в одной руке трофейную лопатку, а в другой — изогнутое корневище, с которого сыпалась мне на платье земля, и присматриваясь, где же прикопать мой клад на обратном пути. В том, что в комнату нести его нельзя, я была уверена. Кроме того, меня уже долго не было, и травница мне встретилась как нельзя кстати. Если опоздаю на обед, можно будет убедительно оправдаться. Можно сказать, мне вдвойне повезло. Домик травницы вполне соответствовал профессии владелицы. Он так зарос бурьяном и мхом, что с трудом поддавался идентификации среди прочей зелени. Хозяйка с усилием открыла скрипучую, покосившуюся от старости дверь и поманила меня внутрь. Пряниками там и не пахло, поэтому в домик ведьмы я пошла без раздумий. Есть во мне все равно нечего: кости одни. Брай оказалась настоящим специалистом по местной флоре. На единственной книжной полке теснились разнокалиберные фолианты по растениям, начиная от старинных рукописных изданий — по ее словам, от бабки достались — до современного, печатного издания — официального учебника по травоведению для первого курса медицинского факультета. Последний меня особенно заинтересовал. Может, раз в своём мире не сложилось, хоть здесь смогу официально стать врачом? Получу диплом, открою практику… Но травница, заметив мой жадный взгляд, направленный на учебник, сразу заявила, чтоб я и думать забыла о медицинском факультете, поскольку женщин на него не берут. Тем более пустышек. Я пожала плечами и отложила мечту в ящик отдаленного будущего. Если лекарями не могут стать обычные люди, а услуги магов стоят дорого, то кто лечит крестьян и рабочих, у которых нет денег? Кто-то же должен. Вот и займусь выяснением этого вопроса, как только покину стены пансиона. Слова настоятельницы не выходили у меня из головы. Значит, мне запланировали будущее в этом монастыре? Родители сослали меня сюда, зная, что во дворец я больше не вернусь никогда? Мило. Откупаются безделушками — для местных, из провинции, это конечно баснословные богатства и роскошные подарки, но я-то помню наряды королевы из моих снов. Там один подол нижней юбки был расшит драгоценностями на сумму моего подарка. И вряд ли то были ее лучшие, бальные, наряды. Не приезжали ни разу. Да и письма приходят всего раз в год, на день рождения. Не думаю, что мою почту утаивают. Смысл? Скрывать можно было бы как раз подарки, но мне их простодушно продемонстрировали. Получается, просто не пишут. Трогательные отношения. — А ты соображаешь. — одобрительно кивнула Брай, глядя, как я аккуратно счищаю землю с волосатого корневища. При входе лежала щеточка, покрытая комками чернозема, и ведро со всякой трухой — туда я и крошила отходы. — Не хочешь ко мне в ученицы? Хочу ли я туда, где в свободном доступе лежат яды и лекарства, да еще и обещают обучить ими пользоваться? — Хочу! — поспешно выпалила я, пока травница не передумала. — Тогда завтра на рассвете приходи сюда. Пойдём собирать почки. Судя по тому, что на улице весна, речь все же о древесных почках. Но мысль все же скользнула не туда. Ведьма же! Мало ли. Я закивала, протягивая Брай очищенный женьшень. — Туда положи. Потом тебе укрепляющий отвар заварим, сама же нашла, значит, он твой, — улыбнулась травница, враз помолодев. Все же не думаю, что она сильно старше сорока. Красивая ведь женщина, просто не следит за собой. И, судя по качественному материалу одежды, — за столько лет он не истлел и не рассыпался, ведь явно носится далеко не первый год — в своё время Брай вела далеко не отшельнический образ жизни. Но выспрашивать о ее прошлом я не стала. Захочет — сама расскажет. У меня и самой секретов полно, несмотря на юный вроде бы возраст. На мое счастье, на обед я не опоздала, хоть и успела очистить женьшень, прикопать в образовавшейся ямке свой клад и отмыть руки от грязи. Платье замочила в тазике, чтобы не было видно следов земли на подоле. Пусть гадают, куда я все дела. На следующее