Стену между двумя просторными, хоть и слабо освещенными комнатами снесли и сделали из них зал под архив. Поставили шкафы, столы для расшифровки и чтения. Эдакая библиотека компромата. Выносить документы из здания я категорически запретила, а всех девушек обязала подписать договор о неразглашении. Я давно заметила, что к договорам здесь какое-то особенное, трепетное отношение. Даже без магической составляющей он соблюдался строго, хоть зачастую ставил одну из сторон в невыгодное положение, но все молча терпели. Подписали же — значит, надо исполнять. Джейн назначила старшей, обязав разбирать записи, отсортировывать все, что не касается ставок и игры, выписывать расшифровку в специальную тетрадь — дата, время, все как полагается. Я тоже подучила стенографию — не для записи, а чтобы могла разобрать написанное в случае чего. Периодически я просматривала старые записи, проверяла, все ли перенесено в архив, и уничтожала черновики. Компромат потихоньку копился: в казино повадились заключать не особо легальные сделки. В разговорах ненароком всплывали нездоровые пристрастия аристократии. Про каждого посетителя я уже могла рассказать целый детективный роман. А кто у нас без греха? Пользоваться накопленными знаниями мы не спешили. Барон и раньше был в курсе большинства из этих полезных сведений. Без доказательств это просто сплетни, объяснил он. А для суда или шантажа потребуется что-то большее, чем записанное стенографисткой пьяное признание. Но главное — представлять, за какие ниточки человека нужно дергать. Если любит азартные игры — брать на слабо, если унижает прислугу — значит, нетерпим и вспыльчив, легко заставить разозлиться и наговорить или сделать что-то непозволительное. Несмотря на то, что я еженедельно просматривала все записи, ни одного упоминания убийцы-душителя я так и не нашла. Никто не хвастался убиенными женщинами, не предлагал задушить блондинку-другую, и даже сплетен вроде «а мой друг недавно чуть не задушил светленькую горничную в порыве страсти» не было. То ли убийца все же был с левого берега и в казино-бордели-кабаре не ходил, то ли он и в самом деле затаился. В газетах маньяк и раньше не упоминался, но даже страшные слухи перестали в конце концов ходить по городу. Будто и не убили трёх проституток и мою подругу. Скорее всего, с самим убийцей что-то случилось. Под повозку попал или кирпичом по голове ударили в темном переулке. Эту версию Суон старательно мне подсовывал, видя мою заинтересованность в этом богомерзком, по его выражению, деле. Я же успокаиваться отказывалась. Ну не верилось мне, что маньяк так запросто вдруг сгинул. Скорее, чем-то его спугнули и он до поры до времени затаился. Мне открылся целый информационный мир. То грязное белье, что собирали на клиентов мы с Лаликой, ни в какое сравнение не шёл с данными, хранившимися у барона. Понятное дело, не дома. Хотя в фамильном особняке Суонов библиотека была завидная, куда обширнее монастырской. Но там хранилась в основном общедоступная литература, кроме пары-тройки раритетных, старинных изданий, около которых и чихнуть-то было боязно. Вдруг рассыплются. Барон оборудовал себе логово под театром не хуже пещеры Бэтмена. Дверь открывалась четырехзначным кодом, и доступ туда был только у самого Суона и его первого помощника Дэнни. Ну, и у меня теперь. Отдельными папками, подписанными фамилиями, хранились целые родословные грехов. На родовитые семьи, не очень родовитые, даже на простолюдинов, замешанных в каких-то подозрительных телодвижениях. Даже тонюсенький файл на Лалику я нашла, но заглядывать не стала. Неловко как-то. Женщина ко мне со всей душой, а я ей в грязное белье полезу? Надо будет — прочитаю, а из любопытства — ну его. Некрасиво получится. Самый толстый том про королевскую семью. Туда я, понятное дело, заглянула чуть ли не первым делом. И про себя почитала, и про сестру, и про родителей. На деде меня слегка затошнило, и я отложила неприятное чтиво. Потом как-нибудь. Из прочитанного я сделала вывод, что