утро я сама проснулась на рассвете, без воплей и будильника. Принцесса привыкла вставать с петухами, а у меня со сном были вообще весьма своеобразные отношения — любое время, когда я не сплю, расценивалось как праздник. Проснулась — уже хорошо. Так что я радостно подскочила, простирала и повесила сушиться прямо в ванной платье, и поспешила на обучение. Я еще не представляла, насколько мне повезло наткнуться на Брай. Оказалось, помимо выставленных на полке книг, — ими она просто пользовалась чаще всего — у травницы было запасено еще несколько десятков. Прямо стопками, перевязанными бечевками, похоже, как перевезла — так и забыла. Некоторые заплесневели, другие подмокли, чернила местами расплылись. Святотатство! Попросив разрешения навести порядок, — травница махнула рукой, мол, совсем забирай: у нее как раз готовился очередной порошок — я вытащила фолианты на свет божий. По большей части это оказалась развлекательная литература: готические романы, мистические истории и — ура-ура! — методички по теории магической медицины за три курса. Наверное, к учебнику по травоведению прилагались. На мое счастье, тоненькие брошюрки лежали на самом верху и практически не пострадали. Их я отложила в сторону. Тащить к себе в комнату не рискнула. Судя по волоскам, которые я иногда, уходя, приклеивала на дверь шкафа и ящики тумбочки, в моей келье регулярно проводили обыск. И держать на виду такую вызывающую для невинной девочки литературу я бы не рискнула. Пусть лучше у Брай полежат, а я занимать иногда буду. Книги я остальные честно вернула на место, в подвал, только приспособила старый сундук для их хранения, а чтобы не заплесневели снова, осушила подвал с помощью свечки. У нас на физике учительница в своё время так развлекалась: задавала интересные задачки на сообразительность с применением физических законов — на опыты к ней бежали, как на праздник. В итоге у всего класса по физике было твёрдое пять, куда там вашим ЕГЭ. Так вот, одна из задачек была убрать воду из помещения при наличии одной свечи и одной трубы. Один конец импровизированного дымохода выводится в окно, как можно дальше от основного входа. Все остальные окна закрываются, дверь остаётся открытой для притока свежего воздуха. Забавно, но на практике оно сработало. Целый день, правда, убила на это, и свечей десять. Из монастырской часовни утащила, матушка знала бы — по головке не погладила. Ну так я на благое дело! Зато теперь в подвале можно было даже траву сушить, которая солнца не любит. Только новую свечку под трубу подставить. И уж тем более ценные книги теперь были в безопасности. Большую часть этих ценных книг составляли любовные романы. Ну, как себе это представляли в нынешние суровые времена. Много описаний чувств и переживаний, подробный разбор каждого платья героини, — а меняла она их не меньше пяти раз в день — ну и верх разврата: поцелуй ручки от лица главного героя. Ну, а чем еще занимать время девиц, дуреющих от безделья? Работать здесь аристократия предпочитала, как и у нас, опосредованно. За счёт других. То есть знати принадлежали фабрики, рудники, ателье и прочие заведения. А простым людям милостиво позволялось на них работать. Многое можно почерпнуть из женского романа, если знать, куда смотреть. Даже в газетах такого не прочитать. Сами истории любви четко проводили границу дозволенного. В пару ставили исключительно аристократов. Самый мезальянс, который я смогла найти, получился между одной бедной, но очень честной дворяночкой древнего рода, в которой проснулась немеренная магия, и принцем, третьим по старшинству, который эту самую магию, то есть дворяночку, оценил по достоинству. Никаких Золушек в книгах и близко не водилось. Да и зачем аристократии про плебс читать? Как я поняла, простые люди не все и читать-то умеют, тем более, не имеют свободных денег на макулатуру. Им бы хлеб в семью каждый день купить — уже радость.