сестра меня заказать вряд ли могла. Она знала о моем существовании, но и только. Искренне считала меня набожной овцой, ушедшей в монастырь по доброй воле. Калеку во дворце она то ли не помнила, то ли со мной не связала. То ли меня очень успешно от нее прикрывали, дабы не расстраивать Высочество. Полностью меня эти сведения не убедили. Менталистов и гипнотизеров здесь не было, возможности заглянуть принцессе в голову и узнать наверняка, что она знает, а что нет, никакой. Но пока что примем за рабочую гипотезу, что все на самом деле так, как докладывают подчиненные Барона. Значит, сестру пока что вычеркнем из списка подозреваемых. Тоненько так, предварительно. Мать меня заказать не могла: у нее бы мозгов не хватило. Как ни прискорбно признавать, умом я, к своему счастью, пошла не в маменьку. Та интересовалась исключительно тряпками и балами. На то, чтобы отличить провенсский шёлк от хинского, уходили все ее интеллектуальные способности, и на мелочи вроде закулисных интриг, политики и прочей ерунды их уже не хватало. Оставался отец. Вот тут меня терзали сомнения. Меня же не убрали сразу, когда стало понятно, что выздоровление мне не светит. В монастырь отправили тишком, до момента моей смерти только весьма ограниченный круг лиц знал, в какой именно. Кстати, это здорово сузило круг подозреваемых. Но пока что король лидировал. Кому еще могло прийти в голову убирать калеку и зачем, я понять не могла. Не хватало данных. Архив со второго этажа я тоже потихоньку перетащила в логово, заменяя исписанные тетради чистыми. Сама не знаю, что меня заставило. Предчувствие? Желание обезопасить самое ценное? Говорят же, хочешь спрятать — положи на самом виду. Я и положила. Приманку. Идеально было бы переписать несколько томов с ошибками и фальшивыми скандалами, но ни сил, ни времени на такие подлоги у меня не было. Рядом с архивом я устроила два кабинета, себе и барону. В конце концов, это только справедливо — он же лишился своего трона на сцене, пусть теперь в кабинет на ковёр вызывает жертв. Нет, лучше все же без ковра. Ну как кто уписается от ужаса? Отстирывать потом… Из собственного опыта помню: еле сдержалась. Я разбирала счета за месяц. Да, как ни банально, казино — тоже здание, в нем имелась канализация, электричество и служащие, которым нужно было платить зарплату. А еще мой личный вклад в развитие местного бизнеса — столовая. Чтобы работники не падали в голодные обмороки и не тратили зарплату, и без того не заоблачную, в близлежащих трактирах. Дверь в мой офис распахнулась от пинка. Интересно, Денни вообще умеет стучать или открывать двери за ручку? Все дурацкие экзистенциальные вопросы вылетели у меня из головы, когда я разглядела, по какому поводу ко мне вломился первый помощник Барона. Не один. Он волок босса буквально на руках, как невесту какую. Оба закопчённые до черноты, в порванной одежде. Через прорехи на сюртуке Барона виднелась когда-то белоснежная рубашка, — других он не носил — ныне пропитанная бурым. — Ты целитель, — пропыхтел Денни. Барон весил все же далеко не как птичка. — Лечи. — Что же вы его к настоящим лекарям не отвезли? И вообще не на правый берег? — схватилась я за голову, пока Денни бережно укладывал шефа на низкий диванчик. — Не надо… на правый берег, — прокряхтел Суон. — Доэрти с меня шкуру спустит, если узнает, что я опять в одиночку к контрабандистам сунулся. Ничего себе. Он же босс всея мафии… Или я чего-то не понимаю? Суон хмыкнул. Я, кажется, свой вопрос произнесла вслух. — Не знаю, что такое мафия, но все преступники подряд мне не подчиняются, — он кивнул Денни, и тот мне в двух словах объяснил ситуацию. Есть, так сказать, полулегальные контрабандисты — те, которые отчитываются Барону и привозят в страну табак, алмазы и прочие вещи, которые вроде как не запрещены, но облагаются такими налогами при ввозе, что проще рискнуть и провезти тишком. Их Суон контролирует, периодически взимает мзду, которая идёт в казну, как я и думала: поменьше, чем налог на ввоз, но в итоге суммы получаются куда внушительнее — товаров-то больше поступает в страну, и с продажи свой налог взимается, так что внакладе король не остаётся. А есть другие, совсем-совсем нелегальные контрабандисты. Которые провозят строго запрещённые к употреблению наркотики, например. Магам, оказывается, гораздо проще и быстрее стать алкоголиками и наркоманами, чем обычным людям. Препараты как-то воздействуют на внутреннюю энергию, маг становится неконтролируемым, и его, как тактично выразился Барон, нейтрализуют. Или оружие. В Провенсе технологии развиты куда лучше, чем в Рионе: их ружья отличаются большей точностью и меньшим размером. — Провенсский пистоль даже умещается за поясом! — с придыханием восхитился Денни иностранной техникой. Суон патриотично поморщился, но с досадой вынужден был подтверждающе кивнуть. — И взрывчатка у них очень качественная, — мрачно продолжил Барон. Я как раз срезала с него остатки рубашки и уставилась на изрезанный мелкими полосками живот. Вовсе не потому, что была заворожена неземной красой — обычный, не особо тренированный мужской живот с уже дрябловатой кожей и наметившимся брюшком. Давно, поди, по складам не лазил — сноровку подрастерял. Мое внимание привлекли не физические красоты, а раны. Такое чувство, что Барона кошки драли: царапины были короткие, но глубокие. Хотя бы засевших осколков видно не было. Зато крови натекло прилично. Особенно мне не понравилась булькающая бордовыми пузырями дыра под рёбрами на левой стороне тела. Как бы селезенку не повредило. — Я все вытащил! — поспешно дернулся Суон, видя, что я нацелилась проверить содержимое ран. А, ну да. Он же маг земли. Что-что, а металл он из себя достанет. — Промыть все равно нужно, — сурово насупилась я. — Кипяченой воды, чистую ткань и ужин посытнее. Быстро! Денни бросил уточняющий взгляд на непосредственного начальника. Барон кивнул, и помощник сломя голову побежал в ресторан на первом этаже. Благо недалеко. — Ужин на четверых! — крикнула я в закрывающуюся дверь. — А кто четвёртый? — Суон откинулся головой на подлокотник диванчика, уставившись в потолок. Пусть и мелкие, саднить царапины должны были знатно. Я хмыкнула. К моей привычке есть вместе со слугами и помощниками Барон относился со снисхождением. Поначалу пытался объяснять, что благородные так не делают, потом бросил бесполезное занятие и даже сам периодически снисходил до обедов и ужинов в общественной столовой казино. Заодно качество еды проверял. — Четвёртой, как и третьей, буду я. После лечения мне нужно усиленное питание. На всякий случай, пока помощник бегал отдавал распоряжения насчёт обеда и собирал доступные чистые полотнища, я просканировала особо пострадавшие участки. Резерв тратить просто так не хотелось, и, убедившись, что даже в самых глубоких порезах ничего не застряло, я свернула обследование. Что я, право, магу со стажем не доверяю. Раз говорит, чисто, значит — чисто. Если что, ему же мучиться. — Значит, у нас тут на левом берегу обосновались контрабандисты. Логично. Тем более, если, как вы утверждаете, они без магии, — я приняла из рук Денни тазик с водой, поставила его около дивана и, покопавшись в ворохе тканевых салфеток из ресторана, выбрала одну, потоньше и понежнее. — То есть у нас две враждующие группировки. А лидера противоборствующей стороны вы знаете? Договориться пробовали? Или убрать? Денни посмотрел на меня с нескрываемым интересом. Да, после наших новостей я и в таких скользких вопросах разбираюсь. — Все куда сложнее. Там не просто организованная преступность. На королевскую семью не один раз было совершено покушение, как раз с применением оружия из контрабандных партий, — ответил барон, глядя в потолок. — То есть там еще и заговорщики? Но почему в новостях об этом ни слова? — я протерла влажной тканью особенно глубокую царапину, и Суон поморщился. — Кто же будет подыгрывать бунтовщикам? Им только этого и надо — статьи на тему, как народ недоволен властью и борется против тирана и деспота короля. Народ, может, и доволен, но начитается всякой ерунды и пойдет на улицы возмущаться. Не дождутся. Я хмыкнула. Во всех мирах одно и то же. Прикрыв глаза, я сконцентрировалась на лечении. Погнала целебную волну, или скорее концентрические круги, начиная от самого повреждённого участка в районе селезенки, в стороны и вверх, к плечам. Помогала себе руками, соединяя края ран, но мышцы и нервы все равно приходилось подгонять и скреплять магией. Ох, нужны мне инструменты. Пожалуй, обращусь на автозавод. В округе он чаще всего имел дело с мелкими металлическими деталями. Думаю, пару подходящих игл и скальпелей они мне организуют. Можно было, конечно, пойти к частнику-кузнецу, но в черте города таких не осталось. Это в деревню ехать надо. Из производств в Дорсетте терпели только фабрики, и то потому что их лорды курировали. Попробовал бы кто с магами спорить. В дверь постучали. Привезли наш обед. Я ввела новшество в нашем ресторане — тележку на колесиках, двухъярусную. На три этажа лож, превращённых в отдельные кабинеты, с подносами по лестницам не набегаешься. Пришлось вдобавок к остальному ремонту долбить шахту в районе кухни, сквозную, и вешать примитивный подъёмник на противовесе. Не лифт конечно: чтобы поднять-опустить нужно было вращать ручку катушки, наматывавшей нужную сторону троса, но жизнь официантам он облегчил прилично. Скорость доставки тоже увеличилась. Денни принял тележку, загородив собой дверной проем. Сидели мы с бароном чуть левее, в стороне, так что оставались вне поля зрения официанта. Нечего персоналу видеть босса в таком состоянии. Пусть он лучше в их сознании кажется неуязвимым, как Супермен. Меньше попыток бунта будет. Не дожидаясь, пока Денни переставит тарелки на кофейный столик, я притянула к себе блюдо с мясными пирожками и запихала один из них в рот целиком. Прямую зависимость скорости заполнения резерва от питания я уже уловила. Если поесть сразу после сеанса исцеления, энергетический шар заполнится обратно где-то на четверть. — И куда вы влезли? — прожевав, поинтересовалась я. Барон осторожно сел, проверяя качество моей работы, прокрутил торсом из стороны в сторону. Я довольно усмехнулась. Фирма веников не вяжет. Выложилась я под ноль, зато и царапин практически не осталось. От особо глубоких ран еще видны шрамы, но еще один сеанс завтра-послезавтра — и они рассосутся. Суон подтянул к себе блюдо с пирожками, совершенно закономерно опасаясь, что скоро их не останется, и кивнул Денни на чайник. Тот быстро налил нам по суповой чашке, и сахара сыпанул от души. Сладкий чай терпеть не могу, но что не сделаешь ради калорий. — Склад у них в порту. Мне давно там движение не нравится, но, как ни явлюсь с проверкой — все прекрасно и чисто, — поморщился барон. Рассказывать о неудаче, очевидно, было неприятно. — В этот раз я решил явиться без приглашения. Тайком пробрался, перевела я про себя. Поглощая выпечку, лорд Суон скупо обрисовал, как затаился на складе с утра, поджидая тех, кто придёт совершать сделку. Сам не знает, что его выдало. Завязалась борьба. Как ни странно, лишенные магии контрабандисты оказали немалое сопротивление, в итоге подорвав весь склад. Сам барон уцелел чудом — над ним упала балка, образовав безопасный угол. Порядком истратившись во время боя, Суон застрял, дожидаясь, пока восстановится резерв. К вечеру, когда он потерял порядком крови и успел разобрать большую часть завала, подоспел Денни. Какое-то время мы молча ели. Каждый думал свои, но одинаково не веселые думы. — Как вы думаете, что было бы, если бы принцесса оказалась вдруг жива? — озвучила я давно мучивший меня вопрос. Раз уж мы начали откровенничать… Довольно-таки некстати озвучила, но обстановка общего доверия устанавливалась не так часто и стоило ею воспользоваться. — Ее убили и похоронили, — твёрдо заявил барон, похоже, повторяя заученный текст. — Все, кто утверждают обратное, — изменники короны и предатели. — Что? — удивилась я. Сурово, однако. — И как, много народу утверждает обратное?